— Что верно, то верно, — согласился он. — Я тоже так думаю, но Сара Энн выбрала это имя.
Он закончил рассматривать царапины и поднял глаза на Элизабет. Господи, какой у него пронзительный взгляд! Эти голубые глаза, кажется, могут видеть насквозь!
— А как ваша рука? — спросила она, осторожно освобождаясь от прикосновения Бена. — Сильно обожглись? Нужно что-то сделать. Я пойду и…
Он покачал головой.
— Нет. Так просто вы отсюда не уйдете.
Элизабет вскинула голову.
— Прежде я хочу узнать, зачем вы приходили сюда, — сказал он.
— Я уже говорила, — ответила она, начиная раздражаться, — что хотела проведать Сару Энн. В доме холодно и… и, я думаю, страшновато для ребенка. И я…
Элизабет замолчала. Ей вовсе не хотелось признаваться в том, что она сама много раз чувствовала здесь себя испуганной маленькой девочкой.
Он продолжал молча сверлить ее взглядом.
— А вы-то почему оказались в этой комнате? — перешла в атаку Элизабет.
— Потому что Саре Энн понравилась та кровать, а мне — нет, — коротко ответил Бен.
Элизабет с сомнением покосилась на узкое ложе, которое он выбрал для себя.
— Я не привык к роскоши, — с сарказмом заметил Бен. — Впрочем, разве вы мне поверите? Ведь я, по вашему, просто охотник за удачей, присосавшийся к малолетней наследнице, а?
Это на самом деле было правдой — все они так думают. Впрочем, нет. Элизабет так — думала. Теперь же она находилась в полной растерянности. Она просто уже не знала, что ей думать об этом странном человеке.
— Возможно, — уклончиво сказала она.
— Хотите верьте, хотите нет, — сказал Бен. — Но я вернусь в Америку в тот самый день, когда Сара Энн вступит в права наследства. Мне же самому от ее богатства не нужно ровным счетом ничего.
Их взгляды встретились, и Элизабет, посмотрев в глаза Бена, поверила ему. Не могла не поверить.
Бен снова коснулся пальцем ее царапин.
— Займитесь лучше этим, — сказал он.
— Нам обоим нужно заняться своими ранами, — ответила Элизабет. — Пойдемте вниз, на кухню. Аптечка у нас там.
Он оглянулся на дверь в спальню Сары Энн.
— С ней ничего не случится, — заверила Элизабет, прочитав его мысли.
Кем бы ни был этот человек, какие бы цели ни преследовал, но ребенок для него на первом месте, этого не отнимешь.
— Никто не причинит ей зла, — сказала Элизабет и неожиданно усмехнулась. — Особенно пока рядом с ней эта милая киска.
Бен немного подумал и утвердительно кивнул. Он взял со стула рубашку и накинул ее на плечи, не застегивая на пуговицы. Пока Бен одевался, Элизабет не могла еще раз не полюбоваться великолепными мускулами, упруго перекатывающимися под его кожей. Если честно признаться, то Элизабет вообще не доводилось прежде видеть обнаженного мужчину. Ее муж Джейми, имел свои представления о нравственности и всегда переодевался в темноте, так что даже его Элизабет никогда не видела без одежды. Да что там говорить, Джейми не снимал ночную рубашку и тогда, когда они занимались любовью!
Бен Мастерс был другим. Совсем другим. Свет керосиновой лампы бросал причудливые тени на его обнаженную грудь, золотил волосы. Странное чувство нахлынуло на Элизабет — стремительно и плавно, подобно волне, набегающей на берег, и она невольно повела плечами.
— Вам холодно? — нахмурился Бен.
— Немного, — солгала она.
Совсем не от ночного холода поежилась она, a от его взгляда, который ощущался совсем как физическое прикосновение, и в своей тонкой кружевной сорочке Элизабет вдруг почувствовала себя обнаженной. Она смущенно принялась наматывать на палец выбившийся возле уха локон. Затем поправила его.
Элизабет, нужно признаться, ненавидела свои волосы жесткие, непослушные, не поддающиеся укладке. Впрочем до сегодняшнего дня это крайне мало заботило ее.
До сегодняшнего дня?
Эта мысль ошеломила Элизабет. Куда это она залетела в своих фантазиях? Нужно остановиться. Не забывай: перед тобой мужчина, в руках которого — твое будущее. Можешь ли ты ему доверять — даже если очень захочешь?
Нет. Во всяком случае, пока. А может быть, и никогда.
— Нет, — неожиданно сказал Бен.
— Что нет? — поразилась она.
— Не приглаживайте свои волосы. Они и так хороши.
Комплимент получился не слишком изысканным, но слова Бена прозвучали так искренне, что Элизабет ощутила новую волну тепла, проникшую в самое сердце.
Она хотела сдвинуться с места, но не могла. Властная сила, исходившая от этого мужчины, словно приклеила ее ноги к полу.
Бен коснулся ее волос с такой нежностью, которой Элизабет никак не могла ожидать от его сильных больших рук. Она подняла руку и обхватила его пальцы своей ладонью.
Но что это? Мозоли? На руке адвоката?
Еще одна загадка.
— А вы действительно адвокат? — спросила она.
— Страж закона, — с улыбкой поправил он. — Так будет точнее.
— А что, все американские законники спят с пистолетом под подушкой?
— Это зависит от их клиентов, — ответил Бен, тщательно подбирая слова.
— А откуда у вас на руках мозоли?
В ответ он обхватил ладонь Элизабет своей — огромной, словно медвежья лапа. Мягко пробежался по ладони пальцами, нащупал маленькие мозоли на ее руке.
— Это рука леди? — коротко спросил он.
— Как вы могли заметить, я не только леди.
— Все зависит от того, что вы понимаете под словом «леди», — сказал он.
Бен глядел на нее серьезно и внимательно; он все еще ожидал ее объяснений — как и зачем она оказалась в его спальне? Но и ей тоже было непонятно, почему он находится в спальне, где должна была спать Сара Энн. Его объяснениям Элизабет не верила. Во всяком случае, у них в семье с детьми так не церемонились.
Интересно, он на самом деле считает, что девочке грозит опасность? И поэтому поменялся с ней комнатами? Но это же просто глупо. Кому может прийти в голову обидеть ребенка?
— Пойдемте, — сказала Элизабет. — Поищем чего-нибудь от ожогов.
Бен немного подумал и снова кивнул.
— Миледи, — учтиво сказал он, открывая дверь, чтобы пропустить Элизабет вперед.
Когда они вышли в коридор, Бен запер за собой дверь спальни. Элизабет удивленно посмотрела на него, и он пояснил:
— Аннабел. Эта дрянь так и норовит сбежать при каждом удобном случае. Особенно, пока Генри нет поблизости.
В голосе Бена вновь прозвучала нотка одобрения, которая так нравилась Элизабет. Ей нравилось его чувство юмора — так не похожее на злые насмешки Хью, которые тот выдавал за иронию.
— А почему она всегда носит шарф? — поинтересовалась Элизабет, пока они шли длинным темным коридором.
— Подарок матери, — ответил Бен. — Она никогда с ним не расстается.
