Ей понравилась эта вспышка отчаянной ярости. Это означало, что она преодолевала стены, которые он пытался выстроить между ними, оставляя его уязвимым для последующего нападения.
– Ты можешь кричать все, что тебе хочется, – сказала она. – Тут нет никого, кто мог бы тебя услышать.
Она заползла на кровать, и все его тело напряглось.
– Ты сошла с ума, если думаешь, что я собираюсь тебе помогать, – сказал он сквозь сжатые зубы.
– Я думаю, что вскоре ты будешь сотрудничать с большим энтузиазмом. – Каролина получала извращенное удовольствие от того, что она становилась более рассудительной и спокойной в то время, как он все больше сердился. – В конце концов, у тебя не было женщины… сколько месяцев? По крайней мере, три. Даже если мне и не хватает соответствующих навыков, я смогу делать с тобой все, что захочу.
– А как же Джулианна? – Мышцы на его предплечьях напряглись, когда он вновь потянул за наручники. – Я, к твоему сведению, мог переспать с нею к настоящему времени, возможно, уже раз сто.
– Но не делал этого, – сказала она. – Она не привлекает тебя – это было очевидно, когда я увидела вас вместе.
Она начала с тугого узла его галстука, развязав влажную, пахнущую крахмалом ткань, которая все еще сохраняла жар его кожи. Когда его длинная золотистая шея обнажилась, она нежно коснулась кончиком пальца треугольной впадинки у ее основания.
– Так-то лучше, – сказала она мягко. – Теперь ты сможешь дышать.
Он действительно начал дышать – как человек, который только что пробежал десять миль без остановки. Его пристальный взгляд скрестился с ее, холода в нем уже не было, наоборот, он сверкал от ярости.
– Остановись. Я предупреждаю тебя, Каролина, остановись сейчас.
– Или что? Что ты можешь сделать, чтобы наказать меня – хуже, чем то, что ты уже сделал? – Ее пальцы добрались до пуговиц его жилета и рубашки, и она быстро с ними справилась. Она широко распахнула полы его одежды, обнажив великолепный торс. Вид его тела, всей этой свирепой мощи, находящейся в ее полной власти, вызывал благоговение.
– Я не хотел причинить тебе боль, – сказал он. – Ты знала с самого начала, что наши отношения были только спектаклем.
– Да. Но потом это переросло в нечто другое, и мы оба знаем это. – Она легко коснулась густых волос, которые покрывали его грудь, и кончики ее пальцев добрались до горячей кожи под ними. Он дернулся от ощущения ее прохладной ладони, шумно выдохнув сквозь сжатые зубы. Как часто она мечтала сделать это: исследовать его тело, ласкать его. Поверхность его живота была средоточием напряженных мускулов, столь отличных от ее собственной гладкой мягкости. Она погладила тугую золотистую кожу, такую твердую и шелковистую под ее ладонью. – Скажи мне, почему ты собрался жениться на Джулианне, если влюбился в меня.
– Ничего подобного, – сумел он выдавить. – Как ты не можешь понять это своей упрямой головой…
Его слова закончились резким стоном, поскольку она решительно оседлала его, и теперь их разделяли только ткань его брюк и ее тончайшие панталоны. Зарумянившаяся и решительная Каролина сидела на нем в распутной позе. Она чувствовала, как его мужской орган удобно прижался к расщелине между ее бедрами. Его интимное давление на эту часть ее тела вызвало у нее приятную теплую дрожь. Она начала двигаться, пока он не оказался прямо против ее самой чувствительной области, небольшой точки, которая отчаянно пульсировала от его близости.
– Хорошо, – выдохнул он, неподвижно застыв. – Хорошо, я признаю это… Я люблю тебя, чертова женщина, а теперь слезай с меня!
– Женись на мне, – настаивала она. – Пообещай, что разорвешь помолвку с моей кузиной.
– Нет.
Каролина потянулась к своим волосам, вытащив шпильки и позволив волнистому каскаду каштановых локонов упасть до талии. Он никогда прежде не видел ее волосы распущенными, и пальцы его скованных рук дернулись, словно он жаждал коснуться их.
– Я люблю тебя, – сказала она, поглаживая его поросшую густыми волосами грудь, ладонью ощущая мощный ритм его сердца. Шершавый шелк его тела и крепкие мускулы завораживали ее. Она хотела целовать и ласкать его всюду. – Мы принадлежим друг другу. Между нами не должно быть никаких препятствий, Эндрю.
– Любовь ничего, черт возьми, не меняет, – почти прорычал он. – Идеалистичная маленькая дуроч…
Его дыхание прервалось, когда она схватилась за низ своей сорочки, стянула ее через голову и отбросила тонкое белье прочь. Верхняя часть ее тела была полностью обнажена, небольшие крепкие полушария ее грудей изящно подрагивали, розовые вершинки сморщились от прохладного воздуха. Эндрю, не моргая, уставился на ее груди, и прежде, чем он отвернулся, в его глазах отразился волчий голод.
– Ты хотел бы поцеловать их? – прошептала Каролина, сама едва осмеливаясь поверить в собственную дерзость. – Я знаю, что ты представлял себе это, Эндрю, так же, как и я. – Она склонилась над ним, коснувшись своими сосками его груди, и он вздрогнул от потрясения, которое испытал при соприкосновении их плоти. Он продолжал отворачиваться от нее, крепко сжав губы и прерывисто дыша. – Поцелуй меня, – убеждала она его. – Поцелуй меня всего разочек, Эндрю. Пожалуйста, ты нужен мне… чтобы почувствовать твой вкус… Поцелуй же меня так, как я уже давно мечтаю.
Глубоко в его груди родился стон. Он приподнялся, чтобы завладеть ее ртом. Она прижалась к его губам, и ее язык проворно скользнул в его горячий, сладкий рот. Каролина пылко прижалась к его телу, обхватив руками голову и целуя его снова и снова. Она коснулась его скованных запястий, и кончики ее пальцев скользнули по его ладоням. Он отчаянно зашептал, уткнувшись ей в шею:
– Да… да… отпусти меня, Каролина… ключ…
– Нет. – Она передвинулась на его груди, проложив нетерпеливыми губами дорожку поцелуев по солоноватой коже его горла. – Еще рано.
Его рот исследовал чувствительное местечко там, где ее шея переходила в плечо, и она потерлась об него. Ее тело молило о чем-то большем, полное желаний, которые, казалось, она никак не могла удовлетворить. Она подтягивалась выше и выше, пока ее сосок почти случайно не коснулся его подбородка. Он немедленно этим воспользовался, глубоко втянув нежный пик в рот. Его язык кружил вокруг вершинки ее груди и невесомыми, легкими прикосновениями ласкал ее. Он долго сосал и лизал ее грудь до тех пор, пока Каролина умоляюще не застонала. Его рот освободил розовый сосок, лизнув его в последний раз.
– Дай мне другой, – прохрипел он. – Положи его мне в рот.
Дрожа, она повиновалась, поднеся свою грудь к его губам. Он жадно упивался ею, а она задыхалась от чувства покорности его губам, их жару и настойчивости. Между ее широко разведенных ног сосредоточилось острое напряжение. Она ерзала, изгибалась и прижималась к нему как можно сильнее, но все равно этого было недостаточно. Она хотела, чтобы он наполнил ее, сокрушил, поработил.
