– Я скажу Алмерии, что их не могут найти, – добавил он в порыве вдохновения, вернулся в гостиную и плотно закрыл дверь. Леди Эстер посмотрела ему вслед с беспомощным испугом, щеки ее покраснели. Она умоляюще взглянула на сэра Гарета и увидела, что глаза его полны смеха. Он сказала:
– Интересно, сколько еще уловок в запасе у вашего отца и невестки, чтобы отделить нас от остальной компании? Это необычайно забавно, но, что касается меня, признаюсь, я ищу возможности поговорить с вами с тех самых пор, как приехал в Бранкастер.
– Да, – грустно произнесла она. – Я понимаю… Я знаю, это только правильно, что я должна… О Боже, я говорю такие глупости, но если бы вы знали, как это для меня мучительно, вы бы меня простили! Он взял ее руку и почувствовал, как часто бьется ее пульс. Он повел ее в сторону утренней гостиной и нежно заставил войти. Гостиная была освещена только масляной лампой, обстоятельство, за которое Эстер бессвязно извинилась.
– Но, Эстер, в чем дело? – спросил он, вглядываясь в ее лицо. – Почему вы так дрожите? Не можете же вы стесняться меня, мы такие старые друзья!
– О нет! Если бы мы могли так и остаться друзьями!
– Я думаю, что вы должны знать, что мое самое серьезное желание – стать больше, чем вашим другом.
– Я знаю это, и правда, я вам очень признательна и истинно осознаю честь, мне оказанную…
– Эстер! – прервал он. – Разве обязательно говорить такую ерунду?
– Не ерунду! О нет! Вы оказали мне такую честь и так издалека ехали, что я просто сгораю от стыда, ведь осмелюсь сказать, это было чрезвычайно неудобно, и все же, как могла я написать вам? Я осознаю, что это надо было сделать, вот почему это все так неприятно для вас! Но ведь я сказала папе с самого начала, что не хочу этой партии!
Мгновение он хранил полное молчание, крошечная морщинка появилась между бровями. Заметив это, она с отчаянием сказала:
– Вы очень сердитесь, и я не удивляюсь этому.
– Нет, уверяю вас! Я только очень разочарован. Я надеялся, что мы с вами сможем быть счастливы вместе.
– Мы бы не подошли друг другу, – чуть слышно сказала она.
– Если так, то это, должно быть, по моей вине, и я бы сделал все, что могу, чтобы это исправить, – ответил он. Она выглядела ошеломленной и воскликнула:
– О нет! Умоляю, не надо… Я не имела в виду… Сэр Гарет, правда, вы не должны настаивать! Я не гожусь вам в жены.
– Об этом позвольте мне судить. Вы пытаетесь вежливо сказать мне, что я не гожусь вам в мужья? Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать вас счастливой. Она ускользнула от ответа, сказав только:
– Я не думаю о замужестве. Он подошел к ней и снова завладел ее рукой.
– Подумайте еще! Если я и отдаленно не похож на человека, о котором вы мечтали, многие ли выходят замуж за мечту? Немногие, по-моему, и все же им удается быть счастливыми. Она печально произнесла:
– Очень немногие! Увы, мой милый друг, вам это не удалось! Он крепче сжал ее руку, но ответил не сразу. Через некоторое время он с небольшим усилием заговорил снова.
– Эстер, если вы боитесь… если вы боитесь призрака… вы не должны бояться! Это было так давно. Не забыто, но… о, словно романтичная сказка, прочитанная в детстве. Поверьте, дорогая, я не пришел к вам, мечтая о Клариссе!
– Я знаю… о, я знаю! – произнесла она дрожащим голосом. – Но вы не любите меня.
– Вы ошибаетесь: я очень высоко вас ценю.
– О да! И я вас, – сказала она, тщетно стараясь улыбнуться. – Я думаю, я надеюсь, что когда-ни-будь вы встретите кого-то, кого сможете полюбить от всего сердца. Прошу вас, не говорите больше ничего!
– Я не принимаю ваш отказ, как следовало бы, не так ли? – сухо спросил он.
– Мне очень жаль! Это страшно унизительно для вас!
– Боже милостивый, какое это имеет значение? Но еще одно я должен сказать прежде, чем мы оставим эту тему. Мы такие старые друзья, что, надеюсь, вы позволите мне говорить откровенно. Не думаете ли вы, что даже если мы не влюблены безоглядно, как бывало в молодости, мы все же могли бы очень неплохо жить вместе? Если со мной не будет романтики, я могу дать вам многое другое. Нет, я не имею в виду богатство: я знаю, что для вас это несущественно. Но вы несчастливы в вашем положении. Простите, если я причиняю вам боль! Вас не ценят так, как вы этого заслуживаете, никого из вашей семьи не заботят ни ваш комфорт, ни ваши чувства. Правда, мне часто казалось, что ваши сестры относятся к вам как к удобной рабыне. Что касается вашей невестки, то у нее такой образ мыслей, что я вполне убежден, жить с ней под одной крышей – это суровое испытание. Итак! Я могу предложить вам положение первостепенного значения. Вы не будете у всех на побегушках, вы будете сама себе хозяйка – с мужем, который, обещаю вам, не будет предъявлять вам неразумных требований. Вы можете быть уверены, что я всегда буду исполнять ваши желания и относиться к вам с уважением, а также вниманием. Не будет ли это означать, что ваша жизнь станет счастливее, чем теперь? Лицо ее было очень бледным, она выдернула руку, произнося сдавленным голосом:
– Нет – мучительнее! Казалось таким странным услышать это от нее, и он подумал, что ослышался.
– Простите? – тупо переспросил он. В волнении она отошла и, стоя спиной к нему, заговорила:
– Я не это имела в виду. Не обращайте внимания! Я говорю такие глупости! Умоляю, простите меня! Я глубоко вам благодарна! Ваша жена будет счастливейшей из женщин, если не будет чудовищем, и я так надеюсь, вы не женитесь на чудовище! Если бы я только могла найти свой носовой платок! Он не мог не улыбнуться этому, но успокаивающе сказал:
– Возьмите мой!
– О спасибо! – сказала она, с благодарностью схватив платок и вытирая щеки. – Умоляю, простите меня. Понятия не имею, что на меня нашло: я веду себя как садовая лейка. Так неразумно с моей стороны, ведь, наверное, вам это больше всего не нравится!
– Мне очень не нравится видеть вас расстроенной и еще больше не нравится знать, что это моя вина.
– Правда же, нет! Это только моя собственная глупость, может потому, что я сегодня немного устала. Теперь мне лучше. Мы должны вернуться в гостиную.
– Мы так и сделаем, но попозже, когда вы лучше овладеете собой, – ответил он, придвигая стул.
–Пожалуйста, сядьте! Не годится, чтобы ваша семья увидела вас с таким лицом, знаете ли. – Он заметил ее нерешительность и добавил: – Обещаю вам, я больше ничего не скажу такого, что снова вас расстроит. Она села, пробормотав:
– Спасибо! У меня, наверное, лицо все в пятнах?
– Очень немного, почти незаметно. Вы собираетесь пробыть в Бранкастере все лето? Этот разговорный гамбит значительно помог восстановить душевное равновесие; она ответила, почти овладев собой:
