Перед ней расстилалась широкая грязная дорога, окаймленная с обеих сторон полуразвалившимися лачугами. Для чего бы ни предназначались эти лачуги, ими явно не дорожили. Через четверть мили дорога заканчивалась каким-то высоким сельскохозяйственным строением. Виктория направилась к нему, все еще напрягая слух в надежде услышать какие-нибудь звуки.
От зловещей тишины у нее мороз пробегал по коже. Или это ее пугало ощущение, что за ней незаметно следят чьи-то глаза?
Дойдя до деревянной стены, Виктория приложила к ней руку и стала продвигаться вперед, пока не дошла до двери. Виктория осторожно толкнула ее, и та беззвучно открылась.
Заглянув внутрь, Виктория увидела возле дальней стены на крюке фонарь. При его тусклом свете она разглядела лошадей в стойлах и услышала мягкий звук лошадиного дыхания. Конюшня.
Но где же слуги? Хотя бы какой-нибудь младший конюх…
Виктория осторожно шагнула внутрь.
— Здесь есть кто-нибудь? — тихо спросила она.
Лошади навострили уши, но никто ей не ответил.
Виктория с облегчением вздохнула. Она в безопасности.
Если не считать того, что… чувство долга призывало ее вернуться в отель. Но нельзя возвращаться невооруженной. Надо посмотреть, не найдется ли здесь какого-нибудь оружия.
Она окинула взглядом стены, на которых был развешан всякий ручной инструмент.
Топор.
Слишком тяжелый.
Вилы.
Слишком длинные и громоздкие.
Железный крюк. Достаточно маленький, чтобы можно было спрятать его в складках юбки, но достаточно тяжелый, чтобы защититься от нападающего.
То, что надо.
На цыпочках подойдя к выбранному оружию, Виктория подняла руку, чтобы снять его со стены, но кто-то схватил ее за запястье и произнес:
— Не надо. Боюсь, это совсем не подойдет.
Виктория подняла голову и увидела человека в маске: в прорезях лишь блестели темные глаза.
Виктория собралась закричать, но ей на голову накинули мешок, затем подняли на руки и куда-то понесли. Потом Викторию забросили, словно мешок картофеля, на спину высокой лошади, похититель уселся в седло, и они поскакали в ночную тьму.
Мешок на голове Виктории был из тонкой ткани, что позволяло ей дышать и давало возможность почувствовать холод, когда они выехали из конюшни. Мешок закрывал ее до колен, но когда она попыталась проделать в нем отверстие, ткань оказалась достаточно прочной. Высокая лошадь шла гладким аллюром и быстро преодолевала расстояние. Они ехали через лес: Виктория ощущала запах сосновой хвои и суглинистой почвы.
Но зачем ей нужны все эти сведения? Об этой стране она знала лишь то, что в ней имеется отель и что в нем сейчас творится хаос. Этот человек, который схватил ее… Она проглотила ком, образовавшийся в горле от страха. Как ни абсурдно это звучит, но этот человек умышленно устроил ей западню… он хотел отрезать ее от остальной массы гостей, чтобы увезти ее… куда?.. и зачем?., чтобы изнасиловать? Убить? Подвергнуть пыткам?
Почувствовав сильный прилив крови к голове, Виктория попыталась приподняться. Лошадь замедлила аллюр и перешла на шаг.
Мужчина, кем бы он ни был, обхватив ее за талию, посадил вертикально перед собой, и лошадь снова пошла быстрее.
Голова у Виктории кружилась, но она удерживала равновесие.
— Что вы хотите? — спросила она.
Звук ее голоса был приглушенным, но она знала, что похититель слышал ее вопрос.
Он не ответил.
Виктория даже не вскрикнула. Пропади она пропадом эта ее английская сдержанность.
Лошадь стала взбираться по склону горы, и Виктория почувствовала, как животное напряглось. Стало холоднее, ветер в ветвях деревьев шумел, навевая тоску, но она так и не услышала человеческого голоса.
Они находились в какой-то глуши, вдали от цивилизации.
Спина у нее болела. Юбки развевались на ветру. Она ничего не видела. Ей было страшно. Как будто почувствовав это, ее похититель поддержал спину, но Виктория не позволила себе расслабиться.
Она была англичанкой. А англичанки не принимают помощи от похитителей.
Прошли еще полчаса, и они показались вечностью. Наконец Виктория услышала окликнувший их мужской голос.
Говорили по-морикадийски.
Она впервые вспомнила, что ее похититель говорил с ней по-английски.
Может, он англичанин?
Нет. Ни один англичанин не станет так позорно вести себя. Ни один англичанин, кроме…
Нет, это абсолютно невероятно.
Копыта лошади застучали о камень, и звук этот отозвался эхом.
Послышались голоса мужчин и женщин. Все они говорили по-морикадийски. Сквозь ткань Виктория увидела свет, и у нее учащенно забилось сердце.
Лошадь замедлила шаг. Всадник спешился, снял ее с лошади и понес внутрь здания. Миновав какую-то комнату, наполненную людьми, он поднялся по ступенькам лестницы и прошел вдоль чередующихся участков света и тьмы. Свернув в сторону, он как будто вошел в какую-то дверь. Сквозь ткань проник свет. Раздался женский голос, сказавший нечто такое, что заслужило его одобрительное ворчание.
И наконец — наконец-то! — он поставил Викторию на ноги и отступил в сторону.
Она возмущенно сорвала мешок со своей головы и быстро осмотрелась.
Она оказалась в убого обставленной спальне. В камине горел огонь. Здесь стояли деревянный стул и короткая софа. Кувшин с водой и таз. Поднос с едой и вином на маленьком столике.
Виктория быстро повернулась к тяжелой деревянной двери и увидела, что та закрывается. Она бросилась к двери, но, услышав звук поворачиваемого в замке ключа, поняла, что ее заперли.
Ей стало еще страшнее, когда она увидела разложенные на постели ее собственные платья.
Ее похитили.
Звук ключа, поворачиваемого в замке, разбудил Викторию от глубокого сна. Первое, что она увидела, — это яркое морикадийское солнце, бьющее в окно, и Рауль Лоренс, входивший в дверь ее тюрьмы.
Виктория села на короткой софе и, поморгав, сердито произнесла:
— Вы!
— Очень красноречиво, мисс Кардифф!
Он поклонился.
Она была вне себя от возмущения.
— Должна признаться, что на какое-то мгновение я заподозрила вас, но потом подумала, что ни один англичанин не осмелится похитить женщину.
— Вы ошибаетесь по двум пунктам.
— По двум?
Она, должно быть, еще не проснулась, потому что не имела ни малейшего понятия, что он имеет в виду.
— Англичане ничем не отличаются от других людей, тем более, когда речь идет о возможности получения такого красивого и драгоценного приза, как вы. — Рауль прошелся по комнате, развязывая на ходу галстук. — К тому же я не англичанин. Я морикадиец. Морикадийский принц. И вы об этом по глупости рассказали в гостиничном номере своего работодателя. Я наследник морикадийского трона.
