Гости шумно задвигались, кто-то воскликнул:
— Сумасшедший Николас, Бог ты мой! — все остальные стали шумно приветствовать его.
Среди гостей был Фробишер, спокойно поздоровавшийся с ним; мастер Уильям Хокинс, солидный человек в костюме из грубой, ворсистой байки; был юный Ричард, его племянник, он стоял рядом с Кавендишем, единственным придворным среди морских волков; мастер Джон Дэвис, упрямый и непреклонный, еще несколько человек, в основном известные сэру Николасу. Скоро, казалось, даже брусья на потолке загудели от диких рассказов, смеха и звона пивных кружек. Дрейк по-хозяйски уселся во главе стола, усадив сэра Николаса по правую, а Фробишера по левую руку. Фробишер нахмурил брови, глядя на Боваллета, и сказал:
— Я слышал о твоем возвращении. Кое-кто из твоих людей повстречался с моими в «Галантном Ховарде». Хорошенькое дело! Они говорили, теперь ты плаваешь с женщинами на борту. Как так, Боваллет?
Дрейк хитро поднял бровь, глядя на Боваллета.
— Это верно, — беззаботно ответил сэр Николас.
— Небывалая вещь для моряка, — иронически заметил Фробишер. — Это что, твоя новая шутка?
— Ты просто ревнуешь, Мартин, — коротким смешком оборвал его Дрейк. — Как это произошло, Ник?
— Очень просто, — ответил Боваллет и рассказал все, правда, очень кратко.
Дрейк обмакнул кусочек хлеба в вино и искоса посмотрел на него. Фробишер мрачно заметил:
— Боваллет ищет любовь в открытом море и делает красивый жест. Я бы не поплыл с тобой, Боваллет, и за тысячу фунтов.
— Не осмеливаешься, Фробишер? — ласково поинтересовался сэр Николас.
— Нет, уволь. А что ты еще натворил в последнем плавании?
— Славная добыча, — сказал Дрейк. — И кольцо от Перината — на память, правда, Ник?
— Я простой человек, — ответил Фробишер. — Слишком простой для таких дел. Дрейк и ты, ты и Дрейк! — он покачал головой.
Мастер Дэвис рассмеялся и стал говорить о планируемой экспедиции, отправляемой на поиски Северо-Западного пролива.
— Да, ты сумасшедший бродяга Ник, но у меня найдется для тебя место, если только ты решишь отправиться со мной.
Это вызвало общий разговор, грубоватые шутки и дружеские упреки мастеру Дэвису за излишнюю откровенность.
Кавендиш, с блестящими глазами слушавший все это, вставлял словечко то тут, то там, и наконец заговорил о своих планах. Он снарядил три корабля в Вест-Индию, следуя великолепным примерам других мореплавателей. Сэр Николас пожелал ему успеха и выпил за это. Затем он увидел, что серые и задумчивые глаза Ричарда Хокинса устремлены на него. Он весело заговорил с ним и рассмеялся, увидев, как покраснел юный Ричард.
— Этот малыш плавает с вами, Дрейк? — спросил сэр Николас. — Быстро же идет время! Я оставил его чуть ли не в пеленках!
— Да, да, — ответил Дрейк. — Все Хокинсы одинаковы: чуть родятся — и сразу в море. А ты не говорил со старым мастером Хокинсом в Плимуте?
— Поговорили, и немало, и пива выпили порядком. Я слышал, великий Джон стал еще более великим, а, Ричард?
— Мой отец говорил о войне с Испанией, — сказал Ричард. — Он говорит, что Уолсингхэм напомнил ему об этом.
— Так выпьем за счастливый день! — воскликнул Боваллет.
Фробишер принялся расспрашивать Боваллета о его планах, а мастер Дэвис, разгоряченный целым блюдом угрей, ударил кулаком по столу и громко пригласил Боваллета плыть вместе с ним на поиски Северо-Западного пролива.
Боваллет со смехом отклонил это предложение и довольно туманно ответил Фробишеру. Дрейк снова покосился на него.
Только много позднее, когда в пустой комнате остались всего двое мужчин, а в камине запылал торф, Дрейк начал задавать вопросы. Он раздул длинную трубку, вытянул перед собой ноги, а затем посмотрел на Боваллета узкими, проницательными глазами.
— Что за чертовщина, Ник? Расскажи мне. Боваллет быстро отвел взгляд от сияния очага и вызывающе посмотрел на Дрейка.
— Почему в моей голове должна быть непременно чертовщина?
Дрейк ткнул в него трубкой.
— Я же знаю тебя, Ник, разве ты не понимаешь? Ты мне еще ничего не рассказал, но Мартин уже выжал из тебя эту тайну.
Тогда Ник все объяснил. Дрейк приоткрыл рот от удивления, глаза его загорелись.
— Хорошо, очень хорошо! — сказал он. — Но как?
— Я поеду за ней в Испанию, — ответил сэр Николас таким тоном, словно говорил о своей воскресной прогулке в Вестминстер[62].
Услышав такой ответ, Дрейк громко расхохотался.
— Господи, спаси и помилуй! — Он внезапно протрезвел и, наклонившись вперед, сжал руку Боваллета. — Послушай меня, Ник, не надо. Ты слишком хорош, чтобы пропасть ни за что.
Блестящие голубые глаза на мгновение встретились с серыми.
— Так вы думаете, я непременно пропаду? Дрейк поднял бороду и пожевал ее кончик, плечи его вздрагивали.
— Не знаю… Впрочем, дерни Филиппа за длинный нос, Ник, если только увидишь его сатанинское величество! Клянусь, ты вернешься невредимым даже из самой преисподней! Но как ты проникнешь в Испанию? Через деревушку контрабандистов?
— Нет, это может привести к разоблачению. Мне нужны бумаги, чтобы было что показать в случае нужды. Черт бы все побрал — у нас ведь сейчас нет посла в Мадриде!
— От английских бумаг толку не будет, — согласился Дрейк. — Тебя сразу задержат. Смирись и выбрось эту блажь из головы.
— Клянусь Богом, только не я! Я попытаю счастья у своих французских родичей.
— Интересно, а они у тебя есть?
— Множество. Кстати, один из них будет особенно рад услужить мне, в память о старых временах. Это маркиз де Бельреми, мы отмерили вместе немало лиг по континенту, много лет назад. Да, и царапин мы выдержали порядочно, Бог свидетель! — Он тихо рассмеялся своим воспоминаниям. — Бели он сможет достать мне французские бумаги — что ж, хорошо. А нет, так я найду какой-нибудь другой способ.
Наступило молчание. Дрейк попыхивал трубкой.
— Не забудь о разрешении на путешествия в открытом море, мастер сумасшедший. Каперское свидетельство[63] тут не подойдет. Только мне почему-то кажется, что королева не захочет так просто терять тебя в каком-то безрассудном предприятии в Испании. У нее могут быть на твой счет иные планы.
— Можете мне поверить, разрешение я достану. Как вы думаете, в случае, если королева откажет, Уолсингхэм[64] не окажет мне эту любезность?
Дрейк состроил гримасу.
— Да уж, конечно, мне известно, что он будет счастлив заслать шпиона в Испанию. Но черт тебя подери, Ник, это безумие! Неужели ты так мало ценишь свою жизнь?
— Я очень ее ценю, но она зачарована. Вы сами так говорили, Дрейк. А где теперь находится двор?
