Фердинанд вдруг запнулся и с виноватым видом покосился на Джейн, сидевшую, как обычно, в сторонке.
Фердинанд – как, впрочем, и Ангелина, и все остальные, навещавшие Трещема – не знал, как следует вести себя в присутствии сиделки хозяина, поэтому, вспоминая о ней, испытывал неловкость.
Итак, на горизонте маячил скандал. Не то чтобы для Джоселина такая ситуация была непривычной – нет, неприятности возникали часто, поскольку он сам порой навлекал их на свою голову. Но на этот раз он не мог противостоять врагам. Не мог и… Трешем боялся своих новых мыслей и ощущений. До сих пор ссоры, стычки и рискованные пари возбуждали его, он упивался опасностью. Ему и в голову не приходило, что рисковать жизнью из-за пустяка глупо и смешно, что подобный образ жизни достоин осмеяния.
Трешем решил, что бездеятельность плохо на него влияет. Решил, что если выйдет из дома, то все тут же вернется на круги своя и тягостные мысли мигом покинут его. Следовательно, чем скорее он вернется к прежнему образу жизни, тем лучше. Что ж, если Бернард к завтрашнему утру не раздобудет костыли, ему крепко достанется…
От тягостных раздумий Джоселина отвлек дворецкий, доложивший о визите дамы. Прекрасно вышколенный, как и все слуги в Дадли-Хаусе, Хокинс все же произнес имя гостьи таким тоном, что стало ясно: он весьма неодобрительна относится к этой особе. Джейн тотчас же поднялась со стула и отошла в глубь комнаты, туда, где она обычно находилась, когда герцог принимал гостей.
– Леди Оливер, ваша светлость, желает поговорить с вами наедине, – сказал дворецкий. – Я сообщил ей, что не вполне уверен в том, что вы готовы ее принять.
– Хокинс, что за черт? Немедленно выставить ее!
Леди Оливер не в первый раз появилась в Дадли-Хаусе. Очевидно, эта леди была настолько чужда условностей, что не видела ничего предосудительного в посещении дома, где жил холостой мужчина. Причем она выбрала именно то время, когда весь лондонский свет разъезжал с визитами – вероятно, хотела, чтобы ее прогулка не осталась незамеченной.
– Полагаю, она приехала в экипаже лорда Оливера и оставила его у дома, – проворчал герцог.
– Совершенно верно, ваша светлость, – с поклоном ответил Хокинс.
Джоселин уже хотел повторить свое распоряжение относительно гостьи, но тут она сама появилась на пороге.
– Ах, Трешем! – воскликнула леди Оливер и прижала к губам кружевной платочек – театральный жест, призванный изобразить сочувствие.
Следовало признать, что она была прелестна в своем элегантном наряде – несколько оттенков зеленого прекрасно сочетались с ее густыми рыжими волосами. Миниатюрная и стройная, юная леди Оливер обладала довольно пышным бюстом – именно о нем упомянул Фердинанд в разговоре с братом.
– Вам не следовало сюда приезжать, – сказал вместо приветствия Трешем.
– Но как же я могла не проведать вас! – воскликнула леди Оливер, с нежностью глядя на герцога.
Похоже, холодный прием нисколько не смутил гостью. Она подошла к шезлонгу, на котором возлежал герцог, и опустилась на колени. Затем взяла его за руку и поднесла ее к губам.
Хокинс поспешно удалился, прикрыв за собой дверь.
– Ах, Трешем, – снова заговорила гостья, – мой милый Трешем… Говорят, вы выстрелили в воздух, хотя легко могли бы убить Эдварда. Все знают, какой вы прекрасный стрелок. А потом вы позволили ему прострелить вам ногу. Вы такой храбрец…
– Все было несколько иначе, – перебил герцог. – И храбрость здесь ни при чем. Я просто не смог вовремя сосредоточиться.
– Да-да, какая-то женщина закричала, – сказала леди Оливер. Она поцеловала руку герцога. Затем поднесла ее к своей прохладной напудренной щеке. – Я не могу сказать, что осуждаю эту женщину. Окажись я там, наверняка бы упала в обморок. Мой бедный, мой храбрый, мой милый… Он вас чуть не убил!
– Позвольте напомнить: нога и сердце – это не одно и то же, – проговорил Трешем, решительно высвобождая свою руку. – Прошу вас, встаньте. Но я не предлагаю вам остаться и выпить чаю. Уходите. Сейчас же. Мисс Инглби вас проводит.
– Мисс Инглби?
Щеки леди Оливер вспыхнули, глаза злобно сверкнули.
– Мисс Инглби… – сказал Джоселин, поворачиваясь к своей сиделке. – Познакомьтесь с леди Оливер. Она уже уходит. Сейчас уходит.
Желтовато-карие глаза рыжеволосой леди Оливер внезапно потухли; она поняла, что Джейн – всего лишь служанка.
– Как вы жестоки, Трешем, – сказала гостья. – я едва не умерла от переживаний. Я так за вас беспокоилась. Я томилась желанием видеть вас, а вы…
– Вы меня уже повидали. Всего вам доброго.
– Скажите, что вам тоже меня недоставало! Ах, как вы жестоки, если заставляете меня вымаливать у вас прощение!
– Откровенно говоря, – Трешем смерил гостью презрительным взглядом, – я едва ли хоть раз вспомнил о вас с тех пор, как мы виделись последний раз. Когда это было? У Джорджей? Или на Бонд-стрит? Не помню. И, смею добавить, скорее всего ни разу не вспомню о вас и после того, как вы уйдете.
Леди Оливер вновь поднесла платок к губам.
– Я вижу, вы на меня сердитесь, – проговорила она, укоризненно глядя на герцога.
– Поверьте, леди Оливер, я не испытываю к вам каких-либо иных чувств, кроме раздражения.
– Если бы вы позволили мне объяснить…
– Никаких объяснений!
– Я пришла сюда, чтобы предупредить вас. Они собираются вас убить. Я имею в виду моих братьев – Энтони, Уэсли и Джозефа. Чтобы отстоять мою честь, они пойдут на все, Трешем. А если они все же вас не убьют, то найдут другой способ отомстить вам. Уж я-то знаю своих братьев.
«Значит, лживость и подлость – это у них семейное», – подумал Джоселин.
– Мисс Инглби, вы не проводите леди Оливер к выходу? И пригласите ко мне Хокинса. Мне надо с ним поговорить.
Леди Оливер заплакала.
– У вас нет сердца, Трешем, вы именно такой, как о вас говорят. Но я думала, вы другой, думала, что знаю вас и что вы меня любите. А выход я найду сама, без вашей служанки. – Всхлипывая, гостья направилась, к двери.
«Театр потерял великую трагическую актрису, – мысленно усмехнулся герцог. – Ей бы аплодировали стоя и партер, и галерка. Ее бы вызывали на бис и засыпали цветами».
– Ну, мисс Инглби… – проговорил Трешем после того, как дверь за гостьей закрылась. – Так что вы можете сказать о моей любовнице? Можете вы упрекать меня за то, что я забрался к этой леди в постель, несмотря на то что она замужем?
– Она очень милая, – пробормотала Джейн.
– Вы не ответили на мой вопрос.
Герцог смотрел на Джейн так, будто считал ее виноватой в том, что гостья не пожелала уйти немедленно – как только ее об этом попросили. Визит леди Оливер оказался для Джоселина неожиданностью; он полагал, что после всего произошедшего эта дама будет избегать его.
