Потом, поцеловав маленькую сестричку на ночь, Мариетта медленно пошла вниз.
Люди, осматривавшие замок, собрались уходить.
— Мы вернемся завтра, мадемуазель, — сказали они девушке, — как только инструменты и краска появятся в магазине месье Ренуара.
— Вы так добры, — сказала им Мариетта, — не могу передать, насколько я вам благодарна.
— Хороший сюрприз будет для месье маркиза, когда он выздоровеет, — сказал кто-то из мужчин.
Остальные засмеялись.
— Он будет потрясен, когда спустится вниз, а замок окажется немного не таким, каким он его видел, когда поднимался.
Все рассмеялись.
Когда люди уходили, Мариетта обернулась и увидела, что месье Бове провожает их взглядом.
— Как же вы догадались, мадемуазель, — спросил он, — сделать то, до чего я должен был додуматься давным-давно?
— Быть может, вы не видели этих людей такими, какими они предстали передо мной — просто слоняющимися безо всякого дела, — ответила Мариетта. — Поскольку они воевали, я решила, что должны были слышать, каким героем был маркиз. А если нет, Густав уже успел им рассказать.
Девушка чуть улыбнулась.
Она знала, как Густав любит поговорить на эту тему; в глазах месье Бове тоже блеснул огонек.
— Теперь им будет о чем поговорить в поселке, — сказал он. — Могу лишь поблагодарить вас, мадемуазель, за то, что вы появились в замке, словно лучик солнца или, точнее, свет звезды.
— С удовольствием приму оба сравнения, — ответила Мариетта. — Больше всего меня радует, что маркиз выпил отвар, который я для него приготовила.
— Вы действительно думаете, что он ему поможет? — спросил месье Бове.
— Я совершенно уверена в этом, и люди, которые жили в этом доме в прошлом, по-видимому, тоже верили в силу цветов бузины, потому что в саду очень много ее кустов.
— А ведь верно, — сказал месье Бове, которому это не приходило в голову раньше. — Думаю, вам нужно поговорить с одной очень старой женщиной, которая помогала здешней экономке до революции.
— Это кто-то из поселка? — спросила Мариетта. — Я бы с удовольствием с ней поговорила.
— Ее зовут мадам Бонне, и, поскольку она страдает ревматизмом, вы можете отнести ей один из ваших отваров, чтобы облегчить боль.
— Я, несомненно, сделаю это, и, надеюсь, у нее найдутся ответы на многие мои вопросы.
— Что ж, все это случилось давно, — сказал месье Бове. — Большинство тех, кто работал тогда в доме или в поместье, либо умерли, либо уехали.
— Я так и думала, но очень рада услышать, что с тех времен остался кто-то; я завтра же навешу эту женщину.
— Она тоже будет рада встрече с вами; и еще раз спасибо вам, мадемуазель, ибо я знаю, что месье маркиз тоже захочет вас поблагодарить, когда будет достаточно хорошо себя чувствовать.
— На сегодняшний день он ясно дал понять Мейвис, что не хочет видеть никого, кроме нее, — ответила Мариетта. — Но, по меньшей мере, это шаг вперед.
Девушка смолкла на миг.
— У больных людей часто появляется желание, чтобы их оставили одних и не беспокоили. Мама говорила, что таких лечить тяжелее всего.
— Это можно понять, — согласился месье Бове. — Доброй ночи, мадемуазель, и еще раз спасибо вам от всего сердца.
Он улыбнулся девушке.
Мариетта знала, что месье Бове уходит в свой маленький домик, расположенный рядом с конюшнями. Он не приглашал туда девушку, но она была уверена, что в этом доме уютно.
Смотритель не предложил Мариетте мебель или что-то еще из своего имущества, чтобы заполнить бреши в замке.
«Я должна справиться сама, — подумала Мариетта, — хотя это будет нелегко».
Девушка вспомнила, что пора ужинать и что она просила накрыть на стол пораньше, чтобы Руперт мог поесть вместе с ней перед тем, как отправиться спать.
Мадам Мало о них не забыла.
Было подано блюдо с форелью, и месье Мало сказал, что рыбу поймали сегодня утром в ручье, который протекает в одном из уголков поместья.
— Форель разводили специально для хозяина, — сообщил он Мариетте, — но Густав говорит, что он к ней не притронулся.
— Уверена, завтра ему захочется чего-нибудь поесть, — сказала Мариетта.
Когда месье Мало удалился, Руперт спросил:
— Мариетта, ты действительно думаешь, что маркизу станет лучше от твоих трав? Мадам Мало считает, что он умрет, если не будет ничего есть.
— Если его кто-то может спасти — так это Мейвис, — ответила Мариетта. — Ей удалось убедить маркиза выпить моего отвара, и я знаю, это снадобье принесет ему больше пользы, чем что-либо другое.
— Я очень надеюсь, что ты права, — сказал Руперт, — мне так нравится здесь! Завтра утром я собираюсь покататься на лошади.
Мальчик говорил слегка агрессивно, очевидно, думая, что Мариетта запретит ему кататься.
— У меня такое чувство, что удача улыбнулась нам и все наладится, — высказала свою мысль Мариетта. — Маркиз будет жить, замок вернется к своему прежнему виду, и мы все будем очень счастливы.
Девушка говорила мечтательно, нежным голосом.
Казалось, будто она видит то, о чем говорит, написанным лучами заходящего солнца, которое посылало в комнату, где ели Руперт с Мариеттой, свой нежно-розовый свет, отчего даже ее пустота казалась прекрасной.
У Мариетты было чувство, точно она вознесла к небу молитву, и небо ответило ей.
— Все хорошо, Руперт, — тихо сказала она. — Я знаю, что мы будем очень счастливы здесь.
Маркиз заметил, что двери его спальни бесшумно отворились и кто-то вошел к нему.
Последние три ночи его преследовало чувство, будто рядом кто-то есть, и он никак не мог этого объяснить.
А этим утром маркиз явственно ощутил, что в его комнате был гость, хотя он и не мог определить, кто именно.
Он знал только, что это каким-то образом было связано с его телом.
Боль в плече постепенно стихала, и маркиз чувствовал себя гораздо лучше.
Густав, однако, уверял, что ему ни в коем случае нельзя вставать с постели, иначе боль может вернуться.
Маркизу с неохотой пришлось признать, что напиток, который приносит ему девочка, определенно помогает.
Поначалу он отнесся к этому скептически и пил отвар исключительно потому, что не хотел расстраивать такого милого и искреннего ребенка, как Мейвис. Однако не оставалось никаких сомнений, что мыслить он стал четче и спал лучше.
Более того, маркиз все свое тело чувствовал почти так же, как до ранения.
Вечером Мейвис опять приходила, чтобы напоить его отваром перед сном.
Маркизу вдруг пришло в голову, что снадобье, которое он пьет по вечерам, немного отличается от утреннего. Он не мог этого объяснить, но чувствовал, что в вечерний напиток добавляют что-то еще.
