На этом месте Челси так расхохоталась, что ей пришлось поставить чашку, чтобы не облиться кипятком. Эва, криво усмехнувшись, проговорила:
— Вижу, что герцог Блэкхит нажил себе врагов даже в собственной семье.
— Не уверена, что слово «враги» здесь уместно, но он делает все для этого. Он старается все держать под контролем. На чувства других ему наплевать. Для него полезно получить пару затрещин. Я бы хотела на это посмотреть.
Эва улыбнулась, подумав, что лучше бы Челси этого не видеть.
— Но тебе ведь нужна моя помощь, да? — успокоившись, проговорила Челси. Она дотронулась до руки Эвы, проявляя такую доброту, что у Эвы защемило сердце. — Что я могу для тебя сделать, Эва?
Эва печально улыбнулась.
— Я не уверена, что ты сможешь помочь мне, Челси. Но мне нужно где-то остановиться, по крайней мере до того, как в Париже все уляжется. — Она отвела взгляд, стараясь сохранить гордость и достоинство. — Я не знаю, стоит ли просить об этом, памятуя о неприятностях, которые я доставила тебе и твоему мужу, но не приютишь ли ты меня на некоторое время, Челси?
— Нет.
Женщины подняли головы. Лорд Эндрю стоял в дверях и с открытой неприязнью смотрел на Эву.
— Но, Эндрю…
— Нет, Челси. Я не позволю этой женщине находиться под моей крышей.
— Эндрю, ты не понимаешь. Она похитила эликсир по очень важной для нее причине. Из… из патриотизма.
— Она угрожала смертью мне, оглушила Чарлза и без всяких колебаний убила бы любого из нас, в том числе и тебя.
— Ну нет, я никогда не причинила бы вреда женщине, — с улыбкой сказала Эва. — Челси и леди Чарлз были в полной безопасности.
Эндрю прошел в комнату. Он подошел к Эве и Пристально взглянул на нее сверху вниз.
— Что же это у вас за такие крупные претензии к мужчинам?
Эва спокойно посмотрела на него.
— То, как они обращаются с женщинами.
Вскочив со стула, Челси положила руку на плечо мужа.
— Эндрю, моей кузине нужно пристанище на несколько дней. Я уверена, что когда вы оба лучше узнаете друг друга, то научитесь взаимному уважению. Кроме того, она приехала сюда по причине, которую одобришь даже ты. — Челси, усмехнувшись, поднялась на цыпочки и громко шепнула ему на ухо: — Пару раз наподдать Люсьену.
— Что?
— О да, ваш брат сломал мне жизнь, — печально произнесла Эва, вновь берясь за чашку. — Я никак не могу уехать из Европы без того, чтобы в последний раз поквитаться с ним.
Эндрю повернулся, направился к двери, но затем вернулся. Хотя его челюсти были по-прежнему плотно сжаты, однако ледяной блеск в глазах исчез, взамен ему в них читалось нечто похожее на любопытство… или даже на коварство.
Челси воспользовалась его мгновенной нерешительностью, замешательством.
— Эндрю, если ты сомневаешься в способности Эвы исполнить свою угрозу, то знай, что это она пробралась в спальню Люсьена и украла настоящее снадобье.
— Вы?
Эва лишь скромно улыбнулась и пожала плечами.
Эндрю посмотрел на жену. Челси встретила его взгляд с заговорщицкой усмешкой.
— Ну что же, — сдался молодой лорд. — Но знайте, что я делаю это только для Челси. Если вы доставите мне хоть какую-то неприятность, то вылетите отсюда как пробка. Вам понятно?
— Совершенно, — сказала Эва. — И спасибо вам. — Она встала, чтобы продемонстрировать вежливость хозяину, несмотря на то что он слишком упрям и все еще очень зол, чтобы ответить взаимностью. Он лишь наградил ее мрачным взглядом и повернулся, чтобы уйти.
Но Эва не удержалась.
— Скажите-ка мне, милорд, одну вещь…
Он обернулся и вопросительно посмотрел на нее.
— Что случилось с вашими бровями?
Леди Нерисса де Монфор не хотела вставать с постели. Ей не хотелось никуда ехать из замка Блэкхит. И у нее не было совершенно никакого желания идти к Челси на новогодний бал, но Люсьен на этом настаивал.
— Моя дорогая девочка, я не вынесу твоей хандры. Ты должна встать, быстро перекусить и приготовиться к поездке. — Он отдернул занавеску. — Все уже приготовлено.
— Я не поеду.
— Ты поедешь. Я не вижу другого способа вернуть тебе здоровье и душевное равновесие, кроме как заставить тебя побыть какое-то время в кругу семьи.
— Снова увидеть Перри — вот все, что может вернуть мне нормальное здоровье и душевное равновесие. — Она смахнула слезы. Теперь она часто плакала. — Я не могу ехать в Розбриар, Люсьен. Не упрашивай меня.
— Я не прошу, я приказываю. Это будет полезно для тебя. — Он громко позвал: — Марта! Приготовь ванну для ее светлости и выложи теплые вещи для путешествия. В полдень мы едем в Розбриар-парк.
— Я не еду! — крикнула Нерисса, сев в кровати.
— Ну же, дорогая, тебе уже следовало бы знать, что спорить со мной бесполезно. Я решил, что тебе необходимо на некоторое время уехать из замка. А поскольку я должен ехать во Францию, чтобы продолжить поиски Перри, то не хочу, чтобы ты чахла здесь в одиночестве.
— Во Францию? — взволнованно спросила она. — Когда ты уезжаешь?
— Сразу после того, как удостоверюсь, что ты завтра вечером танцуешь на балу.
— Я поеду с тобой.
— Нет, не поедешь.
— Но, Люсьен…
— Я не меняю своих решений, — негромко заявил он и, поклонившись, вышел из комнаты.
Черт его побери! Нерисса лежала на кровати. Внутри у нее все кипело от злости. Как он может быть таким бессердечным? Таким бесчувственным? Она по горло сыта его деспотизмом! Она задернула занавески над кроватью и закрыла глаза, всматриваясь в наступившую темноту.
Люсьен может идти к черту. Правда.
— Я не поеду в Розбриар, — поклялась она себе.
Но в конечном итоге она все-таки поехала, потому что брат всегда добивается своего, чего бы это ни стоило другим. Несколько часов спустя Нерисса сидела в герцогской карете, направляясь на восток, в Розбриар. Герцог верхом на Армагеддоне гарцевал рядом с каретой.
Она глотала слезы, когда они проезжали владения Перри. Там стоял симпатичный дом из камня, в котором он жил. Ей не хотелось ехать в Розбриар и прикидываться счастливой. Она не желала крутиться в толпе других людей и через силу улыбаться, кокетничать с мужчинами и изображать веселье, когда ей хотелось только плакать. Ей хотелось лишь зарыться куда-нибудь и спать.
А теперь карета увозит ее все дальше и дальше от владений Брукхэмптона. Прочь от ее воспоминаний. Прочь от дома единственного мужчины, которого она когда-либо любила.
Она склонила голову на дорожную подушку и вскоре заснула, одинокая слеза блестела на ее бледной щеке.
Эва, которую снова тошнило, опоздала к ужину.
Ослепительная в свете свечей, в открытом платье из искристого атласа цвета меди с зеленой отделкой, она появилась в комнате. Несколько собак Челси уже заняли свои места под столом и, разместившись там, заставляли хозяйку и Эндрю осторожнее переставлять ноги. Когда Эва села на свой стул, Эндрю подчеркнуто ее не замечал, отказавшись даже приподняться. Он грубиян, решила она, хоть и понимала, что заслужила такое отношение. Кроме того, она не могла забыть его слов: ради своей жены он позволит ей побыть в Розбриаре… и это волей-неволей произвело на нее впечатление.
