– Подумать только, – добавила Белл, – что воды от Бостонской гавани, возможно, достигали берегов Англии, даже, может быть, Франции! Да, те самые соленые воды, которые описаны в моей книге. – Она взглянула на него с кислой полуулыбкой. – Но, похоже, мы с вами читаем разные книги.
Стивен все еще молчал, не зная, что ответить.
– Вы купили дом у кого-нибудь, как и я?
– Нет, его построил мой отец.
– А мой дом?
– Вскоре после того как мы въехали, отец разгородил дом надвое. Моя мать использовала половину, где вы живете, для приемов, званых ужинов и музыкальных концертов. В свое время отец намеревался разгородить дом на три части.
– Зачем?
– Зачем? – Стивен пожал плечами. – Вероятно, отец предполагал, что мы со временем обзаведемся собственными семьями.
– Но вы этого так и не сделали?
Со дна его памяти всплыла мысль: «Они уже никогда не вернутся домой».
– В этом не было необходимости, – коротко ответил он.
– В чем не было необходимости – в том, чтобы обзаводиться семьями?
– Мои родители умерли через девять лет после постройки дома.
– Очень жаль.
– Да, но…
– Вы тоскуете по ним? – спросила Белл, внимательно вглядываясь в него.
Его взгляд стал суровым: конечно же, он тоскует.
– Тосковать – занятие совершенно бесполезное.
– Скоро приедет мой отец, – подумав, произнесла Белл.
Ее слова удивили его. Стивен ожидал, что она выразит сожаление, как сделали бы многие на ее месте, и, уж конечно, не думал, что Белл заговорит о своем отце.
– Приедет ваш отец? Сюда?
– Да.
– Когда?
Молчание. Затем последовал ответ:
– Скоро.
– А где он сейчас?
Ее глаза чуть затуманились, Белл, грациозно покачивая юбкой, продолжила обход зала.
– Он у меня знаменитый исследователь, путешествует по всему миру. Бывает в Англии и даже во Франции. В вечном движении – как морские воды. – Она сделала глубокий вздох. – Отец охотится, занимается исследованиями, делает открытия. Он у меня всегда очень занят, с головой в работе.
– Исследователь? – Но ведь он управляющий имением. – И как же его зовут?
– Броунинг Холли.
Стало быть, Холли – ее девичья фамилия. Она не солгала.
Его снедало желание схватить Белл в объятия и провести ее в танце по залу, но он вовремя сдержался.
– А ваша мать? Она путешествует вместе с ним?
– Нет, не путешествует, – после недолгого колебания ответила Белл.
– И где же она живет, пока он странствует? Ничего не ответив, Белл подняла глаза на портрет, висевший над каминной доской:
– Кто изображен на этом портрете?
– На портрете? – Стивен взглянул на картину, затем на Белл.
– Да. Кто это?
– Мой отец. Белл зажмурилась.
– Так я и думала. Мой дом недостаточно хорош, – прошептала она. – Поэтому он и не едет.
Стивен с трудом расслышал ее слова и усомнился, что понял их правильно. Но он понял так же твердо, как знал свое имя: что-то здесь неладно. На ее лице появилось то самое выражение, которое он уже видел. Не раздумывая Стивен подошел ближе.
– На что вы смотрите? – тихо спросил он.
Видя, как Белл стоит, не отрывая глаз от портрета, Стивен решил, что вряд ли дождется ответа. Но она заговорила:
– Я вижу прекрасный бальный зал, где люди, весело смеясь, танцуют под огромной, хрустальной люстрой по паркетному полу. А над камином, на почетном месте, висит портрет.
Белл прикрыла глаза ладонью.
– Когда наконец прекратится эта боль? – шепнула она. – Когда меня перестанут терзать воспоминания?
Едва она произнесла эти слова, как почувствовала прикосновение руки Стивена. И вдруг, совершенно неожиданно для нее, бесследно растаяли и обрывочные воспоминания и темные тени, наполнявшие ее душу. Прикосновение было совсем легким, но оно почти осязаемо вливало в нее силу.
– Белл… – нежно позвал Стивен.
Она резко повернулась, недоумевая, как ему удалось одним прикосновением даровать ей такое облегчение. Но вопрос замер у нее на губах, когда он с бесконечной нежностью стал гладить ее плечо.
Когда его пальцы скользнули на ее щеку, у нее перехватило дыхание. Но тут Стивен вдруг остановился и посмотрел на свои пальцы так, словно не мог понять, что они делают.
Перемена произошла с быстротой молнии. Всего несколько секунд назад он хотел, чтобы Белл разговаривала с ним, смеялась. Теперь же казалось, что уже не она, а он готов обратиться в бегство.
Белл охватил страх. Не раздумывая она схватила его за руку, стремясь удержать если не его самого, то проявленное им чувство. Она принудила себя улыбнуться и через мгновение, продолжая сжимать его руку, почувствовала, что улыбается уже вполне естественно, – все ее беспокойство как по волшебству рассеялось.
– Вы не можете покинуть меня сейчас, – сказала она. От облегчения ее голос звенел как колокольчик. – Тем более после всего, что вы сделали, чтобы заманить меня сюда.
– Идти вам пришлось не очень далеко. Ее голубые глаза потемнели.
– Гораздо дальше, чем вы думаете. Рассмеявшись, она вытащила Стивена в центр зала.
– Что вы делаете?
– Чего вы боитесь? Идите за мной. Стивен весь напрягся.
Белл поглядела на него, не выпуская его руки. Наклонив голову, улыбнулась.
– Вы выглядите как постреленок, – пробормотал он.
– А вы как старый брюзга.
Оправившись от удивления, Стивен сухо рассмеялся.
– Еще никто никогда не называл меня старым брюзгой.
– И зря. Это надо было сделать уже давно. Пошли! В центре зала она остановилась и, отпустив его руку, опустилась на пол. Стивен стоял, неподвижно наблюдая за ней. По его лицу было заметно, что он шокирован. Белл улеглась на пол, глядя в потолок.
– Что вы делаете, миссис Брэкстон?
– Помните, меня зовут Белл? – Протянув ему руку, она сказала: – А теперь ложитесь.
Увидев его лицо, Белл поняла, что оскорбила Стивена. Она едва не расхохоталась, но все же успела сдержаться, не желая усугублять нанесенное оскорбление.
– Ложитесь. Я уверена, что у вас самый чистый пол во всем Бостоне. Вы не испачкаете своего костюма.
Похоже было, что он оскорбился еще сильнее. «Боже правый, – проворчала она про себя, – я, кажется, окончательно разозлила его!»
– За свою одежду я не беспокоюсь, мадам.
– Тогда что же внушает вам беспокойство?
Эти слова, казалось, доконали его, с раздосадованным вздохом он опустился на пол.
– Ложитесь на спину.
Судя по упрямству, которое он до сих пор проявлял, Белл предполагала, что Стивен вскочит и вышвырнет ее из своего благопристойного дома, но, к ее удивлению, он лег навзничь.
Они лежали рядом на жестком паркете: он – безукоризненно причесанный, в своей неизменной черной одежде; она – растрепанная, в любимом голубом бархатном платье. Оба смотрели вверх, на потолок, и на какой-то миг Белл даже забыла о его присутствии. Только когда Стивен заговорил, она вспомнила, что он рядом.
