– Начать с того, что маркизы не должны играть в дартс в таверне, если даже любят эту игру. И не должны менять колеса на фургонах. И принимать отел у коров, – продолжал он.
Сияющие фиалковые глаза Абби потемнели. Эти глаза ничего не умели скрывать, они позволяли заглянуть ей в самую душу. А в данный момент ее душа полна была негодования.
– Скажите, прошу вас, что же должны делать маркизы? – холодно спросила она.
– Развлекаться всякими приятными занятиями. Вышивкой, игрой на фортепьяно, верховой ездой. Но не физическим трудом и, уж конечно, не игрой в таверне.
Абби на мгновение задумалась, потом спросила с притворной наивностью: – Вы хотите сказать, что существуют определенные правила, которых должна придерживаться маркиза?
– Не то чтобы правила.
– Тогда как узнать, что должна делать маркиза? – Майкл закатил глаза, уставившись в украшенный затейливой лепниной потолок. Либо эта девушка подшучивает над ним, либо до глупости простодушна.
– Существуют определенные рамки, нормы поведения, если хотите. Стандарты, которых воспитанные люди обязаны придерживаться.
– Вы тоже обязаны?
– Конечно.
– Гм… такое впечатление, что речь идет об игре в карты, Существуют определенные правила, и если их не соблюдать, непременно проиграешь. – Абби понимающе кивнула. – Если, конечно, не плутовать! – добавила она под свирепым взглядом Майкла.
– Я имел в виду не карты, Абби. Это не запрещено, просто то, о чем я говорю, само собой разумеется. Она казалась сбитой с толку.
– Возможно, вы имеете в виду правила, которыми руководствуются юристы? Например, законы? – спросила Абби.
– Нет, не законы, – процедил Майкл сквозь зубы. Абби слегка нахмурилась и постучала ухоженным ноготком по нижней губке.
– Быть может, вы имеете в виду порядок, необходимый для управления, например, кораблем? Нет точных правил, как управлять кораблем. Главное – не потопить его. Сберечь.
У Майкла вырвался прерывистый вздох.
– Я вовсе не имел в виду управление кораблем, Абби, – нетерпеливо возразил он, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
– Тогда откуда маркизе знать, что она должна делать если нет ни правил, ни порядка? – снова спросила Абби..
– Правил не существует, Абби. Никаких правил! – резко сказал Майкл, раздраженный тем, что не может объяснить ей свою мысль.
– Значит, люди из высшего света могут делать все, что им заблагорассудится? – ласково спросила она
– Да! – прохрипел он в ответ.
– Благодарю вас, это была очень полезная беседа, – дружеским тоном заявила Абби и поднялась со стула.
Майкл, не привыкший объяснять свои мысли кому бы то ни было, потерял дар речи, пораженный той ловкостью, с которой она повернула против него его собственные слова. Аромат сирени окутал его, когда она проходила мимо, и он вдруг почувствовал, что не может так просто ее отпустить.
– Погодите минутку, Абби. Она остановилась уже в дверях.
– Да?
– Я запрещаю вам играть в дартс, принимать отел у коров и менять колеса у фургонов. Таковы мои правила. Вы будете вести себя так, как вам велит ваше положение в обществе. Я ясно выражаюсь?
– Вы имеете в виду положение маркизы? – осторожно спросила Абби.
– Да, маркизы, – ответил Майкл, теряя терпение. Абби склонила голову набок,
– Вы выражаетесь вполне понятно.
– Ну, и чем вы намерены заняться сегодня?
– О! Вышиванием, игрой на фортепьяно. Ничем особенным, – приветливо ответила она.
– Вы не будете покидать Блессинг-Парк, ездить к Хавершемам или в Пемберхет, – все больше распалялся Майкл. В ее фиалковых глазах отразилось глубокое разочарование, и Майкл тут же пожалел о сказанном.
– Как пожелаете. До свидания, милорд. – И она тихо прикрыла за собой дверь.
Джоунз сразу же повернулся к Майклу и вперил в него неприязненный взгляд.
