Тесc стало неприятно, и она отогнала эту мысль прочь. Неуверенно улыбнувшись графу, она последовала его наставлениям и еще раз попробовала бренди. «Он прав, — радостно подумала она, как только терпкий вкус бренди обволок ее язык, а вслед за тем напиток теплым потоком ринулся в горло. — Да, так гораздо лучше!»
Николаc улыбнулся ей и поднял свой бокал. Она ответила ему тем же, и они вместе выпили, глупо улыбаясь и глядя друг на друга поверх краев бокалов.
Они сидели, изредка перебрасываясь словами, но все чаще в разговоре возникали паузы. Буря неистовствовала за окном — дождь хлестал по ставням, ветер срывал крышу, грохотали раскаты грома.
Но Тесc и Николаc уютно сидели возле огня, не замечая бури.
Наконец Николаc встал, взял графин и вновь наполнил бокалы.
Они выпили еще один или два бокала. Тесc не следила, как развиваются события, и не вполне понимала, как и когда случилось, что она оказалась у него на коленях. Голова ее уютно примостилась у него на плече, а ноги непринужденно свесились вдоль его крепких бедер. Ее ботинки стояли рядом с его башмаками на полу.
Напиток обволакивал теплом все ее тело. Тесc решила, что она пьяна.
Глуповато глядя на Николаcа, она хихикнула:
— Я опьянела, да? Как вы думаете?
Он лениво улыбнулся, лаская рукой ее огненные кудри, и медленно кивнул темноволосой головой.
— Мы оба напились, милая, хотя, думаю, ты немного больше опьянела, чем я. Я пока еще соображаю, что мы делаем…
— О! — отозвалась Тесc. Ее хорошенькое личико немного затуманилось. — А что мы делаем?
Николаc осторожно поставил свой бокал на столик, забрал бокал у нее и поставил его рядом со своим. Взяв обеими руками ее лицо, он коснулся губами ее рта.
— Мы, — прошептал он ей прямо в губы, — собираемся сделать то, о чем я мечтал с того самого момента, как увидел тебя… — Он нежно куснул уголок ее губ. — Через несколько минут я подниму тебя на руки и отнесу на эту большую и очень удобную кровать, а потом.., после того как я сниму с твоего восхитительного тела последний лоскуток, я займусь с тобой любовью.
Сердце Тесc бешено запрыгало в груди, соски внезапно отвердели и заныли, пламя между ногами разгорелось жарче, чем раньше.
Она глядела на смуглое лицо Николаcа. Множество разнообразных чувств раздирало ее. — Лаская взглядом его чувственную нижнюю губу, она, задыхаясь, спросила:
— А что, если я не хочу заниматься с вами любовью? Что тогда?
Николаc не лгал, когда говорил, что он так же пьян, как она.
Словно сквозь туман он удрученно смотрел на девушку, пытаясь подобрать подходящий ответ. Что, черт возьми, будет он делать, если она откажется заниматься с ним любовью? Никогда в своей жизни он не брал женщину силой, не собирался и сейчас соблазнять эту маленькую обольстительную сирену против ее воли, несмотря на то что инстинкт приказывал ему поступить наоборот.
— Думаю, — с усилием и с очевидной неохотой произнес он, — что тогда ты уйдешь, и мы не станем любить друг друга.
Но мысль о том, что она не будет заниматься с ним любовью, что никогда не узнает, каково будет лежать в его объятиях и ощущать его сильное тело, вдруг показалась Тесc настолько мучительной, что она поняла, что не вынесет этого. Ей казалось, что она всю жизнь ждала его, жаждала его поцелуев, мечтала быть в его власти, поэтому невозможно было даже думать о том, чтобы откладывать хоть одно мгновение. :
Со страстью, поразившей их обоих. Тесc обвила руками его шею.
Обрушив на его лицо дождь нежных, мучительно-сладостных поцелуев, она прошептала:
— Тогда, я думаю, мне лучше остаться, не так ли?
Николаc не то застонал, не то засмеялся и, подхватив Тесc на руки, отнес ее к постели, которая словно приготовила им свои объятия. Они погрузились в ласковую мягкую глубину одеял, лежавших на пуховой перине.
И если Тесc какое-то мгновение колебалась, то все сомнения ее унеслись прочь, как только губы Николаcа прильнули к ее устам.
Поцелуи его были пьянящими и дурманящими, как бренди. Она вздохнула от удовольствия и радостно подставила под его поцелуи свои губы, отбрасывая наконец все сомнения и страхи этого долгого дня.
Скоро наступит завтра, вот тогда она и станет беспокоиться о том, кто она, а заодно — и о последствиях минувшей ночи. А сейчас ей нужен этот человек, его сила и тепло, сладостное ощущение, что она принадлежит ему, и уверенность, что так должно было случиться.
Он страстно целовал ее, пробираясь языком в медовый жар, разгоравшийся за преградой ее губ, и Тесc застенчиво, нерешительно разомкнула навстречу ему уста. Николаc тихонько застонал от удовольствия, а Тесc, почувствовав неведомый ей доселе восторг, вскрикнула и машинально вонзила пальцы в его мощную спину. Его язык словно исследовал глубины ее рта: это было совершенно новое для нее интимное ощущение. Она не ведала, что таким простым действием можно доставить друг другу так много удовольствия. Новые чувства совершенно поглотили ее: тело горело, словно в огне, грудь налилась в мучительном ожидании ласки, чресла ныли и требовали свободы от возрастающих сладострастных ощущений, терзавших ее.
Ее опьяняло до безумия то, что она лежала в его объятиях, чувствовала его изощренный язык, ощущала его крепкое тело, все сильнее прижимавшееся к ней, глубже вдавливая ее в мягкую перину. Тесc крепко обвила руками шею Николаcа, перебирая пальцами его густые темные волосы. Раньше она никогда не задумывалась о различии между мужским и женским телом. Широкая грудь Николаcа прижималась к ее груди — он почти лежал на ней, а твердая плоть его настойчиво упиралась в ее бедра. Тесc расстроилась и в то же время испугалась: в той, прежней жизни она, оказывается, была распутницей. Но каково бы ни было ее прошлое, после этой ночи оно больше не повторится!
Однако сейчас это не имело значения: она не думала ни о чем, мечтая освободиться от сладких бесов, овладевших ею. Ей казалось, она подходит этому мужчине и вместе они придут к трепетному экстазу, к вершине наслаждения. Тесc нисколько в том не сомневалась. Непостижимым образом всеми фибрами своего существа она понимала, что найдет в его объятиях величайшее наслаждение.
Губы Николаcа соскользнули с ее рта вниз к шее. Вдруг Тесc показалось, что одежда стала душить ее, мешать ей; выношенная старая ткань сдавливала грудь и натирала тело. Она беспомощно изогнулась под Николасом, и, словно понимая, как ей неудобно, он тихо засмеялся и положил ладонь на ее грудь.
Тесc едва не задохнулась — глаза ее широко распахнулись от острого восторга, пронзившего ее, когда он стал ласкать затвердевшие соски. Тесc в изумлении вглядывалась в смуглое подвижное лицо и поражалась, как же она хотела быть обнаженной, чтобы он свободно прикасался к ней, чтобы между ними не было никаких преград. К своему стыду, она заметила, что сама уже наполовину стянула его рубашку. При виде гладкой, золотистой груди с крепкими мускулами у нее что-то сжалось внутри.
