Эта новость прозвучала сюрпризом для Фаро.
— Твоя мать хочет, чтобы ты женился на мне?
— Разве я тебе не говорил об этом? — Уатт одарил ее чистой улыбкой. — Мама пригласила тебя в Блэкберн из-за меня. Она собиралась показать мне, чем отличаются женщины, за которыми я обычно волочился, от той, кто сделает меня счастливым. — Он огляделся, подобрал рубашку и встряхнул ее. — Я начинаю думать, что моя мать — сообщница той цыганки.
Он говорил так уверенно, что Фаро захотелось поверить ему хотя бы еще раз, ненадолго. Но она резко тряхнула головой, прогоняя эту мысль.
— Я не могу выйти за тебя замуж.
— Почему? — Такой простой вопрос. Его прямой взгляд требовал честного ответа.
— Я боюсь.
Уатт швырнул рубашку на кровать и шагнул к Фаро. Она попятилась, пока не уперлась в стену. Он приблизился почти вплотную.
— Я испугал тебя, любимая? — нежно спросил он.
— Все дело во мне, — прошептала она. — Я сделаю что-то не так, и ты перестанешь любить меня. Я… люди часто так поступали. Ты знаешь о моем отце, но я лгала, когда рассказывала о матери. Она делала вид, что любит Хазарда и меня, но к тому моменту, как она умерла, мы оба знали, что это неправда. Теперь даже Хазард начинает уставать от меня и почти не слушает, что я ему говорю. Мне кажется, он часто поступает мне назло.
— Так оно и есть. — Уатт схватил ее руки и прижал к своей груди. — Твой брат в том возрасте, когда все юноши отказываются подчиняться старшим. Это не значит, что он меньше любит тебя, — просто он растет.
— Ты так думаешь? — Фаро отчаянно хотелось верить ему.
— Я это знаю. Твои родители, однако, — совсем другое дело. Я хочу, чтобы ты пообещала мне сейчас, что не откажешь нашим детям в любви к себе.
Фаро недоуменно нахмурилась.
— Человек не может управлять любовью ребенка.
— Ты можешь. — Он потянулся и погладил ее по щеке. — Разве ты не видишь? Вместо того чтобы избегать ошибок матери, ты пытаешься повторить их.
— Нет! — Это предположение потрясло ее. — Я не выйду за тебя замуж, а значит, не повторю ошибок.
— И останешься одна? Отказывая себе в любви мужа и семьи? — Он покачал головой. — И чем это будет отличаться от жизни твоей матери?
Глаза Фаро расширились. Глубоко внутри себя она признавала горькую правду этих слов. Уатт положил руку ей на живот.
— Ночью ты принимала мое семя больше одного раза и, возможно, уже зачала моего ребенка. Откажешь Ли ты ему в любви только потому, что он будет напоминать тебе о нашей потерянной любви?
— Нет! — Она закусила нижнюю губу. Неужели ее мать закрыла сердце от своих детей, потому что они напоминали ей о любви между ней и отцом?
Уатт увидел сомнение в ее глазах. Он нежно приподнял ее подбородок и заставил посмотреть на себя.
— Ты никогда не узнаешь всей правды о том, что произошло между твоими родителями, но ты не обязана нести на себе груз их несчастий. Оставь прошлое, любовь моя. Думай о будущем со мной.
В его устах все казалось таким простым и понятным. Она же не могла так легко расстаться со своими страхами.
— Нет, я боюсь.
— Так же, как и я, когда думаю, что ты можешь уехать от меня. — Он притянул ее к себе и заключил в теплое и безопасное кольцо объятий. — Наши страхи похожи, любимая, но мы можем справиться с ними вдвоем. Если ты примешь мою любовь, то мы станем неуязвимыми. — Он посмотрел ей в глаза. — Ты понимаешь, о чем я говорю?
Ответ в ней возник мгновенно. Уатт никогда не откажет ей в любви, каким бы ранимым это ни сделало его. В его глазах была та большая любовь, какую она искала. И немного страха. Ночью он клялся, что никогда не оставит ее. Сейчас он ждал от нее таких же уверений.
— Я люблю тебя. — Слова сорвались с губ Фаро легко, и она повторила их, касаясь губами его губ. Когда поцелуй прервался, она прошептала: — Я никогда не оставлю тебя, Уатт. Клянусь.
— Продолжай, — потребовал он между поцелуями. — Я хочу слышать и другую часть твоей клятвы.
Она улыбнулась и потерлась щекой о его плечо.
— Да, я выйду за тебя замуж, любовь моя.
Ни Фаро, ни Уатт не предполагали, что их любовь с годами станет только крепче. Вместе они были сильными. Разумеется, у них случались размолвки, но ничто не могло поколебать их веру друг в друга, даже желание Фаро назвать первого ребенка Эсмеральдой — в напоминание о цвете бутылочки, которая их познакомила. Уатт возражал. Любому было ясно, что имя ребенка должно быть красивым и благозвучным, например Анна или Патриция.
Так получилось, что Эсмеральда росла, испытывая странный интерес к серебристо-зеленой бутылочке. Первый раз, когда Фаро заметила ее зеленый проблеск между пухленькими пальчиками малышки, она чуть не лишилась чувств. Прошло несколько часов, прежде чем родители вздохнули с облегчением, что вещица не открыла своих секретов невинному ребенку. Но и в последующие годы беспокойство не проходило, ибо где бы они ни прятали бутылочку, через несколько дней она оказывалась в руках Эсмеральды.
Девочка, очевидно, унаследовала способности матери, однако клялась, что никаких видений у нее нет, когда держит бутылочку, а испытывает она только ощущение счастья. Эдвард и Эндрю также обладали даром видения, но даже будучи малышами — а они инстинктивно тянутся ко всему яркому и блестящему, — никогда не касались бутылочки. Со временем Уатт и Фаро решили, что бутылочка стала в некотором роде талисманом для их дочери и даже спасала от проделок братьев. Одного ее вида было достаточно, чтобы мальчишки хорошенько подумали, прежде чем засунуть лягушку в тапочки сестры или облить чернилами ее волосы.
Никто не знал, что Эсмеральда являлась лишь временным хранителем бутылочки, пока в один прекрасный день она не сказала матери:
— Я отдала бутылочку ведьме.
— Ведьме? — повторила Фаро, бросая испуганный взгляд на мужа.
Уатт отложил газету в сторону. Загадочный взгляд светло-голубых глаз дочери делал ее старше чуть ли не на десять лет.
— Какой ведьме, Эсси?
— Там, на ярмарке, она предсказывает судьбу.
Эсмеральда посмотрела на мать и села за стол.
— Она делает это лучше, чем ты, ма, но сказала, что и у меня со временем хорошо получится.
— На кого похожа эта женщина? — спросил Уатт. — И почему ты отдала свою вещь совершенно незнакомому человеку?
— Потому что это ее бутылочка. — Эсмеральда ловко спрятала часть яичницы под хлеб, чтобы никто не заметил. — Она сказала, что вам с мамочкой она больше не нужна, но другим пригодится.
— Эсси, посмотри на папу. — Уатт подождал, пока дочь взглянет на него. — Эта женщина была цыганкой?
— Нет, пап. Она путешествует с цыганским табором, но она настоящая ведьма. И добрая. Ты не должен волноваться — она не собиралась причинить мне вреда.
