Желание увидеть солнце, вдохнуть чистый воздух стало невыносимым, и в первое же ясное утро она отправилась в тихий, молчаливый лес неподалеку от Роузвуд-Холла.
Немного успокоившись от быстрой скачки, она пустила лошадь шагом по утоптанной тропе, прислушиваясь к глухому стуку копыт. Она не знала, почему ищет утешения здесь, в лесу, где она впервые встретилась с Александером Камероном. Может, втайне она надеялась опять увидеть его на поляне? Или ждала чуда, думала, что он вернется и увезет ее с собой, как обещал?
Нет, надеяться на это она могла бы только во сне.
Устав от раздумий, она обогнула последнюю купу вечнозеленых кустов и остановилась на краю поляны, на том самом месте, где впервые увидела Александера. Пруд, в котором он купался, подернулся тонкой коркой льда, мшистые берега замерзли, их засыпали бурые листья. Только солнце светило ярко, не по-зимнему, рассеивая остатки утреннего тумана.
Кэтрин казалось, что здесь до сих пор чувствуется присутствие Александера. Она отчетливо помнила все подробности их первой встречи: как она испугалась, увидев в пруду полунагого мужчину, как их взгляды встретились, как ее сердце замерло, а потом застучало торопливо и радостно. В смятении она обвинила Александера во вторжении в чужие владения – ничего другого ей не пришло в голову. Так она пыталась защитить себя от странного, похожего на опьянение ощущения, какого еще никогда не испытывала.
Она закрыла глаза, вспоминая, как он ласкал ее ладонями и губами. Он завладел ею целиком, стал повелителем ее тела и души, плоти и духа, благодаря ему она стала женщиной – его женщиной. И даже если он никогда не вернется, она вечно будет принадлежать ему. Никому другому уже не пробудить в ней страсть и нежность. Никогда.
– Кэтрин!
Она опасливо открыла глаза, не смея дышать. Что это? Ветер, шорох веток, лесное эхо?
– Кэтрин!
Ахнув, она обернулась: голос не почудился ей, не был плодом ее воображения.
– Алекс?
– Кэтрин, ты здесь?
Всхлипнув, она спрыгнула с седла и помчалась по тропе. Увидев человека в плаще, стоящего между двумя кустами, она бросилась к нему на шею.
– Демиен! Демиен, это ты! Ты вернулся!
– Боже милостивый! – Брат прижал ее к груди. – Ради такого приветствия я готов каждый день приезжать в Дерби. Ну, что стряслось? Мы не виделись всего два месяца, но я ездил в Лондон и...
Кэтрин подняла залитое слезами лицо, Демиен вгляделся в ее наполненные отчаянием глаза и мысленно выругал себя за глупость.
– Китти, прости! Мне следовало дождаться тебя дома... я просто не подумал. Я увидел, как ты выехала со двора, и захотел поговорить с тобой наедине, подальше от отца с его вечными расспросами... я не подумал.
Кэтрин громко шмыгнула носом, вспомнила, что забыла платок, и разыскала платок Демиена в нагрудном кармане его сюртука. Вытирая слезы, она вдруг всмотрелась в лицо брата и опять ахнула. Он изменился до неузнаваемости – побледнел, осунулся. Прежде такого с ним не случалось.
– Господи, что с Гарриет? – выкрикнула она, вцепившись в руку брата и беспокойно теребя его плащ. – Она больна? Или что-то с ребенком?
– Нет, нет! Гарриет здорова, честное слово. Конечно, она пополнела, но в остальном весела и довольна.
Кэтрин глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
– Тогда в чем же дело? Почему ты подкрался ко мне, как вор?
Демиен приподнял бровь.
– Первое приветствие мне понравилось гораздо больше. С каких это пор навещать родных и близких – преступление?
– Демиен Эшбрук, последние несколько месяцев единственный близкий тебе человек – Гарриет. – Кэтрин укоризненно уставилась в глаза брату. – И почему ты решил, что отец станет донимать тебя вопросами после той ссоры на твоей свадьбе? После нее папа был готов съесть тебя живьем.
