Билли бросил лопатку и плюхнулся рядом с Ванессой. Несколько секунд он просидел совсем тихо, уставившись перед собой с глубокомысленно наморщенным лбом, потом поднял голову и внимательно посмотрел на любимую тетю.
– Да, теперь я понимаю, – серьезно и с достоинством заявил Билли-младший. – Квебек тоже всегда долбит своих наседок клювом по головам, когда ужасно их любит.
– Ну, я тебя уверяю, что Джеф не долбит по голове того, кого ужасно любит, – чуть не подавилась от смеха Ванесса. – Джеф просто хорошо ко мне относится, понятно? Ты с этим согласен?
Билли задумчиво посмотрел сначала на Ванессу, затем на Джеферсона.
– Да, – великодушно согласился он и, повернувшись к Джефу, добавил: – Не думаю, что мне понравится тетя Вэн с лысиной на голове.
– Я придерживаюсь такого же мнения, – прыснул Джеферсон, не в силах сдержаться. – Короче, договорились. С этой минуты я буду обходиться с твоей тетей осторожнее, а ты обо всем забудешь.
– О'кей. – Билли схватил свою лопатку и вскочил. – Санни! – Его вопль вспугнул стаю чаек, мирно дремавших в расселинах скал. – Санни, пошли, будем играть в пиратов! – И он помчался к замку из песка, который его младшая сестренка самозабвенно украшала фантиками от конфет.
Расставание с Кэбиджами далось Джеферсону нелегко.
Когда «чери» покатилась со двора, все семейство, включая собаку, кур и коз, выстроилось, чтобы махать вслед уезжающим, пока машина не исчезла за поворотом дороги.
– Ну что, это воскресенье не показалось тебе скучным? – поддразнила Джеферсона Ванесса, когда «чери» доехала до развилки на Уйалдбич.
– Оно было чудесным, – сонно пробормотал Джеферсон.
За полчаса дороги до города они не обменялись больше ни словом. Джеферсон чувствовал себя уставшим от непривычной активности, но довольным и счастливым.
– Джеферсон! Эй, Джеф! – Негромкий оклик Ванессы вырвал его из полудремы. Он растерянно оглянулся, прежде чем понял, что они стоят около его дома в Уайлдбиче.
– Ох, извини, – пробормотал Джеф, пытаясь размять негнущиеся суставы. – Я, наверное, немногословный попутчик.
– Зато храпишь ты очень выразительно. – Ванесса засмеялась и вышла из машины.
– Подожди, я тебе помогу, – по-дружески предложила она, заметив, с каким трудом Джеферсон выбирается из автомобиля.
– Что, я храпел? – ужаснулся он, даже забыв воспротивиться ее помощи. – Я еще никогда в жизни не храпел! Ты просто хочешь меня разозлить!
– Ладно, – с улыбкой уступила Ванесса. – Раз ты это говоришь, значит, так оно и есть. В конце концов, ты спишь один дольше, чем… – Ванесса слишком поздно сообразила, что ступила на скользкий лед. – Ну ладно. Ты ведь устал, правда? – Она сделала смущенный жест и повернулась. – Мне было приятно провести этот день с тобой. Позвони мне снова, когда тебе будет скучно.
– Вэнни! – Оклик Джеферсона заставил Ванессу остановиться. – Прошу тебя, впереди еще длинный вечер, а мне уже сейчас тоскливо.
Короткий смешок подсказал ему, что Ванесса его поняла. В свете прожекторов стоянки он видел, как она пожала узкими плечами, повернулась к нему и обеими ладонями пригладила волосы.
– У меня еще есть бутылка вина и вкусный омар, – заманчиво похвастался Джеферсон. – Они ждут не дождутся, чтобы их уничтожили.
Ванесса закинула руки ему на шею.
– А я хотела бы погулять с тобой по пляжу, – тихонько проворковала она, прижавшись лицом к его груди. – Это куда полезнее, чем наедаться на ночь, и к тому же утомит тебя.
Джеферсон был готов сейчас даже полезть с Ванессой на Эверест, если бы она от него этого потребовала, а ей всего-то захотелось небольшой романтической прогулки вдоль моря.
Ему пришло в голову, что он до сих пор еще ни разу не был на пляже в Уайлдбиче, хотя от Албукерке-роуд до моря было меньше пяти минут ходу. Из своей квартиры на четырнадцатом этаже он мог видеть пляж, а в тихие ночи, когда ветер дул с моря, спал под шум волн.
Пора, давно пора было Джеферсону нанести морю визит вежливости.
Они вместе прошли через сад, прилегающий к дому, мимо круглого бассейна, в котором Джеферсон тоже ни разу не купался, как не спускался он и по вырубленным в скале ступеням, ведущим мимо соседних домов к пляжу.
У подножия лестницы терпение Ванессы лопнуло. Одним лихим прыжком она перепрыгнула три последние ступеньки и со смехом приземлилась на теплый песок.
– Разве не замечательно? – сияя радостью, воскликнула она, когда Джеферсон встал рядом с ней. – Только посмотри, мы совсем одни. Ох, до чего я люблю эти ночи у моря!
Джеферсон, еще не пришедший в себя от ее рискованного прыжка, лишь молча кивнул.
– Давай пройдемся, – сказала Ванесса, не обращая внимания на его молчание. Она сняла легкие босоножки и зарылась в песок пальцами ног, поджидая Джеферсона, тоже освобождавшегося от ботинок и носков.
Песок был сухим и теплым от солнца, весь день его прогревавшего. Джеферсон почти забыл, до чего это приятно – ощущать его ступнями. Время от времени он останавливался, погружая, как и Ванесса, ноги поглубже в песок, где он уже был холодным и мокрым, и смотрел при этом на море, в котором отражалась большая белая луна.
– Знаешь что? – Ванесса вдруг резко обернулась и без всякого предупреждения бросилась к нему в объятия. – Мы пойдем плавать! Посмотри, сколько лунного серебра в воде. Это значит, что тот, кто в нем искупается, получит вечную молодость.
Прежде чем он успел что-либо ответить, Ванесса сняла через голову пеструю майку, выскользнула из джинсов и уже бежала в воду, одетая лишь в крохотные трусики, пока он все еще пытался разобраться в своих весьма запутанных чувствах.
Плавать! Психотерапевт в клинике постоянно ему об этом твердил, но, с тех пор как Джеферсон покинул госпиталь, он ни разу не спускался в бассейн. В подвальном этаже его виллы имелся бассейн настоящего олимпийского размера, но, поскольку сам он предпочитал жить где угодно, только не в этом огромном уединенном доме, то пользовалась им исключительно прислуга.
– Джеф! – Зов Ванессы прервал его размышления. Он нерешительно приблизился к кромке воды и увидел, что она уплывает мощными гребками.
При каждом взмахе руки в воздух взлетали тысячи брызг, сверкавших и переливавшихся словно бриллианты в лунном свете, прежде чем исчезнуть в ночи.
Следуя импульсивному порыву, Джеф сорвал с себя рубашку и медленно ступил в воду. Она оказалась удивительно теплой и шелковистой. Он чувствовал, как расслаблялись его мышцы, по мере того как он заходил все глубже и дальше.
О, какой приятной была вода, как освежала и ласкала кожу, каким легким делала тело, словно он и не таскал за собой этот никчемный одеревеневший балласт.
