– Ее согласия? – удивленно переспросил Алек.
– Эти Маккенны не без странностей. Понимаешь, Грейс должна сама решить, гожусь ли я быть ее мужем, и если нет, то о свадьбе можно забыть.
– О, здесь явно видны происки леди Эйлин, – покачал головой Алек. – Видно, она не забыла того, что случилось столько лет тому назад.
– А-а, ты намекаешь на то самое похищение?
– Да, на то самое.
Эван склонил голову:
– Помнится, она ехала на твоей лошади, связанная по рукам и ногам… можно сказать, ты держал ее в своих объятиях.
– А что мне было делать, я ведь выполнял твое приказание, – грустно промолвил Алек. – Как ты думаешь, почему вчера я сидел, не высовываясь, тише воды, ниже травы, в самом конце зала? Не хотел, чтобы меня заметила леди Эйлин, не хотел ее раздражать, чтобы ненароком не прогневить ее мужа. Маккенна тот еще гусь, ревнивый и обидчивый.
– М-да…
Оба молчали, обдумывая только что сказанное.
– Алек, отчего ты ухмыляешься с таким идиотским видом?
– Да так, просто подумал, раз Маккенна уже дал согласие на брак, то тебе остается самая малость – очаровать леди, чтобы и она согласилась. Считай – дело слажено.
Эван поморщился. О, как ему хотелось быть столь же уверенным, как и Алек. Однако Грейс мало походила на остальных женщин. Она упорно не хотела сходить с того пути, который уводил ее прочь от него; Эван был в растерянности, он не знал, как убедить ее рискнуть и пойти вместе с ним другим путем.
Время – вот в чем он нуждался прежде всего. Для осуществления задуманного требовалось время, а еще удача, без которой в любовных делах никак нельзя обойтись.
Примерно через час, как и было условлено, Эван подошел к конюшне и стал прогуливаться перед воротами, поджидая Грейс. В небе ярко светило солнце. Он посмотрел на небо, на котором вплоть до горизонта не было ни облачка. Погода явно была на его стороне, чему Эван только порадовался.
В этот миг он увидел Грейс, шедшую к конюшне, и его лицо сразу осветила радостная улыбка под стать погоде. В ответ он получил короткий холодный кивок. Пройдя мимо него, она подошла к конюху, державшему под уздцы ее лошадку. Перед тем как сесть в седло, Грейс нежно обняла кобылу за морду и начала говорить ей разные ласковые слова. Лошадь с довольным видом замотала головой, ткнулась носом в ее грудь и тихо заржала. Потрепав последний раз кобылу по холке, Грейс вскочила в седло, а следом за ней и Эван прыгнул на своего жеребца, который от нетерпения приплясывал на месте.
– Вы готовы? – спросил Эван, очарованный ее проворством и грациозностью.
– Почти, – лукаво ответила Грейс, глядя куда-то мимо него.
Эван снисходительно улыбнулся. Он догадался, что она придумала какую-то хитрость, для того чтобы помешать ему ухаживать за ней, но каким бы неприятным ни был ее сюрприз, сегодня ничто не могло испортить ему настроение.
– А-а, наконец-то! – воскликнула вдруг весело Грейс. – О, сколько радости, просто невероятно!
Мороз пробежал по спине Эвана, когда он услышал детские крики и топот ног. Обернувшись в ту сторону, откуда доносился весь этот шум, он увидел, как и ожидал, двух маленьких чудовищ – двух детей Маккенны, бегущих сломя голову через двор к конюшне.
– Сэр Эван, вы не против, если вместе с нами поедет Малколм? – сладким как мед голосом спросила Грейс. – Его пони довольно рослый, выносливый и быстрый конек, он легко покроет то расстояние, которое мы сегодня собираемся преодолеть.
«Я так и думал…» Эван помрачнел. Присутствие Малколма означало одно: о романтической любовной поездке можно напрочь забыть. Кроме того, это был прекрасный повод для того, чтобы сделать их выезд совсем недолгим. Эван чувствовал на себе ее испытующий и вместе с тем насмешливый взгляд, как бы говоривший: «Хороший сюрприз, не правда ли?»
– Это нечестно. Я тоже хочу поехать, – ныл младший Маккенна.
– Тебе нельзя! Ты еще слишком маленький, чтобы ездить верхом! – крикнул ему Малколм.
– Я не маленький!
– Нет, маленький.
– Нет, не маленький! – Джеймс едва не плакал от обиды.
– Маленький, маленький, – Малколм злорадствовал.
Не в силах выносить дальше их вопли, Эван оглянулся по сторонам, высматривая, не идут ли к ним их родители или служанка. Или вообще хоть кто-нибудь, кто увел бы отсюда этих двух ужасных крикунов.
– Ну-ка, успокойтесь немедленно! – скомандовала Грейс. – А не то вы оба отправитесь прямо в свою спальню.
– Тетя Грейс! – жалобно, в один голос воскликнули оба мальчика.
– Тише! Вы же не хотите, чтобы сэр Эван думал о вас плохо, как о дурно воспитанных неучах?!
– Нет. – Малколм склонил голову и принялся носком ковырять грязную землю – это, видимо, должно было изображать раскаяние. – Простите меня, я больше не буду.
– Я тоже больше не буду, – пропищал следом за братом Джеймс. – А теперь мне можно поехать вместе с вами?
– Но ты же очень маленький, – снова проворчал Малколм.
– Нет, не маленький, – опять захныкал Джеймс.
«Боже, да когда же они успокоятся?!» – содрогнулся Эван, с ужасом ожидая продолжения ссоры между двумя юными Маккеннами. Однако стоило Грейс посмотреть на них с самым строгим видом, как оба спорщика замолчали и присмирели, словно церковные мышки.
– Малколм, иди седлать своего пони.
Мальчик радостно улыбнулся и вприпрыжку побежал к конюшне. Лицо маленького Джеймса искривилось так, что было ясно: еще немного – и он расплачется.
– Тетя Грейс, – жалобно захныкал он, – не оставляйте меня, прошу вас.
– Прямо не знаю, как нам быть с тобой, мой славный Джеймс, – задумалась Грейс. – Ты такой сильный и уже начал учиться ездить верхом. Но брать тебя довольно рискованно.
На глаза Джеймса навернулись слезы и медленно покатились по его пухлым щекам. Грейс стало очень жалко мальчика, но как ей быть, она не знала. Слезы Джеймса, его искренняя обида тронули и сердце Эвана.
Он прекрасно помнил свое одинокое и горькое детство. Никто из его сверстников не хотел ни играть, ни тем более дружить с незаконнорожденным сыном эрла. Тяжелые воспоминания, всколыхнувшие душу Эвана, заставили его сделать то, чего он сам никак от себя не ожидал.
– В таком случае, юный Джеймс, тебе больше ничего не остается, – тут Эван сделал маленькую строгую паузу, отчего на лице мальчика отразилась явная тревога, – как поехать вместе со мной.
В тот же миг Джеймс буквально просиял от радости, причем этой радости было столько, что она моментально поглотила, растворила в себе недовольство Эвана, вызванное неожиданным изменением количества желающих прокатиться верхом.
Склонившись, он подхватил Джеймса рукой и посадил впереди себя, крепко придерживая мальчика, чтобы тот не упал. Джеймс ловко и прочно, словно не в первый раз ему приходилось так ездить, расположился в седле.
