Элоиза Джеймс - Обретая любовь

– Плавание в одежде весьма эффективное упражнение, – сообщил он. После чего нагнулся и с кряхтением принялся стягивать правый сапог.

Фиби вскочила на ноги.

– Я могу тебе помочь?

– Можешь, – усмехнулся Гриффин. – Если ты опустишься на колени, я покажу тебе, где именно мне требуется помощь.

Его смеющиеся глаза очень ясно говорили, чего бы ему от нее хотелось, и к обуви это не имело никакого отношения. К тому же сапоги были уже сняты, и Гриффин стал расстегивать пуговицы на бриджах.

Фиби засмеялась, несколько ошеломленная, и вернулась в кровать.

Через пару секунд Гриффин упал рядом с ней. Он был великолепен в своей наготе, со взъерошенными волосами и этим цветком под глазом, который только подчеркивал его ярко выраженную мужскую сущность.

– Семнадцатилетний юнец, еще остающийся во мне, уведомляет, что он готов к выполнению задачи, несмотря на твою ослепительную красоту.

Фиби посмотрела в сторону его паха и невольно засмеялась, увидев, как Гриффин горделиво оглаживает свою могучую плоть.

– Позер, – упрекнула она, отводя взгляд.

– Как-никак мое мужское самолюбие было уязвлено. – Рука Гриффина продолжала двигаться, и Фиби, не удержавшись, взглянула вновь. – Я бы предпочел, чтобы его поласкала ты.

Платье, надетое на Фиби, сводило Гриффина с ума, так же, как и ее губы, ставшие темно-рубиновыми от поцелуев. Ткань платья была такой тонкой, что он отчетливо видел контур ее бедра. Корсаж отсутствовал, и потому ее соблазнительные формы были открыты взору в ожидании его прикосновений.

Подобное облачение вполне могло бы принадлежать куртизанке из какого-нибудь элитного борделя. Гриффина одолевало желание узнать, для кого она могла так одеваться прежде, до него, но он постарался загнать мысль об этом в самый дальний уголок сознания.

Прошедшая жизнь миновала. Окончательно и бесповоротно.

Однако сейчас ему хотелось, чтобы это платье исчезло с ее тела. И никогда больше не появлялось. Подобные наряды не подобает носить женам, даже имеющим любовников.

И все же… Фиби выглядела испуганной, точно девственница, когда взирала на его естество. Четырнадцать лет назад она была гораздо смелее. Как помнил Гриффин, она проворно скинула с себя ночную рубашку и раскинулась на кровати во всей красе, как воплощение эротических мечтаний любого мальчишки.

– Делай со мной все, что захочешь, – сказала она тогда. Или что-то в том же роде.

Ныне Фиби была не менее соблазнительна – с рассыпавшимися по плечам волосами и вырисовывающимися под тонкой тканью сосками, которые словно взывали к тому, чтобы он к ним прикоснулся.

– Иди ко мне, Фиби. – Помимо воли это прозвучало слишком повелительно, как распоряжение капитана, привыкшего к всеобщему повиновению.

Она не сдвинулась с места, и в улыбке, изогнувшей ее губы, читался некоторый вызов.

Быстрым движением Гриффин притянул Фиби к себе и навалился на нее сверху. Она была такой мягкой и податливой, обладающей всеми теми аппетитными выпуклостями, которые грезятся мужчинам в дальних странствиях и вызывают желание поскорее вернуться домой, чтобы подмять под себя свою благоверную.

У него даже перестала болеть нога под наплывом ощущений столь первобытных, что из горла вырвалось некое подобие рыка.

– Черт возьми, что ты со мной творишь… – выдохнул он и, вытащив из ее прядей пару оставшихся шпилек, бросил их на пол.

Фиби закусила губу, которая на фоне белоснежных зубов показалась еще темнее. Гриффин представил, как эти рубиновые уста смыкаются вокруг самой интимной части его тела, и из груди вырвался очередной стон.

– Я так хочу тебя…

– Я твоя жена, – отозвалась она. – Ты в праве мной обладать. И ты уже обладаешь мной.

Эти слова как будто обожгли Гриффина, вызвав волну содрогания, прокатившуюся с головы до пят. Но он не мог так просто вторгнуться в ее тело, поскольку в глазах Фиби по-прежнему оставался какой-то страх.

Вероятно, тот неведомый любовник был настоящим джентльменом, изысканным и тактичным в обращении с женщинами. Теперь же ей приходилось иметь дело с грубым и бесцеремонным моряком.

Поэтому он должен не просто взять ее, а соблазнить. Нежно и мягко.

– Да, ты моя жена, – проговорил Гриффин, наслаждаясь звучанием этого слова. И перекатился вместе с Фиби на бок. – Моя единственная жена.

Ее волосы накрыли его руки. Гриффин привлек Фиби ближе, и они опять стали целоваться. Так продолжалось довольно долго, и эти поцелуи были невероятно страстными, горячими и сладостными. При этом его пальцы не прекращали перебирать ее волосы, пока каждый из них не запутался в шелковых прядях.

Фиби не предпринимала попыток исследовать тело мужа, удерживая руки у него на шее, как будто они оба были одеты. Она словно не замечала, что он полностью обнажен и буквально трепещет от желания ощутить ее ласку.

Наконец ее ладони соскользнули к его плечам и двинулись вниз по спине. Гриффин застонал и выдохнул:

– Дотронься до меня…

Он никогда не слышал подобной интонации в своем голосе, но сейчас было не до того, чтобы об этом задумываться.

– Ты такой могучий, – прошептала Фиби.

От ее ладоней на его спине горячие волны катились прямиком к нижней части тела. Гриффин представил, как изящные пальчики Фиби направляются туда же, и напряжение в паху возросло еще больше.

– Я буду очень аккуратным, – пообещал он.

– Все в порядке, – шепотом отозвалась она. И, упиваясь хрипотцой в ее голосе, он едва не пропустил мимо ушей последующие слова: – Я знаю, что будет больно, но это пустяки.

– Больно? – Гриффин слегка нахмурился. – Размеры у меня, конечно, внушительные, но не чудовищные. – Между тем ладони Фиби продолжали оглаживать его ягодицы, и ему потребовалось огромное усилие, чтобы сдержаться и не овладеть ею подобно дикому зверю.

– Ты не против, если я разорву твое платье? – как можно учтивее поинтересовался Гриффин. Он прямо-таки ненавидел эту вещь и все, что с ней могло быть связано.

– Не возражаю. Оно мне совсем не нравится.

– В самом деле? Почему?

– Оно неподобающее. – Уголки ее губ слегка опустились. – Так что уничтожь его. – Фиби скорее требовала, чем просто соглашалась.

Без лишних слов Гриффин ухватился за лиф и разорвал платье сверху вниз.

Фиби была восхитительна… И полностью обнажена.

– Ты без корсета?.. – вымолвил он, когда вновь обрел возможность дышать. – И без сорочки?.. Неужели за время моего отсутствия английская мода так сильно изменилась?

– Нет, – отозвалась Фиби. – Вовсе нет… Я думала, что сгорю от стыда, когда твой отец вошел в гостиную. Я не сомневалась, что он сразу же увидит, как неприлично я одета.