Барбара Смит - Беспутный холостяк

– Разве? Откуда вы это знаете?

– Я проверял его после урока. Он отлично справился, миледи. Мне кажется, его следует перевести в старший класс.

Джулия покачала головой, стараясь осмыслить новость. Она не могла поверить, что за такое короткое время Джеку удалось узнать о Тео то, чего не знала она.

– Мне не нравится идея посадить его со старшими учениками. Он еще маленький.

– Он привыкнет. Можно посадить его за первую парту, чтобы все время был на виду.

– Дело не в этом. – В Джулий боролось чувство гордости и чувство страха. Как она могла объяснить, что Тео – ее сын и она не хочет, чтобы он так быстро взрослел? Или что его могут дразнить такие мальчишки, как Клиффорд? – Если он станет заниматься математикой в другом классе, это нарушит его остальное расписание.

Аргумент прозвучал неубедительно даже для самой Джулии, поэтому она не удивилась, увидев снисходительную улыбку на лице Джека. Он накрыл ее руку, лежавшую на парте, своей рукой. Это был дружеский жест, но Джулии вдруг показалось, что все куда-то исчезло и они остались одни в целом мире.

– Вы можете сами решить этот вопрос, – сказал он. – Я надеюсь, что вы, по крайней мере, подумаете над этим.

Джулия закусила губу. Конечно, она все тщательно взвесит и обдумает разные варианты, как всегда делала, когда дело касалось ее сына.

– Я подумаю.

– Отлично.

Взгляд Джека переместился на ее губы, рука, прикрывавшая ее руку, казалась горячей и тяжелой. Он смотрел на нее, как смотрит кот на пугливого воробья, с такой же ленцой во взгляде зеленых глаз. Внезапное острое желание парализовало Джулию. Она боялась, что если сдвинется с места, то только к Джеку, а не от него.

К сожалению, этот легкомысленный глупый поступок будет иметь далеко идущие последствия. Он причинит непоправимый вред ее репутации.

С кажущимся спокойствием Джулия освободила свою руку, встала и посмотрела на часы.

– У вас сейчас начинается урок, – объявила она. – Если это все…

Джек тоже встал, улыбаясь только уголками губ.

– Нет, это не все. У нас с вами есть одно незавершенное дело.

У Джулии подпрыгнуло сердце, но она холодно посмотрела на Джека:

– Я не понимаю, о чем вы.

– Ну же, миледи, неужели вам нелюбопытен мой вопрос?

– Вопрос?

– Тогда ночью, в вашем кабинете, помните? Когда вы обманули меня.

– Я вас не обманывала. Возможно, вы неверно истолковали мои слова.

– Тем не менее, – рассмеялся Джек, – вы должны мне ответить. Один честный ответ на любой вопрос по моему выбору.

Джек опять флиртовал, и Джулия понимала, что должна остановить это немедленно. И не важно, что проснувшаяся внутри ее кокетка требовала продолжать игру.

– Вряд ли это справедливо. У вас было два дня, чтобы придумать вопрос.

– Все честно, – заспорил Джек. – Но чтобы ставки были равными, я даю вам право задать вопрос мне. Пусть вы будите первой.

Вопреки здравому смыслу Джулия была заинтригована его предложением. Любопытство не давало ей покоя. Как ему жилось в доме священника? Есть ли у него братья или сестры? Где он научился так искусно пользоваться своим иГшинием? Нет ли у него желания поцеловать ее?

– Ну, что ж, – вспыхнула Джулия, – я согласна, но мне необходимо время подумать…

Глухое эхо звонка возвестило об окончании перерыва. Джек криво ухмыльнулся, в глазах мелькнул дьявольский блеск. Наклонившись вперед, он разрушил последнюю иллюзию, что его интерес сводится только к дружбе.

– Вас спас звонок, миледи. – Он обвел пальцем контур ее губ. – Похоже, нам обоим дана отсрочка.

– Теперь рано встаете, да? Никогда не думал, что доживу до такого дня. – Марлон, хромая, приблизился к Джеку со стопкой накрахмаленных шейных платков в заскорузлых руках. Слуга был высокого роста, но горбился, у него были резкие, словно вырубленные топором, черты лица. На нем был один из сюртуков Джека, который придавал ему респектабельный вид, никак не соответствующий его грубоватым манерам. – А еще не думал, что вы будете всю неделю работать как простолюдин, учить эту ораву маленьких дьяволов. Но теперь я хоть вижу, что вы живой.

– Подай мне вон тот платок, я очень спешу.

Джек начал завязывать на шее накрахмаленный шейный платок. Было уже половина десятого утра, и он зашел домой, чтобы переодеться в подходящую для клуба одежду.

Если он опоздает, то упустит одну персону, которую хотел увидеть.

Слава Богу, была суббота, и у Джека была свободна половина дня. С Джулией и мисс Ригби младшие дети отправились в парк за листьями для гербария, а старшие остались и школе репетировать спектакль. Джек обещал вернуться к трем.

В плотных облегающих бриджах и тонкой льняной рубашке Джек с трудом признал самого себя в зеркале. Он снопа стал графом Ратледжем. Странно, как быстро он привык к образу простоватого Уильяма Джекмана, хотя в школе пробыл всего четыре дня, а перед этим зеркалом тысячу раз завязывал платки. Джек почувствовал, что ему уже непривычно усаживаться в собственной гардеробной, вдыхая запах дорогого одеколона, в окружении шкафов и гладильных досок. Кое-как заботясь о себе в комнатушке в каретном сарае, он почти забыл о такой роскоши, как горячий душ, одежда по размеру и слуга, который наводит порядок.

– Спешите, да? – Марлон, как всегда, совал свой нос туда, куда не следует. – Чтобы добавить к своему долгу лишнюю тысячу соверенов?

– Если повезет, я уменьшу его на тысячу.

– Ха! – Этим Марлон выразил свое отношение к азартным играм. – Если бы ваша леди знала, как вы проводите свой свободный день, она бы оттягала вас за ухо.

– Она не узнает. Она думает, что я бедный грамотей.

– Бедный. Она почти права.

Джек поджал губы и не обратил внимания на колкое замечание Марлона. За последние несколько дней он почти не думал о долгах. Он вступил в другую жизнь, жизнь, где нет кредиторов, которые целыми днями стучат в дверь. В том была определенная степень свободы.

Конечно, этого можно было достичь, женившись на Эвелине. Но его план вытащить себя из долгов был разрушен «Записками повесы». Газетенкой леди Джулии Коруин.

Когда Джек поправил завязанный на шее платок, он вдруг вспомнил ощущение шелковистости ее губ, когда он прикоснулся к ним пальцем. Он пошел на рассчитанный риск, дав понять, что у него чувственный интерес к ней. Она могла уволить его, но рискованный план сработал. В голубых, подернутых поволокой глазах он прочел изумление, интерес, желание.