– Значит, он все еще сердится, потому что я решил поселиться в Лондоне? Раньше, до моей женитьбы, это его не беспокоило.
– Пока ты был не женат, ты мог сколько угодно дебоширить в Лондоне. Но все-таки ты сын и наследник. Ты женился, пусть даже слишком поспешно, скоро у тебя будет ребенок. Отец считает, что в Дерби можно жить ничуть не хуже, чем в Лондоне, и при этом преумножать состояние двенадцати предшествующих поколений Эшбруков.
– Китти... – Демиен вздохнул. – Я не отказываюсь ни от долга, ни от наследства. Но мне уже пора зарабатывать на жизнь самому. В Лондоне у меня солидная практика, от которой я еще не готов отказаться. Я прекрасно помню о своих обязанностях, о которых мне твердили с рождения, но у меня есть и другие обязанности – перед женой и ребенком!
– Браво! – Кэтрин улыбнулась. – Отлично сказано, мой смелый и прекрасный брат! Хорошо, что тебя никто не слышит.
– Я готов повторить эти слова отцу.
– Придется. К сожалению, он не так великодушен, как эти деревья, и не настолько проницателен, как твоя сестра. И все-таки пора положить конец вашей ссоре, иначе тебе попадет еще и от меня.
Демиен негромко засмеялся:
– Стало быть, мои опасения напрасны: остроумия ты не утратила. Тебя уже простили, или ты стараешься не попадаться на глаза отцу?
Пришла очередь Кэтрин тяжело вздохнуть.
– Он стал донельзя любезен с тех пор, как ты подтвердил внушительные размеры состояния мистера Монтгомери. Слушая, как он превозносит своего зятя, я жалею, что не знакома с таким сокровищем.
– А ведь это не так уж плохо. Порой отец бывает невыносим.
– Я не назвала бы невыносимым человека, который заставил единственную дочь выйти замуж за совершенно незнакомого мужчину – он не заслуживает такого снисхождения. Попробовал бы он только упрекнуть меня!
– В чем? – встревожился Демиен.
Кэтрин вспыхнула:
– Не беспокойся, я ни за что не пойду по маминым стопам, хотя могла бы!..
– Такое мне и в голову не приходило. Ведь у тебя есть Алекс.
– Правда? И где же он? – Она сердито огляделась. – Ты видишь здесь кого-нибудь, кроме меня?
– Китти...
– Прекрати называть меня так! Хватит покровительствовать мне! Целых три месяца я не видела Алекса и не получала от него вестей.
– Все это время он не бездельничал. И если ты любишь его...
– Если? Если?! – Кэтрин в досаде стиснула руки. – Ты понятия не имеешь, сколько раз я задавала себе тот же вопрос. Люблю ли я его? Знаю ли его вообще? Я провела рядом с ним менее пяти недель, из которых почти половину гадала, как выдать его властям и получить награду! А остальные... – Ее плечи поникли, она медленно покачала головой. – Мне было так страшно, что я полюбила бы и Аттилу, если бы он спас меня от Малькольма Кэмпбелла!
– Китти, ты говоришь неправду.
– Думаешь?.. Может, ты и прав. Я уже ничего не понимаю. Но кто сказал, что я не могла бы стать такой же счастливой или несчастной в браке с Гамильтоном Гарнером? По крайней мере я знала бы, где он сейчас и чем занят. Господи, да мне был бы известен каждый его шаг! Всякий раз, едва я появляюсь в гостиной, кто-нибудь заводит разговор про Гамильтона Гарнера. Каков герой! «А вы знаете, что он уже майор?» Я могла бы стать женой офицера, подающего большие надежды, и каждый вечер похваляться успехами мужа. Но вместо этого я торчу у себя в комнате, глядя в стену. Каждую минуту я терзаюсь сомнениями и холодею от страха! Жив он или мертв? Был ли он на самом деле или привиделся мне? Вспоминает ли обо мне? Гадает ли, как я провожу дни и ночи, сыта я или голодна, не мерзну ли? Если бы он дорожил мной в десять раз меньше, чем...
