— Но… — Он не знал, что и ответить. — А она не против моего общества? Вы ведь, верно, хотели поехать вместе?
— Да, но я теперь не могу! — настойчиво повторила Дарья Матвеевна. — И Лиза вовсе не будет против. Ты знаешь, — шепотом прибавила Дарья Матвеевна, — она так переживает из-за того, что ты решил уехать! Кавказ! Боже мой! — Слезы заблестели у нее на глазах. — Она так плакала… Впрочем, как и я…
— Плакала? — обескураженный Владимир впервые подумал, что, быть может, не следует ему так торопиться с отъездом.
Стоит ли причинять Лизе еще большее страдание? Не чувствует ли она себя виноватой?..
— Разумеется, матушка, — сказал он, вздрогнув. — Я поеду с Лизой… Конечно…
— Вот и хорошо! Я прикажу заложить экипаж… — Дарья Матвеевна тут же вызвала слуг и отдала приказы.
Лиза, которая уже собралась, спускалась вниз по лестнице и увидела Владимира, стоявшего внизу и будто ждавшего ее.
— Владимир Петрович? — пробормотала она, смутившись.
— Елизавета Павловна. — Он был смущен не менее.
— Ах, Лиза, — тут показалась Дарья Матвеевна. — Прости меня, голубчик мой, но я не смогу тебя сопровождать. — Лицо ее выражало самое искреннее сожаление. — Вот Владимир составит тебе компанию, ведь тебе необходимо все же прогуляться!
— Ну стоит ли так затруднять Владимира Петровича, — начала Лиза. — Он, верно, занят…
— Лиза, — с укоризной и печалью сказала тетушка. — Владимир вовсе не занят…
Печаль в голосе Дарья Матвеевны остановила девушку. Она вдруг припомнила, что добрая тетушка так страдает из-за того, что ее сын собирается ехать на Кавказ, на почти верную гибель. И как она просила, чтобы Лиза поговорила с ним и убедила его остаться. Что ж, надо взять себя в руки и выполнить просьбу Дарьи Матвеевны. Ведь это именно она виновата в том, что Владимир обрек себя на это испытание! Может быть, он внемлет ее словам и откажется от своего решения? В конце концов, это именно она виновата в том, что Дарья Матвеевна может лишиться своего любимого сына!
— Если вы не хотите, Елизавета Павловна, — говорил тем временем Владимир, — я не смею навязывать вам свое общество…
В голосе его сквозила невольная обида, которую слышала только она.
— Отчего же, — возразила Лиза. — Я с удовольствием поеду с вами. — Она прямо посмотрела в глаза молодому человеку и решительным шагом проследовала к двери.
Владимиру ничего не оставалось, как только идти за ней.
«Разве я могу просить его остаться? Что он подумает? За кого он примет меня?.. — терзалась Лиза. — Но если я скажу, что этого хочет его матушка? Хочет более всего на свете… А сама я, если он останется, уеду, уеду навсегда! За границу или… Или все же в монастырь?»
Как трудно начать разговор! Но надобно…
Владимир искоса смотрел на Лизу и тоже не решался ничего сказать. Да и что тут скажешь? Что ни произнеси, все дурно, все неправильно…
— Владимир Петрович, — решила наконец Лиза. — Нам нужно поговорить… — Да, верно. Нужно поговорить, — будто эхом подхватил он ее слова.
— Матушка ваша страдает оттого, что вы хотите уехать. Зачем? Зачем вы приняли такое решение? — Лиза посмотрела на него.
— Вы прекрасно знаете причину… Не можете не знать, — ответил Владимир.
— Стало быть, вы желаете дать мне почувствовать мою вину… — тихо сказала она.
— Боже меня упаси! — возразил он. — Виноват только я — я один. Я хочу избавить вас от моего общества, которое вам, я это чувствую, неприятно…
— Перестаньте! — воскликнула Лиза.
Некоторое время оба молчали. Ни он, ни она ничего не могли придумать, чтобы сказать друг другу. Оба чувствовали, что делают что-то не так, что неверно понимают друг друга, но найти слова было очень сложно!
Они подъехали к набережной. Владимир помог девушке выйти из коляски, и они, рука об руку, пошли вдоль набережной, по-прежнему ничего не говоря.
— Какой сильный ветер, — пробормотала Лиза.
День был довольно холодный, ветер и впрямь дул с моря. В этом году ноябрь вообще выдался на редкость промозглым и неприятным.
С моря по направлению к городу неслись белые пенистые волны, которые раз от разу становились все больше и больше…
— Страшно смотреть туда, — сказала Лиза, указав на воду. — Кажется, что волны вырастают… Злая стихия… Владимир Петрович, нам надо раз и навсегда разрешить все то, что стоит между нами. Я чувствую себя виноватой… Если вы погибнете, то…
Она не могла продолжать.
— Не сожалейте обо мне, милая Лизанька, — улыбнулся он. — Я того не стою… Не вы, я сам виноват в том, что, забыв разум, поддался чувствам. Я теперь должен сказать… Нет, нет! Не убегайте! — Он сказал это, поняв вдруг, что она сейчас вырвет у него руку. — Это нехорошо… На нас все смотрят, и, если вы сейчас побежите, все решат что-нибудь дурное…
Вняв этой просьбе, вполне справедливой, Лиза оставила руку в руке Владимира.
— Я должен высказать вам все мои чувства. Я люблю вас, но я не виноват… Разве любовь подчиняется приказам? Нет. Вы знаете это не хуже меня. Но мы обязаны подавить это чувство… Я понимаю это и потому уезжаю.
— Вам вовсе не следует уезжать! — пылко возразила Лиза. — Уеду я!
— Нет!..
— Кавказ, грядущая гибель — вы не имеете права так поступать с собой…
— Только смерть вырвет у меня из сердца это чувство, — сказал Владимир. — Как вы не понимаете? Только смерть! Иначе я всю жизнь буду испытывать это преступное стремление мое к вам! Все жизнь, вы слышите меня?
— Вы забудете, — тихо произнесла она. — Пройдет год, два, и вы все забудете…
— Нет. Я никогда никого не любил, поэтому никогда не был постоянен. Теперь я люблю и чувствую, что ничто не отнимет это чувство у моей души, — просто сказал он.
— Бедный, — прошептала она. — Я уеду. Я. Я уйду в монастырь, буду замаливать этот грех…
— Ну вы же ни в чем не виноваты! — возразил он с силой. — Вы будете жить в столице, вы полюбите, вы будете счастливы с другим!
— Как вы не понимаете, — спокойно ответила Лиза. — Как не понимаете… Ведь я тоже люблю вас, — говоря так, она смотрела в сторону и не видела, какое при этих словах сделалось у Владимира лицо. — Я так же грешна, как и вы… И так же должна искупить свой грех…
— Лиза… Лиза… — Владимир не находил слов. — Лиза, бедная моя…
— Нет, не говорите так. Что это? — Она указала на воды залива.
Волны, казалось, еще подросли, и белые громады неслись на столицу со всей первобытной дикарской мощью. Любопытствующие, которых немало скопилось на набережной, столпились у ее края, вглядываясь в мятущиеся волны и бурно обсуждая это невиданное и мрачное явление.