– Если вы позволите мне взять на себя смелость, сэр… Майкл все еще злился из-за того, что не мог толком объяснить, чего хочет, и был поражен удивительно многословным высказыванием Джоунза. Не позволю! – Хорошо бы проявить немного доброты. Она этого заслуживает.
– Боже мой, Джоунз, по-моему, вам следует вызвать доктора. Вы, кажется, учите меня, как обращаться с женщиной! – изумленно произнес Майкл.
– Мои глубочайшие извинения, милорд, я бы никогда не посмел учить вас, как обращаться с женщиной, – без тени смущения ответил Джоунз. Майкл самодовольно кивнул и принялся за свою овсянку. – Речь идет о вашей жене. Рука с ложкой застыла в воздухе.
– Джоунз!
Но Джоунз уже вышел, оставив Майкла доедать остывшую овсянку. В отчаянии он бросил ложку и направился к выходу, мысленно призывая Абби вернуться и ругая себя за слабость.
В конце концов, Майкл пошел в библиотеку в поисках Абби и писем, о которых упомянула эта глупая девчонка. Но ее там не оказалось, и Майкл отправился в главную гостиную. Открыв дверь, он замер на пороге. Комната совершенно преобразилась. Мебель была сдвинута на середину, вокруг столов, заваленных книгами, стояли уютные кресла. Несколько старых портретов исчезли со стены, оставшиеся были перевешены на другие места. Майкл не был вполне уверен, но, похоже, некоторых статуэток тоже недоставало. Французские окна до самого пола, выходящие на террасу, были распахнуты, и легкий ветерок, необычно теплый для конца зимы, шевелил листок бумаги на столе. Эти окна, насколько помнил Майкл, никогда не открывали. Комната стала просторнее, приобрела веселый вид и разительно отличалась от той темной, мрачной гостиной, к которой он привык. Горничная, вытиравшая пыль, прервала свое занятие и присела в вежливом реверансе, когда он удивленно переступил порог.
– Что случилось с этой комнатой, Анна?
– Леди Дарфилд переделала ее, милорд. Она сочла ее чересчур официальной.
– Понятно, – пробормотал он и медленно подошел к каминной полке, где рядом с вазой, полной свежих цветов, находился серебряный поднос с огромной грудой писем. Он взял их и стал рассеянно просматривать. Приглашения, деловые письма, еще приглашения. Майкл подозревал, что все графство Саутгемптен сгорало от нетерпения увидеть молодую леди Дарфилд. Бросив на поднос письма, Майкл вышел на террасу. На зеленой лужайке пнизу он увидел Абби – Она переоделась в простую черную юбку и белую блузку. Ее черные волосы были стянуты узлом на затылке, а на макушке сидела странная бесформенная соломенная шляпа, похожая на гигантскую корзинку для фруктов. Какой-то пес, судя по всему, из его псарни, гонялся за мячиком, который бросала ему Абби, Уитерз тоже находился в саду. Он работал и. казалось, не замечал ее, но тут Абби что-то сказала, и гигант, запрокинув голову, разразился смехом. Муикл ни за что не поверил бы, если бы не услышал этот смех собственными ушами. Есть в ней что-то, от чего расцветают его обычно мрачные слуги. Но что именно? Макл сделал глубокий вдох и стал спускаться по каменной лестнице, ведущей в сад. Абби н, Уитерз не заметили, как он приблизился. Абби учащенно дыщала, щеки ее алели, как розы Уитерза, Неуместное и такое знакомое желание охватило Майкла. Абби в этот момент бросила мячик. Он рикошетом отскочил от дерева и угодил Майклу в ногу. Абби с хохотом бросилась за мячиком, но, увидев Майкла, остановилась как вкопанная. Лицо Майкла окаменело. Он сцепил руки за спиной и выставил одну ногу вперед, глядя на Абби холодными серыми глазами. Она с тревогой взглянула на Уитерза, который издал похожий на рычание звук, видимо, опасаясь, как бы господин не навредил его драгоценным розам. Абби медленно подошла к Майклу, чтобы поднять мячик.
