– Так, так...
Мисс Абигейл застыла, объятая ужасом и совершенно беспомощная. Все произошло так быстро. Она пыталась вырваться, но Джесси крепко держал ее и с кривой улыбкой, растягивая слова, произнес:
– Мистер Мелчер – наш мстительный герой, я полагаю?
– Вы лишены всяких приличий! – прошипел Дэвид.
Джесси с усмешкой взглянул на мисс Абигейл:
– А чего я не лишен, Эбби?
– Эбби? – в ярости вскрикнул Дэвид. Мисс Абигейл наконец удалось вырваться
из объятий Джесси, и она устремила глаза на человека в дверях.
– Это... это все не так, – умоляла она Дэвида.
– Нет, так, – уколол Джесси, наслаждаясь моментом, но мисс Абигейл развернулась к Джесси и набросилась на него.
– Заткнись! – выпалила она, сжав руки в маленькие кулачки.
Дэвид бросил на парочку уничтожающий взгляд.
– Я уже второй раз нахожу вас с ним в положении... которое я бы назвал... довольно компрометирующим.
– Второй раз! О чем вы говорите? Я никогда...
– Я видел вас, мисс Абигейл, лежащей рядом с ним, а ваша рука... – Тут он внезапно сжал губы, не в состоянии продолжать.
– Вы лгун! – выкрикнула мисс Абигейл.
– Нет, Эбби, – вставил Джесси, – в те две ночи...
Мисс Абигейл испепелила его взглядом.
– Я бы была вам очень благодарна, мистер... как вас там, если бы вы заткнули свой презренный рот!
– Во время сна вы называли его Джесси, – заметил Дэвид.
– Во время... – Она не понимала. Джесси улыбался, наслаждаясь всем происходящим.
– Я думал, вы настоящая леди. Каким дураком я был, – презрительно сказал Дэвид.
– Я никогда не совершала того, на что вы намекаете. Никогда!
– Да? Тогда как же вы провели прошедшую ночь, если не резвились на траве? Ваши рубашка, руки, ноги...
Она вспомнила все очень отчетливо. Пальцы она запачкала, когда раскапывала древесный уголь, а ноги и ночную рубашку – когда бегала за доктором.
– Он был без сознания, у него началась гангрена. Я ходила за доктором Догерти.
– Да? Я что-то не припомню, чтобы доктор приходил в эту ночь.
– Да, не приходил... Я хочу сказать, его не оказалось дома, поэтому мне пришлось лечить Джесси... мистера Камерона, как я могла сама.
– Кажется, вы лечили его не только горчичниками, – обвинял Дэвид.
– Ноя...
– Оставьте свои объяснения для кого-нибудь, кто в них поверит, мисс Маккензи.
Она была бледнее простыни и сжала руки, чтобы остановить их дрожь.
– Я думаю, вам лучше уйти, мистер Мелчер, – тихо произнесла она. Прямая и напряженная, она стояла возле ухмыляющегося негодяя.
– Да, я тоже так думаю, – согласился он, тоже тихим голосом, и вышел из комнаты.
Он поднялся наверх и с тяжелым сердцем собрал свои вещи. Когда он снова спустился вниз, она стояла посреди гостиной, тщательно стерев со своего лица всю душевную боль.
– У меня нет ботинок, – сказал он с потерянным видом.
– Вы можете надеть папины тапочки и вернуть их с кем-нибудь, кого вы пришлете за своим саквояжем.
Она, закрыв глаза, сцепила руки, потом вновь их разняла.
– Мисс Абигейл, я... – Он сглотнул. – Возможно, я был поспешен.
– Да, возможно, – ответила она резким гоном, не в силах скрыть свою боль.
Он захромал к двери, и с каждым шагом, казалось, обрывалось по одному хрупкому лепестку цветка, который расцвел внутри мисс Абигейл с тех пор, как Дэвид появился в ее доме. Он толкнул дверь, и рука мисс Абигейл непроизвольно протянулась к нему.
– Вы...
Он обернулся, и она стыдливо опустила
– Вы можете взять одну из тростей отца. Не надо ее возвращать.
Он взял трость, с упавшим видом посмотрел на мисс Абигейл и сказал:
– Мне так жаль.
Ей захотелось броситься к нему, взять за руку и сказать: «Это недоразумение. Останьтесь, и мы все уладим. Останьтесь, и мы вместе выпьем лимонада в саду. Мне тоже жаль».
Но гордость оставила ее на месте. Он повернулся и, прихрамывая, ушел.
Она смотрела ему вслед, пока он не повернул за угол и навсегда не исчез для нее. Он был таким нежным и к тому же джентльменом. Эти качества оживили в мисс Абигейл давно увядшие надежды старой девы, но теперь они были перечеркнуты. Не будет лимонада в саду, не будет мягких, из козлиной кожи туфель, которые сказали бы ей, что он вспоминает ее. Будут только тихие полуденные часы с прополкой и сумеречные вечера наедине с сонетами. «Что я сделала, чтобы заслужить такое? – подумала она с болью. – Сохранила жизнь преступника».
В этот момент, словно по наитию, раздался его чистый, бархатный голос.
– Эбби?
Трудно себе представить, чтобы одно слово могло так сильно кого-то разозлить.
– Здесь нет никого с таким именем! – взорвалась она, смахивая слезу.
– Да будет вам, Эбби, – примирительно произнес он громче.
Ей страшно захотелось всадить вилку ем> в горло и разодрать его еще раз! Она проигнорировала зов и отправилась на кухню.
– Эбби! – позвал он через несколько минут.
Голос обретал силу, в нем появились нотки нетерпения, но мисс Абигейл продолжала заниматься своими делами, ощущая безмерное удовольствие, оставляя этого бандита без внимания. Ненависть засела в ней как рыбная кость.
– Эбби, черт побери! Вали сюда!
Она съежилась от страха, но поклялась, что никогда больше не допустит, чтобы ее ставили в неловкое положение. Мисс Абигейл просто игнорировала его крики, пока он, наконец, голосом, полным ярости, не проревел:
– Мисс Абигейл, если вы сию же минуту не придете сюда, я описаю вашу лилово-белую постель!
Покраснев и испугавшись, но поверив каждому слову, мисс Абигейл схватила судно и бросилась в спальню.
– Только посмейте! – закричала она и швырнула судно прямо от двери. Оно опустилось на здоровое колено мужчины с резонирующим динъ-н-нъ, но звук еще не успел утихнуть, а мисс Абигейл и след простыл. Она только услышала, как больной прошипел ей вслед что-то о злобной гадюке.
Трепеща от ужаса, она понимала, что сделала лишь хуже, потому что ей еще предстояло возвращаться туда и забрать эту... О, а теперь он так разозлится! Может быть, ей не следовало швырять в него, но он заслужил даже что-нибудь похлеще. Она прижала руки к щекам. Что со мной? Он превратил меня в такого же неотесанного варвара, как он сам. Я должна следить за собой, взять себя в руки. Я постараюсь побыстрее отделаться от него, но до тех пор умерю свой пыл, как всегда увещевала меня мама, и не буду мстить. Когда мисс Абигейл снова вошла в спальню, она полностью владела собой и заговорила с холодным презрением.
– Полагаю, сэр, что на период вашего выздоровления мы заключим перемирие. Я была бы рада, чтобы вы поправились и снова вернулись к нормальной жизни, но просто не могу выносить ваше враждебное отношение ко мне.
