– Мы не можем переделывать мужчин по собственному усмотрению, – произнесла Дейзи каким-то тусклым, погасшим голосом.
Хелена помолчала секунду, потом решительно тряхнула головой.
– Но послушайте, Дейзи, нельзя мазать черной краской весь мужской пол из-за неудачного опыта общения с одним далеко не лучшим его представителем.
– Это верно, – согласилась Дейзи, глаза у которой снова вспыхнули. – Посмотрите хотя бы на Джеффа, прошу прошения за фамильярность, я имею в виду графа. Он благороден и добр, я ни разу не видела, чтобы он обидел женщину, и не слышала о нем ничего подобного. Я даже вообразить не могу, что он вдруг изменится к худшему.
– Разумеется, такого не может быть.
– Да. – Дейзи удовлетворенно вздохнула. – Он мог бы стать прекрасным мужем, этот добрый, благородный человек и настоящий джентльмен.
Хелена сдвинула брови.
– Большая смелость с моей стороны спрашивать о таких вещах, но мне важно знать, Дейзи, думаете ли вы о нем как о вашем будущем муже, пытаетесь ли вы завлечь его?
– Разумеется, – ответила Дейзи, явно удивленная. – Я ради этого и приехала в Англию. Он все еще смотрит на меня как на жену другого человека, но надеюсь, что вскоре переменит свой взгляд. И чем скорее, тем лучше.
Хелена промолчала.
– Вы этого не одобряете? – спросила Дейзи.
– Не мое дело как-либо оценивать это, – ответила Хелена, сцепив вместе пальцы обеих рук. – Но ведь он в два раза старше вас.
– Да, но мужчины любят молодых жен. Я знаю, что он не нуждается в наследнике, и для меня это к лучшему. Если у нас не будет детей, то внуков ожидается множество, Вы уже слышали, что супруга Даффида скоро родит. В таком же точно положении находится жена Эймиаса. Судя по тому, на что намекал Даффид, говоря о Кристиане, там тоже возможно прибавление семейства. Так что я окажусь по уши в ребятишках, если выйду за Джеффа замуж!
– Прошу прощения, но я все-таки позволю себе спросить, как вы относитесь к самому... скажем, к самому процессу интимных супружеских отношений? – слегка замявшись, поинтересовалась Хелена, глядя на Дейзи широко раскрытыми глазами. Компаньонка понимала, что, расспрашивая свою нанимательницу о глубоко личных вещах, она рискует собственным положением, причем на редкость хорошим, но удержаться не могла. Неужели эта пылкая юная женщина хочет сказать, что вовсе не мечтает проводить ночи в постели с молодым страстным мужчиной? Миссис Мастерс вспоминала сейчас свою молодость, молодого мужа и чувственные ласки, которые они дарили друг другу. Она к тому же была матерью и меньше всего желала, чтобы ее дочь вступила в подобный неравный брак.
Хелена полагала, что именно по этой и только по этой причине ей так не нравится сама мысль об интимной близости между графом и Дейзи.
– Вам не кажется, что при такой разнице в возрасте эти отношения могут вас не удовлетворять? – спросила Хелена, на этот раз сильно покраснев. – Это не просто мое личное, но самое распространенное мнение, что каким бы крепким и здоровым ни был мужчина, в определенном возрасте потенция его снижается.
– Совершенно верно, – нимало не смутившись, отвечала Дейзи. – Старея, мужчина не может выполнять супружеские обязанности так регулярно, как в молодые годы, он как бы утрачивает к ним склонность. Именно это твердили все шлюхи... о Господи, опять я не уследила за своим языком! Я хотела сказать, что все продажные женщины в тюрьме говорили об этом. Им трудно было заниматься своим ремеслом с немолодыми мужчинами. У них есть деньги, но нет мужской силы. Девушки на это постоянно жаловались. Ну а мне такой муж как раз и подходит. Такой, как граф или виконт Хей, которому женщины вовсе не нужны. Хелена ахнула еще раз.
– Что такое? Виконт Хей? Вы с ума сошли? Ох, извините меня. Весь наш сегодняшний разговор какой-то ненормальный, право. – Последнюю фразу она пробормотала себе под нос. – Если вы пожелаете уволить меня, можно считать это наказанием за неуместную откровенность. – Хелена выпрямилась, снова стиснула руки и провозгласила: – Виконт Хей – один из первых распутников в Лондоне.
– Нет! – вскричала Дейзи в полном изумлении.
– Ведь я предупреждала, чтобы вы держались от него подальше, помните? Но вообще-то я думала, что вы в курсе дела, и, кроме того, считала, что он не станет соблазнять приятельницу друга. У джентльменов есть на этот счет нерушимые правила.
Настал черед Дейзи широко раскрыть глаза.
– Виконт? Да ведь он только и думает, что о модных нарядах. И он так семенит ногами при ходьбе и... – Тут Дейзи примолкла: сказанное было неправдой. Виконт не семенил, он ходил широким и легким шагом, а все движения его были тоже раскованными и изящными. – Но ведь он не проявляет никакого внимания к женщинам, разве что к их платьям, – докончила она куда менее уверенным тоном.
– Уж поверьте мне, он полон самого живого интереса к особам противоположного пола, – возразила Хелена. – Тем он и знаменит.
– Но он так тянет слова, когда говорит. И одевается как настоящий модник.
– Он и есть модник, причем не из самых последних именно потому что ловелас... Ах, дорогая, я так хотела бы остаться у вас. Но я понимаю, что наговорила лишнего. Прошу вас, дайте мне еще один шанс. Я больше не буду такой дерзкой. Пожалуйста, простите меня.
– Ни в коем случае, – улыбнулась Дейзи, – потому что вас не за что прощать. Я очень нуждаюсь в человеке, с которым могла бы поговорить и кто был бы со мной чистосердечен. Перестаньте глупить, обещайте, что всегда будете говорить мне правду в глаза. Я очень этому рада.
– Постараюсь, – ответила Хелена, но требуемого обещания не дала, потому что существовали такие вещи, о которых она предпочла бы никогда не упоминать. В частности, о том, что, как она считала в глубине души, граф Эгремонт мог бы стать прекрасным мужем... но не для Дейзи Таннер.
Лиланд и Даффид внимательно наблюдали за Дейзи, позволив себе, как это бывает с большинством мужчин, зайти, пожалуй, слишком далеко. Они курсировали по аллеям парка в Воксхолле следом за Дейзи, графом Эгремонтом и миссис Мастерс, держась на безопасном расстоянии. День клонился к вечеру, и парк начинал наполняться модной, публикой, а также простыми горожанами, жаждущими вечерних развлечений.
Дейзи трудно было не заметить. Она была в зеленом платье с низким вырезом, которое оживляла шаль с зеленым и желтым узором. На шее у нее висела на серебряной цепочке хрустальная роза, Хрусталь ловил последние лучи предзакатного солнца, и на груди у Дейзи плясали радужные блики. Она сама сияла, словно солнышко, и казалась особенно светлой рядом с графом, одетым в серовато-коричневый сюртук с белым шейным платком, темные брюки и сапоги.
