Генри сел на оставшийся стул – напротив Речел, чтобы не поворачивать головы, если захочется посмотреть на жену. Он вспомнил дом, наивные детские страдания, когда еда подавалась маленькими порциями, за столом нельзя было вертеться и выбирать блюда. Во время приема пищи и других подобных ритуалов родители учили его выдержке и терпению.
Почувствовав аромат умело приготовленной дикой утки, Генри посмотрел на Речел. Она уставилась в свою тарелку и сидела неподвижно. Генри нетерпеливо заерзал на стуле и кашлянул.
– Платье очень вам идет, Речел, – любезно сказал Люк и мерно застучал вилкой по столу.
Женщина подняла глаза:
– Благодарю.
Стук участился. Генри удивился, откуда у Люка такая привычка. Он снова кашлянул:
– Начнем?
– Да, Речел, окажите любезность. Мы ждем вас, – поторопил ее Люк.
Она выбрала вилку, подцепила кусок мяса и положила себе в тарелку. Генри облегченно вздохнул. Принявшись за еду, женщина внимательно следила за движениями Люка. Она ела не торопясь, откусывая такие маленькие кусочки, что можно было усомниться, получала ли она от пищи удовольствие. Впрочем, Люсьен ел так же медленно и осторожно.
Боже! Речел не знает, как пользоваться ножом и вилкой, а Люк, судя по всему, молча учит ее!..
Внизу на улице послышался истошный крик, и снова наступила тишина. Генри перестал жевать и поднял голову. Речел продолжала борьбу с уткой, тяжело вздыхая и искоса поглядывая на Люка.
За окном раздались ружейные выстрелы – один, еще один, затем – пронзительный поросячий визг и пьяные радостные крики. Ничего страшного – кто-то застрелил заблудившуюся свинью. Генри положил вилку на стол и вздохнул:
– Мне это надоело.
Он встал, подошел к Речел, не слишком нежно тронул за плечо и указал на ее столовые приборы:
– Ложкой накладывают, а едят вилкой. Ножом разрезают мясо и помогают вилкой… вот так.
Генри случайно коснулся ее руки и почувствовал холод. Его собственные пальцы неожиданно задрожали, и он выпрямился:
– Лучше всего забудьте о хороших манерах. Я не хочу есть эту утку даже за завтраком.
– Твое поведение возмутительно, Генри! – заметил Люк.
– Пока Речел научится правильно держать ложку и вилку, она умрет с голоду, – возразил Генри, вернулся на место и вцепился зубами в свой кусок.
Речел переглянулась с Генри и произнесла:
– Спасибо, что указал мне на разницу… между хорошими манерами и здравым смыслом.
Люсьен усмехнулся, откинулся на спинку стула и поднес к губам бокал с вином. Генри поднял свой:
– Поздравляю, Люк! Ты выбрал мне жену, у которой сообразительности больше, чем у нас с тобой вместе взятых.
Генри невольно оглядел лицо и фигуру Речел, любуясь ее чертами, гордой осанкой. Она обратилась к Люсьену:
– Действительно, почему вы выбрали меня?
– Генри уже ответил на этот вопрос. Потому что вы все быстро схватываете. Мне кажется, что даже если бы вы не повстречали Генри вчера вечером, то все равно догадались бы о подвохе. – Рассматривая свой бокал, Люк перевел взгляд на Речел: – Очень немногие способны нас различить.
Она кивнула:
– Вы очень похожи, но не во всем.
– Вот интересно… – произнес Генри. – За тридцать два года нашей жизни никто толком не научился нас распознавать.
– Мы по-разному разговариваем… – пробормотал Люк.
– Да, но не только это, – Речел посмотрела на Генри, выдержала его пристальный взгляд и взглянула на Люка. – У графа волосы гладкие и послушные, как будто кто-то их безжалостно укрощал. У вас – более волнистые, непокорные, растущие, как им вздумается. Люсьен и в ссоре миролюбив, а у вас даже в улыбке мало доброжелательности…
Генри смутился, а Люк бросил на Речел удивленный взгляд и спросил:
– И несмотря на все недостатки Генри, вы не бросите его?
– Я не брошу его, – мрачно ответила Речел. – У меня нет ни времени, ни сил, чтобы снова давать объявления и ждать ответа.
– Это верно, – огласился Люк. – Тем более теперь, когда все устроилось и вы знаете, кто ваш муж.
– Я его совсем не знаю. Вас я знаю лучше, – возразила Речел.
– Я бы почтительно удалился в свою комнату, чтобы не мешать вам обсуждать мои недостатки, – сказал Генри. – Но увы, у меня нет комнаты.
– Твои недостатки мы уже давно обсудили, Генри. Лучше расскажи жене о своих достоинствах.
– Я мужчина хоть куда, здоровый и чистый. Хватит или дальше?
– А что вы умеете? – поинтересовалась Речел.
– Мэм, я никогда не выступал в роли мужа, тем более не был производителем наследников. Поэтому не знаю, подхожу ли я вам, – откинувшись на спинку стула, Генри начал качаться. – С другой стороны, если вы решили, что «не бросите» меня, то вам сначала надо узнать, чего у меня нет. У меня нет дома, денег, планов на будущее. Что касается умений, то могу покрасить снаружи конюшню или сарай и умею совокупляться. Большего вы от меня вряд ли дождетесь.
Речел вспыхнула и отвела глаза:
– А как же условия договора?
Люк неожиданно взял в руки одну из бутылок и начал изучать этикетку. Генри насторожился.
– О каких условиях идет речь? – подозрительно спросил он.
– Ты же видел бумаги, Генри.
– Там слишком много пунктов, Люк.
– О собственности и наследстве, – пояснила Речел.
– Ну и что?
Речел хотела ответить, но ее опередил Люк:
– Даже если ты что-то не прочитал, Генри, можешь не сомневаться, что в документах все честно и справедливо.
– Справедливо? И какую же часть моей души ты отдаешь моей жене?
– Никакую, Генри. Ты сохраняешь право на свою собственность, а Речел – на свою. Если вы расстанетесь, то не сможете предъявить друг другу никаких претензий.
– А если у нас будет общая собственность? – раздраженно спросил Генри. Теперь в словах брата ему постоянно мерещился какой-нибудь подвох.
– Речел полагает, что если ты захочешь нарушить договор и уйти, то сделаешь это сразу или очень скоро. В таком случае никакую общую собственность вы нажить не успеете.
– Не успеем, понятно… Спасибо, Люк, что ты действуешь и в моих интересах!
– Я действую из лучших побуждений, Генри!
– Тогда мне остается принять во внимание твои побуждения – ведь в течение пяти лет мне будет совершенно нечего делать. – Генри перевел взгляд на Речел. – Скажите, мэм, если я не выдержу срок и покину вас, вы снова станете искать «приличного» мужа?
– Нет. Буду довольствоваться тем, что есть.
– Чем?
– Уваже… защитой, которую мне дает ваше имя.
Впервые на ее лице Генри увидел улыбку – робкую и неуверенную. Он подумал, что Речел редко улыбается – ей не дают для этого повода.
– …И если вы оставите меня до окончания срока, мне не придется страдать от несправедливых упреков и общественного осуждения, которые испытывает разведенная женщина. Люк устало вздохнул:
