Его переполняло неимоверное облегчение. И злость. Ведь она же могла умереть! Еще минута в воде — и было бы поздно.
Габриэль задыхалась, отплевывалась и дрожала. Они оба промокли насквозь и замерзли. Солнце почти село, и стало холодно. Нужно было срочно развести костер.
А потом он потребует объяснения. И притом самого серьезного.* * * Холодно! Никогда в жизни ей не было так холодно. И воздух… Она никак не могла надышаться.
С трудом Габриэль приходила в сознание. Минугу или две она не понимала, что произошло, однако память мало-помалу возвращалась к ней — и она вспомнила, как заскользила по спине лошади и упала в воду. Потом с ужасом увидела тот миг, когда бурлящий водоворот сомкнулся над ее головой и она не могла ни видеть, ни дышать. Сейчас, однако, ее мучил невыносимый холод.
Габриэль повернулась на бок и застонала. Как холодно! Она открыла глаза… Берег ручья. Еще не. совсем стемнело. Все почти так же, как тогда, когда они с Билли вошли в воду.
Билли!.. Где он?
Тревога за коня придала ей силы, и Габриэль с трудом приподнялась. Стуча зубами и все еще выплевывая воду, она оглянулась вокруг, но лошади не было видно. Зато совершенно неожиданно и с замиранием сердца она увидела, что на ней нет ни плаща, ни куртки, ни верхней рубашки, фланелевая рубаха расстегнута, а тонкая нижняя и повязка, стянувшая грудь, — насквозь промокли и прилипли к телу.
Набрав побольше воздуха в легкие, она обернулась и встретилась взглядом с Дрю Камероном. Он сидел, подперев голову руками, и пристально смотрел на нее… Габриэль так же пристально уставилась на него.
Тогда Дрю изогнул бровь, и девушка судорожно сглотнула.
Все это время, хотя мысли у нее путались, она лихорадочно искала правдоподобное объяснение своему маскараду — ясно было, что ее тайна разгадана и в любую минуту Камерон может спросить, какого дьявола она переоделась юношей. Да, Габриэль не сомневалась, что именно это он и спросит.
А шотландец ни о чем не спрашивал. Он вообще ничего не говорил — только смотрел на нее. Неужели он не понимает, что его молчание смущает Габриэль больше, чем любые вопросы или обвинения?
В отчаянии Габриэль огляделась. Дрю развел костер, маленький, еще не разгоревшийся, и тепла от него было мало. Девушка придвинулась к огню, но взгляд ее неизменно обращался на промокшего насквозь человека, который сидел рядом.
Чтобы прервать неловкое молчание, Гэйб нервно откашлялась.
— Что с Билли? — спросила она слабым и охрипшим голосом.
— Он сумел переправиться на другой берег, — ответил Камерон. Голос его был так же невозмутим, как и выражение лица.
И все же эта невозмутимость была только внешней. Дрю Камерона била крупная, безудержная дрожь, И только сейчас Габриэль поняла, что это он вытащил ее из реки и спас ей жизнь.
Снова заговорив, она уже не стала менять голос:
— Это у вас цель жизни такая — спасать людей?
— Нет, — ответил Дрю нарочито сдержанным тоном. — По правде говоря, я прилагаю все усилия, чтобы этого избежать. И особенно не люблю спасать дураков от них самих.
«Он говорит обо мне», — подумала Габриэль… и по его неестественно спокойной интонации поняла, что Камерон в ярости. Что же, он имеет на это право.
Дрю окинул ее беглым взглядом: девушку сотрясала дрожь, зубы выбивали мелкую дробь. Потом шотландец встал и посмотрел на нее сверху вниз.
— Ваши седельные сумки, спальный мешок и одежда промокли насквозь, — сказал он. — Мои вещи сухие. Я пойду за хворостом, а вы тем временем возьмите из моей сумки все, что нужно.
Габриэль смотрела ему вслед. Отдавать приказания для Дрю, по-видимому, так же естественно, как спасать чью-то жизнь.
«Кто же он?» — спросила она себя по меньшей мере в сотый раз и с трудом поднялась на ноги. Обхватив себя руками, чтобы согреться, девушка нетвердым шагом подошла к лошади и расстегнула сумки. Шотландец оказался прав: его вещи не промокли, может быть, потому, что он предусмотрительно обернул их клеенкой. Габриэль обнаружила две рубашки, в том числе ту, в которой Дрю был вчера. Она приятно пахла мылом, и Габриэль поняла, что хозяин не поленился вчера ночью ее выстирать.
Быстро оглядевшись вокруг, она разделась до пояса и натянула рубашку шотландца, которая оказалась ей до колен. Рубашка ласкала кожу — ткань явно дорогая, добротная.
Кто же ты, Дрю Камерон? Откуда у погонщика, который получает пятьдесят долларов в месяц, деньги на такую рубашку? И на прекрасно сшитые сапоги? И на дорогое седло?
Может быть, он игрок? Он играл в карты с нарочито небрежным и равнодушным видом, но при этом с молниеносной и точной сметкой. Однако с какой стати игрок будет мозолить руки на перегоне скота?
Непонятно.
Так, может быть, все-таки Дрю — наемный убийца? Такое предположение казалось более логичным. Не то чтобы Габриэль когда-либо знала хоть одного убийцу, но для этой профессии тоже требовались качества, необходимые удачливому игроку, — хладнокровие, выдержка, проницательный ум и интуиция. Плюс искусное владение оружием. А у Камерона всегда при себе револьвер. Так же, впрочем, как у других погонщиков.
Неужели он бандит? Может быть, Кингсли нанял его для охраны? Или чтобы убить кого-нибудь?
Габриэль ужасно не хотелось, чтобы Дрю Камерон оказался наемным убийцей. Она отказывалась даже и думать о такой возможности. Она хотела видеть в нем только человека, который, рискуя собственной жизнью, спас Туза и Гэйба Льюиса от верной смерти.
Могут ли в одном человеке совмещаться две разные личности? Хладнокровный убийца и тот шотландец, который, не раздумывая, бросился в ледяную поду спасать оборванного бездомного мальчишку? Мысли ее путались, она вновь задрожала. Габриэль стянула с себя промокшие штаны и остро ощутила свою наготу. Ее единственным покровом была рубашка Камерона. Она быстро натянула штаны, извлеченные из его мешка, — и едва в них не утонула. В этих штанах невозможно было ни ходить, ни двигаться. Она замерла на месте, придерживая штаны обеими руками.
— Чуточку великоваты, я бы сказал, — раздался сзади насмешливый голос.
Габриэль, не оборачиваясь, попыталась сделать шаг, но ее ноги тотчас запутались в штанинах. Она чуть не упала, но рука Камерона обхватила ее за талию. Девушка машинально оттолкнула его — и тут же выпустила из рук проклятые штаны. Те шлепнулись в лужу, и Гэйб осталась в одной рубашке.
— Отпустите меня! — испуганно крикнула она.
Дрю, как ни странно, подчинился — но Габриэль сразу же пошатнулась, и рука его снова обвила ее талию.
— Не теряйте равновесия, — насмешливо шепнул он. Эта насмешка разъярила Габриэль. Покраснев до ушей, девушка опустила глаза и увидела у своих ног охапку хвороста. Очевидно, Дрю бросил хворост, чтобы поддержать ее. Черт с ними, со штанами, с отчаянием подумала она, все равно не удастся их надеть. И попыталась выбраться из груды ткани. Камерон остановил ее, приподнял за подбородок — и взгляды их волей-неволей встретились.
