— Я тебя хорошо знаю… Такой взгляд… Итак, я хочу знать, что у тебя на уме.
«Она действительно знает меня!» — подумал Лайонел. Он поспешно встал и налил себе чаю.
Ему удалось перевести разговор на Хока и Фрэнсис.
Спустя двадцать минут появилась Диана, натягивая перчатки из Йоркской кожи. На ней была темно-синяя бархатная амазонка и изящная шляпка с пером в тон платью.
— Ты выглядишь прелестно, дорогая, Лайонел мысленно согласился с Люцией, но тут же одернул себя. Дерзкая девчонка получит сегодня взбучку, и еще какую!
Он непринужденно улыбнулся.
— Дама, которая не опаздывает, — констатировал граф. — Идемте, Диана. Я привел для вас лошадь.
— Вы не сомневались в моем согласии? Он ответил, чуть поддразнивая ее:
— Конечно, не сомневался, дорогая моя. Ведь для вашего положения в свете так важно, чтобы вас видели со мной.
— Не дразните меня, Лайонел. Я дала себе слово не ссориться с вами сегодня.
— Надеюсь, что вы его сдержите, — ответил он. — Хотя я сомневаюсь. Люция, мы вернемся к полудню. — Он поцеловал старушку и выпрямился. — Идемте, Диана.
— Веселитесь, — сказала Люция им вслед. Ей все это не нравилось. Лайонел уже сдается? Этого не может быть! Она нахмурилась.
Когда вошел Дидье, старая дама проговорила:
— Знаете, Дидье, лорд Сент-Левен что-то задумал.
— Очень похоже, — мягко ответил Дидье. — Но его светлость — честный человек.
— Что это значит, старый вы монах?
Дидье в ответ лишь посмотрел на нее уклончивым взглядом, и старая дама покачала головой.
— Сколько лет вы мне служите?
— Двадцать один год, миледи.
— Чертовски долго!
— Вы правы! — отозвался он и, по-прежнему держа поднос, прибавил: — Как я уже сказал, лорд Сент-Левен — честный человек.
* * *
Лайонел потрепал гнедую кобылу по морде.
— Ее зовут Венера. Она с норовом, но мне кажется, вы с ней легко справитесь.
Он подождал, пока Диана что-то шептала на ухо кобыле, а затем дала ей понюхать свои руки, после чего подсадил девушку в седло. Сам он грациозно вскочил на своего скакуна Лазаря. Это был черный жеребец с белой гривой, предмет зависти всех коннозаводчиков из клуба «Четыре коня».
Диана, решив позабыть отвратительный прошлый вечер, весело щебетала, восхищаясь пейзажем, кобылой, благодаря Лайонела за предложение поехать кататься и высказывая дифирамбы в адрес родственника.
Лайонел отвечал ей тем же. Ему хотелось, чтобы девушка не выглядела сегодня столь красивой. Лайонел понял, что не столько красота, сколько ее глаза, сияющие откровенным счастьем, тревожили его.
Они подъезжали к Ричмонду, когда Диана несколько застенчиво спросила:
— Люция не разрешила мне выезжать в свет, и я ничего не знаю. Что нового?
— Как мне сказал Кенуорси, Дюпре уезжает к своим друзьям в Берлин в эту пятницу, планирует там задержаться. Что до Шарлотты, то скоро я все узнаю. Мне думается, что они с мужем поедут в свое имение в Корнуолл. Надеюсь, что больше у нас не будет каких-либо сложностей.
— Боже мой, — воскликнула Диана с сияющими глазами, — у вас прекрасный дар убеждения!
— Вам ли не знать, — мягко проговорил граф. — Вы же все слышали.
Девушка покраснела и стала перебирать поводья.
— Да, и, пожалуйста, простите меня. Я никогда никому не расскажу, будьте в этом уверены.
— Не расскажете.
— Не понимаю!
— Чего вы не понимаете? — Лайонел повернулся в седле и посмотрел на нее.
— Ее поступка. Если бы я, например, согласилась выйти за кого-нибудь замуж, я была бы тоже верна ему, как пес, как вы тогда сказали…
— Постарайтесь все забыть навечно, Диана, Я больше не хочу говорить об этом, никогда.
— Но…
— Хватит!
— Не нужно на меня кричать! Я просто хотела сказать, что согласна с вами.
Граф ничего не ответил, перевел лошадь в галоп и оставил Диану с хмурым лицом позади.
— Н-но, Венера! Его светлость так заносчив.
Они перекусили неподалеку от Ричмонда в маленькой таверне «Король Георг».
Когда Диана покончила с холодным цыпленком и хрустящими хлебцами и удобно устроилась на стуле, Лайонел сказал:
— Здесь есть одно поистине прелестное место, которое я хотел бы вам показать.
— Это Кью-гарденс?
— Нет. Это другое место. Думаю, оно запомнится вам надолго. Готовы ехать?
Диана улыбнулась:
— Да, милорд.
Они двинулись в путь и через двадцать минут выехали на маленькую уединенную поляну, рядом с которой протекал ручей. Лайонел спешился и привязал скакуна. Он подошел к Диане и помог ей сойти с лошади, ощутив ее запах, мягкость тела. Граф тотчас же отпрянул от девушки.
Они вышли на откос, спускавшийся к ручью.
— Не подходите близко к воде, — сказал Лайонел. — Трава видимо, скользкая, наверное, недавно прошел дождь.
Диана глубоко вздохнула.
— Лайонел, спасибо, что привезли меня сюда. Здесь очень красиво. И знаете, так не похоже на мою родину.
— Вы все еще мерзнете?
— Теперь реже. Наверное, потому, что тетушка смотрит на меня своим взглядом «вот-какая-неженка» всякий раз, как я жалуюсь.
— Вам не нравится, когда вас считают неженкой, не так ли, Диана?
— А кому это нравится?
— Мужчинам не нравится, а вот что касается женщин, кто знает?
— Вы не вынудите меня говорить резкости, милорд.
— И прекрасно. Идите сюда.
Присев на большой камень, он улыбнулся ей. Диана приблизилась, ее лицо сияло искренней радостью.
— Правда, спасибо вам, что привезли меня сюда. Мне приятно, что вам захотелось показать мне все это.
— О, я еще многое собираюсь вам показать!
Он внезапно схватил ее за талию и перекинул через колени. Диана от изумления замерла, но только на мгновение. Затем она выгнулась и повернула к нему лицо:
— Лайонел! Что вы…
— Слушайте меня, Диана Саварол, — сказал он, крепче сжимая ее. — Однажды я пообещал побить вас. За содеянное вы еще и не такого заслуживаете, но пока вам хватит и хорошей порки.
Она открыла рот.
— Так вы все спланировали заранее?
— Именно. И хорошо спланировал, как видите.
— Но вы не посмеете! Это просто глупо! Сейчас же отпустите меня! — Она яростно забилась, и граф понял, что придется трудно. Он сжал девушку еще сильнее, чтобы удержать.
— Можете кричать, ругаться, делать что угодно, чертова колючка, — вам это не поможет!
С большим трудом ему удалось задрать ее тяжелую юбку из синего бархата. Какая же она сильная, подумал он, теперь уже прилагая все силы, чтобы удержать ее. Задрав и юбку амазонки, и чехол до пояса, он увидел ее брыкающиеся белые ноги в чулках. Чулки держались на белых подвязках, надетых выше колен. Над подвязками белели мягко очерченные бедра. Теперь их прикрывала только тонкая батистовая рубашка. Рука графа с силой шлепнула по ягодицам.
