Кристина Брук - Великолепный любовник

Джорджи обмерла. Что такое «м-м-м»? Маскарад?!

– Держитесь от нее подальше, – яростно прошипела она. – Если вы посмеете тронуть ее, клянусь, вам не поздоровится.

– Кажется, меня подводит память. Где же я видел мисс Вайолет? Ах да, конечно, на бульваре. Или на набережной? Прелестная юная леди. Жаль, что она еще не выходит в свет. Уверен, ее дебют будет гвоздем сезона.

– Я отказываюсь обсуждать свою сестру с такими, как вы, милорд.

«Подводит память»? Чепуха! Этот тип не из забывчивых. И не из тех, кто что-то упускает из виду. Пирс не упомянул про маскарад, но то, что он заговорил о Вайолет, – очень и очень дурной знак.

– Игра идет весьма вяло, – сказал Пирс, оглядев карточные столы. – Не лучше ли нам вернуться в зал, дорогая?

Он протянул ей руку. Джорджи не хотелось прикасаться к нему, но благоразумие заставило ее подчиниться правилам этикета.

– Вы забыли про улыбку, – ухмыльнулся он. – Улыбайтесь, Джорджиана, улыбайтесь.

– Провалитесь в преисподнюю, милорд, – от души пожелала Джорджи, растянув губы.

Он рассмеялся, словно услышал превосходную остроту.

– О, непременно. Но, пока этого не случилось, я намерен как следует позабавиться здесь, на поверхности земли.

Джорджи стиснула зубы. Пирс сохранил письмо и теперь будет с наслаждением шантажировать ее.

Чего он хочет? Опозорить ее? Жениться на ней? Сделать ее своей любовницей? Перспективы одна хуже другой, но самое ужасное – если он примется обхаживать Вайолет. Сестра не должна расплачиваться за чужие ошибки. Есть только один способ защитить ее: Джорджи придется отвлечь Пирса, приблизив его к себе.

И это когда Бэкенхем…

У нее перехватило дыхание. Нельзя допустить, чтобы он вмешался и повторилась история шестилетней давности.

Слава богу, она отказала ему вчера утром. Потом он весь день буквально преследовал ее, и она засомневалась. Бэкенхем вел себя необычно, даже как будто флиртовал с ней. Она подумала, что ухаживание может перерасти в нечто большее. Вдруг Бэкенхем взглянет на нее по-новому, вдруг ей удастся пробудить в нем нежные чувства, он полюбит ее, и тогда…

Теперь уже никогда. Все кончилось, даже не начавшись. На смену романтическим мечтаниям о Бэкенхеме пришла жестокая реальность в лице Пирса.

Подумать только, когда-то Джорджи находила его интересным. Сейчас каждая секунда, проведенная рядом с ним, казалась сущей пыткой.

Как нарочно, они вернулись в зал в тот момент, когда оркестр заиграл вальс.

Без приглашения Пирс обнял ее за талию и повел танцевать, как будто имел на это право.

Бэкенхем вошел в зал и тотчас увидел Джорджи. Она танцевала, и не с кем-нибудь, а с Пирсом, будь он трижды проклят.

– Значит, наш приятель вернулся, – Лидгейт словно читал мысли Бэкенхема. – Не думал, что у него хватит наглости.

– Ты его недооценил.

Лидгейт мог быть не в курсе последних новостей, но Бэкенхем успел навести справки. Пирс приехал в надежде прибрать к рукам внушительное наследство и без стеснения появлялся в свете. Общество отнеслось к нему вполне благосклонно. Очевидно, в глазах света грядущее богатство перевешивало прошлые грехи.

– Ты слышал про его тетушку? – спросил Лидгейт. – Говорят, она сказочно богата и сейчас лежит в Бате на смертном одре в окружении любящих родственников.

Бэкенхем кивнул. Бог с ней, с тетушкой. Главное – Джорджи. Похоже, она целиком поглощена Пирсом, ловит каждое его слово.

Бэкенхем вспомнил другие вечера в других бальных залах. Он точно так же стоял у стены и смотрел, как Джорджи вальсирует с Пирсом. И тогда, и теперь ему хотелось кулаком стереть улыбку с физиономии этого мерзавца.

Как он смеет говорить с ней? Как смеет дотрагиваться до нее? И почему, черт побери, она все это ему позволяет?

– Вроде бы тетушка еще не определилась с завещанием, – продолжил Лидгейт. – Пирс вернулся с расчетом умаслить ее. По слухам, старушка отнюдь не глупа и придерживается строгих правил. Племянник сильно упал в ее глазах после той истории с дуэлью. Насколько я понял, пока она не склонна его видеть. Поэтому Пирс приехал в Брайтон, чтобы зализать раны и перегруппироваться.

Бэкенхем сдвинул брови. По каким бы причинам Пирс ни явился в Брайтон, Джорджи он не получит.

Вальс закончился, пары смешались с толпой.

– Подержи, ладно?

Бэкенхем вручил свой бокал Лидгейту и устремился на поиски Джорджи. Через несколько минут он увидел ее – Пирса рядом не было. Изящно лавируя среди гостей, мисс Блэк пробиралась к выходу.

Бэкенхем ускорил шаги.

Словно почувствовав, что ее преследуют, Джорджи оглянулась, вздрогнула и, кажется, едва не бросилась бежать. Однако быстро совладала с собой и в ответ на поклон Бэкенхема присела в реверансе.

Он протянул руку:

– Надеюсь, следующий танец мой.

Джорджи немного помедлила, затем согласно кивнула и улыбнулась. В ее ослепительной улыбке ему почудился вызов.

– Кажется, сегодня вечером вы с Пирсом нашли общий язык, – заметил Бэкенхем, когда они заняли свое место среди других пар.

– Как можно найти с кем-то общий язык в таком шуме и толчее? – Ее голос слегка дрожал.

– Вам лучше знать как. Вы танцевали с Пирсом.

Она отвела взгляд.

– Я танцевала не только с ним.

Не только с ним и не только сегодня. Шесть лет она танцевала с кем угодно, только не с Бэкенхемом. А он?…

За эти шесть лет в его объятиях побывало множество женщин, и ни одна из них не шла ни в какое сравнение с Джорджи.

– Полагаю, вы знаете, зачем я здесь, – сказал он.

Она подняла голову и посмотрела на него:

– Да, милорд, но вы напрасно побеспокоились. Мой ответ остается прежним.

У Бэкенхема внутри что-то оборвалось. С Пирсом она весела и кокетлива, а ему холодно отказывает.

– Выйдем на террасу, – резко сказал он.

Джорджи поморщилась. Очевидно, ее покоробил его тон.

– Дорогая мисс Блэк, в зале немного душно. Может быть, вы позволите проводить вас на террасу?

Она вздохнула:

– Да, милорд. Вы так любезны.

Не задерживаясь на террасе, они спустились в сад. Лунный свет серебрил кроны деревьев, китайские фонарики покачивались над дорожками, свежий морской воздух дарил прохладу.

Джорджи старалась запечатлеть в памяти эти мгновения. Волшебные мгновения тишины рядом с человеком, которого… Рядом с Маркусом. Больше всего на свете ей хотелось броситься в его объятия, все рассказать, попросить защиты.

Но она не могла так поступить. Не потому, что сомневалась в нем, а потому, что не желала вновь подвергать его опасности.