Глава семнадцатая
Наше плавание было довольно спокойным. Волны мерно плескались за бортом. Запасов сухарей, питьевой воды и всего остального хватало. Я стала даже досадовать на это никак не покидающее меня тревожное настроение. Ведь все шло хорошо. Мы неуклонно приближались к берегам Америки. Пройдет еще какое-то время, и я увижу табачные плантации, новые земли, новых людей, увижу Брюса и сына.
Но однажды утром я проснулась от сильной качки. В испуге я кинулась в каюту детей. Мы с Нэн и молодыми няньками принялись успокаивать Сьюзен и Чарльза, плакавших от страха.
– Не надо бояться моря, – говорила я, – волны просто играют с нами и потому раскачивают.
Я даже запела веселую детскую песенку моего детства о девочках Мери и Бетти, которые построили себе маленький домик в лесу.
Но качка нарастала. Я слышала свист ветра. Пошел сильный дождь, засверкали молнии. На палубе бегали и суетились матросы. Слышались крики, хриплым громким голосом подавал команды капитан. Большой Джон работал вместе со всеми.
– Канаты!..
– Паруса!..
– … грот-брам… – доносилось до меня.
Все эти команды перемежались зычными матросскими проклятиями. Что-то будет с нами?
Корабль страшно тряхнуло. Огромная волна обрушилась на утлое судно. Но что я могла предпринять? Более безопасного места, чем эта каюта, для моих детей не было.
Я решилась подняться на палубу. Там в мокрой полутьме царил настоящий ад. Жесткие струи дождя секли по лицу и рукам. В одну секунду я промокла до нитки.
– Джон! Джон! – невольно позвала я срывающимся от страха и тревоги голосом.
Новая волна со страшной силой обрушилась на корабль. Мне показалось, я теряю дыхание, задыхаюсь под огромной массой холодной воды. Вода заполняла нос и уши. Я раскрыла глаза. Мокрая тьма. Страшный рев.
Я была за бортом!
В детстве и ранней юности мне приходилось купаться в реке с подругами и названными сестрами Агнес и Элизабет. В деревне девушки считали, что я неплохо плаваю. Я напрягла последние силы. Кричать я уже не могла. Я изо всех сил колотила руками и ногами по воде. Если бы можно было сбросить платье и белье. С большим трудом мне удалось это сделать. Обнаженная против бури. Как спастись? Оставалась одна возможность: удерживаться на плаву. Меня швыряло в темных волнах, как щепку. Я уже ни о чем не могла думать.
«Боже! Корабль уплывет, а я останусь в открытом море, вдали от берегов, я погибну», – промелькнуло в слабеющем сознании.
И тотчас я погрузилась в беспросветную тьму. Кажется, моим последним ощущением было примирение со смертью. Холодные волны сомкнулись надо мной.
Наверное, миновала вечность.
Я открыла глаза. Я не ощущала собственного тела. Сплошная ноющая боль. Что со мной? Где я? Кто я? Что произошло и происходит?
Я медленно приходила в себя.
Комната, где я находилась, чуть покачивалась. Это была странная комната с низким потолком. Я осознала, что лежу в корабельной каюте. Я вспомнила все!
– Дети! Мои дети! – крикнула я. Крикнула? Нет, слабо простонала. Однако меня услышали.
– Лежите, – отозвался хриплый мужской голос, странно знакомый, – вы еще слишком слабы. Ваши дети и слуги живы и здоровы.
– Кто… вы? – прошептала я.
– Капитан Мердок. Фрэнк Мердок, – отозвался голос.
– Поклянитесь мне… что мои дети… мои спутники… живы…
– Клянусь! Живы и здоровы. Вас смыло за борт во время бури. Хорошо, что я заметил и кинулся следом.
– Вы… спасли меня?
– Как видите! – грубовато откликнулся он.
– Корабль не пострадал?
– Все в порядке. Мы идем прежним курсом к берегам Америки.
Я с трудом приподнялась. Голова кружилась, и я тотчас вынуждена была опуститься на койку. Нет, это не моя каюта. Я успела заметить.
– Где я? Это не моя каюта.
– Вы в моей каюте, миледи.
Вдруг мне показалось странным мое ощущение собственного тела. Что со мной?
Я все поняла. Я лежала совершенно обнаженная, ничем не прикрытая. Невольно я протянула руку. Попыталась натянуть на себя простыню. Сильная мужская рука грубо воспрепятствовала мне. Низко над своим лицом я увидела черную повязку, насмешливый жестокий взгляд единственного глаза, растрепанные волосы. Грубо пахнуло табаком и вином.
– Нет! Нет! Я все поняла.
Я вытянула руки, отталкивая капитана.
Но мое сопротивление, кажется, только рассмешило его. Жесткие пальцы помяли мне грудь уверенно и похотливо.
– Вам надо набраться сил, миледи, – спокойно произнес Мердок.
– Вы негодяй! – я попыталась крикнуть, но смогла лишь громко прошептать.
– Так вы благодарите своего спасителя? – насмешливо проговорил он.
– Что вы хотите сделать со мной? Поклянитесь, поклянитесь мне, что мои дети и слуги живы! – я заплакала.
– Они живы и надежно заперты в своих каютах.
– О, Боже! Мои дети!..
– Им не грозит опасность. Их не лишат пищи и воды. Разумеется, если вы будете послушны, – Мердок усмехнулся, показав крупные кривые желтые зубы.
– Но что вам нужно? Какая вам польза оттого, что вы изнасилуете меня?
– Изнасилую? Ну нет! Я полагаю, вы и без этой крайней меры сумеете отблагодарить своего спасителя.
– Но когда… когда мы прибудем в Америку, вы отпустите меня?
Происходила какая-то фантасмагория! Я, герцогиня, знатная придворная дама, возлюбленная самого короля Англии, свободная английская гражданка, в плену у своего соотечественника! На что же мне рассчитывать? Чем все это может кончиться?
– Отпущу ли я вас? Да, это интересный вопрос. Нет, ни вас саму, ни ваших слуг я отпустить не смогу.
Я бессильно рыдала, обнаженная, перед этим негодяем.
– Дети! Что будет с ними?
– Гм! Если вы соизволите вести себя хорошо, миледи, ваши дети будут доставлены туда, куда вы пожелаете. Им никто не причинит вреда. Они еще слишком малы для того, чтобы их словам можно было верить.
У меня вырвался невольный вздох облегчения.
– Но что вы собираетесь делать со мной и с моими слугами? Вы хотите сделать из меня свою наложницу?
В каюте распространился неприятный запах крепкого табака. Мердок набил трубку и закурил.
Мне наконец-то удалось прикрыться простыней. Я натянула грубое полотно до самого подбородка.
– Наложницу? – капитан изучающе оглядел меня и кончиком большого ороговевшего ногтя постучал по трубке. – Что ж, мысль интересная, но боюсь, мне такой вариант не подойдет. Слишком хлопотно. Не с руки мне возить на этой посудине герцогиню и любовницу его величества.
Я почувствовала, что краснею.
– Слишком хлопотно, – повторил Фрэнк Мердок.
Я оказалась в ужасном положении, совершенно беззащитная. Но даже тогда я не могла не признавать, что в этом разбойнике, в его манере рассуждать есть что-то занятное, даже парадоксально забавное. И все же, хорошо было бы мне наблюдать за этим забавным человеком со стороны, а не лежа на его койке без одежды.
