– Спокойной ночи, Арабелла! – крикнула Гвинет, открывая дверь своей спальни.
– Спокойной ночи, – ответила Арабелла, направляясь к себе.
Гаррисон нерешительно взглянул на нее, замешкавшись на мгновение, а потом подался вперед и очень быстро и нежно поцеловал ее в губы. Затем он быстро развернулся и поспешил в свою комнату.
Лоренс уже укладывался в постель, а Маргарет еще сидела за туалетным столиком перед зеркалом и наносила на лицо вечерний крем.
– Должна сказать, что это платье на Арабелле сегодня вечером выглядело довольно рискованно, – заметила она. – И я до сих пор нахожу несколько странным, что ее родители не настояли на том, чтобы она поехала в Нью-Йорк вместе с ними, невзирая ни на какую морскую болезнь. Я бы, например, никогда не отпустила Гвинет в Бэттингтон-холл до замужества, разве что сама сопровождала бы ее туда.
– Подозреваю, что Тэттинжеры в этом смысле придерживаются менее строгих правил, чем мы.
– Но когда она выйдет замуж за Гаррисона, ей придется привыкать к нашим жизненным правилам.
Арабелла смотрела на свое красное платье, которое снова висело в гардеробе. Ему так и не удалось привлечь внимание Чарльза. Она закрыла дверь шкафа и легла в постель, где еще долго лежала без сна, следя за отблесками пламени из камина на деревянных панелях стены.
9
Маргарет испытала большое облегчение, когда на следующее утро Арабелла вошла в гостиную одетая во вполне традиционное элегантное платье. Глядя, как Армстронги, возбужденно переговариваясь, разворачивают найденные под елкой красиво упакованные подарки, Арабелла подумала, что это очень сплоченная семья, членов которой связывают тесные узы любви. Только Чарльз стоял здесь особняком, несмотря на то что в общении с родными он неизменно был дружелюбным и обаятельным. В отличие от него, даже Эмили с ее упрямым характером и Джеймс со своей неуправляемой натурой все равно казались частью этого большого и дружного семейства.
– А это тебе, – сказал Гаррисон, протягивая Арабелле небольшой сверток в очень красивой упаковке.
Развернув бумагу, она увидела изящную коробочку, внутри которой на бархатной подушечке красовалась брошь. Она с благодарностью улыбнулась Гаррисону, который, казалось, радовался этому подарку даже больше, чем она сама. Со своей стороны, она подарила ему запонки, и он пришел от них в полный восторг.
Затем они все вместе на нескольких экипажах поехали в церковь, расположенную в ближайшей деревушке. Во время поездки Чарльз продолжал ее игнорировать.
Во второй половине дня, когда в столовой подали рождественский обед – жареную индейку и гуся, – Чарльз демонстративно сел на другом конце стола, как можно дальше от нее.
– А этот снегопад не помешает нашей завтрашней охоте? – озабоченно спросил Гаррисон.
– Все пройдет нормально, – заверил его Лоренс.
– Я уже жду не дождусь этого события, – призналась Арабелла.
– Так вы тоже собираетесь отправиться на охоту? – удивилась Маргарет.
– О да, когда я бываю в поместье своей кузины в графстве Килдэр, я всегда там езжу на охоту, – сказала Арабелла.
– А вы прихватили с собой костюм для верховой езды? – поинтересовался Чарльз.
Арабелла была удивлена. Впервые с момента ее приезда он обратился к ней напрямую, если не считать того, что поздоровался в самом начале. Она посмотрела на него. Взгляд его глаз был холодным и немного насмешливым.
– Да, я приехала подготовленной.
После обеда все семейство отправилось на свою традиционную прогулку: сначала по террасам парка вниз до озера, а затем вдоль берега.
Арабелла умышленно оставила Гаррисона, о чем-то говорившего с Дафной, и, нагнав Чарльза, попыталась вовлечь его в разговор.
– Хотя я и бывала на охоте раньше, я в этом не очень хорошо разбираюсь. Обычно я остаюсь где-то далеко позади всех, и мне потом приходится возвращаться домой одной! – сказала она и тихо усмехнулась.
– Я уверен, что на этот раз вы справитесь, – ответил он и тут же быстро ушел вперед догонять Эмили.
К вечеру Арабелла была уже на грани, готовая взорваться в любой момент. Безразличие Чарльза к ней и его утонченная грубость были просто невыносимы. Какие бы чувства он в ней не вызывал, она не могла позволить, чтобы все это продолжалось так и дальше. Ей было необходимо извиниться перед ним и вернуть их отношения в какие-то более цивилизованные рамки – хотя бы ради Гаррисона.
В рождественскую ночь вся семья, собравшись в гостиной, играла в салонные игры. Арабелла краем глаза постоянно следила за Чарльзом, выбирая подходящий момент. И такая возможность наконец представилась, когда Чарльз встал, шепнул что-то на ухо отцу и вышел из комнаты. Она выждала минуту, а затем выскользнула за ним вслед.
Выйдя, она огляделась по сторонам, но ни в холле, ни на лестнице Чарльза не было. Она прошла через холл, открыла дверь малой гостиной и увидела его; он стоял у камина и курил сигарету. Набрав побольше воздуха в легкие, она зашла в комнату и прикрыла за собой дверь.
– О, так вот где вы прячетесь? – улыбнулась она, направляясь прямо к нему.
– Я не прячусь, просто не хочу быть втянутым еще в какую-нибудь игру, – ответил он.
– Я хотела спросить, как вы поживаете? – сказала она. – С момента моего приезда мы с вами едва обменялись парой слов.
– У меня все очень хорошо, благодарю вас.
Она чувствовала себя ужасно неловко.
– Чарльз, на самом деле я хочу извиниться перед вами.
– За что?
– Во время нашей с вами последней встречи я сказала кое-какие вещи… очень недобрые… Я не имела права говорить вам такое.
– У вас было полное право высказать свое отношение, что вы и сделали.
– Но…
– Что «но»?
– Выходит, все именно так, как я и предполагала. Вы перестали приезжать в Дублин из-за этих моих слов?
– Я не привык оставаться там, где меня не хотят видеть, и поддерживать компанию с людьми, которым я не нравлюсь или которые мне не доверяют. Мне помнится, вы тогда использовали именно эти выражения.
– Но, с другой стороны, дом на Меррион-сквер действительно принадлежит вам, а Дублин – свободный город. Я не имела права вести себя таким образом, чтобы вы почувствовали себя так, будто не можете приезжать сюда. Простите меня, Чарльз.
Он бросил на нее долгий испытующий взгляд.
– Так, значит, вы ни о чем не догадывались?
– Не догадывалась – о чем?
– О том, что я приезжал не ради Меррион-сквер или Дублина.
– Выходит, ради Гаррисона? Я все равно не имела права препятствовать вам, когда вы искали общества своего брата. Он очень любит вас и…
– Я приезжал ради вас! – Голос его вдруг перешел на шепот. – Я хотел видеть только вас. Я искал вашего общества. Все это время мне были нужны лишь вы.
