– Уверена, что узнаю, – с готовностью согласилась мисс Маршбанкс, – и если случилось несчастье, то я знаю, кого в нем винить. Мужчины все одинаковы, и я буду очень удивлена, если вы покинете замок без ощущения, что самое лучшее для всех женщин было бы бороться за женскую независимость. Если бы я не была так занята, то уехала бы отсюда и вступила бы в организацию в Лондоне, вот что я сделала бы.
– Наверняка ее светлости это не понравится, – с улыбкой заметила Вирджиния.
– Действительно, не понравится, она пропадет без меня. Но в один прекрасный день я разверну флаг в защиту прав женщин, – заверила ее мисс Маршбанкс, – а потом посмотрим, удастся ли мужчинам помыкать нами. – Она обернулась и, посмотрев на часы над камином, поднялась. – Я должна немедленно вывести на прогулку мопса ее светлости, – сказала она. – Бедный старый пес страдает ревматизмом, а эти молодые лакеи торопят его. Как часто говорит мне ее светлость: «Никому я не могу доверить бедняжку Диззи, – он назван в честь Дизраэли, одного из наших известных премьер-министров, – кроме тебя, Марши!» Так что каждый вечер приблизительно в это время я вывожу его на прогулку. Я скоро вернусь.
Мисс Маршбанкс вышла из комнаты, и Вирджиния с улыбкой откинулась в кресле. Ее позабавил поток сплетен, рассказанных мисс Маршбанкс, но она обнаружила, что сведения, которые она получила, все больше и больше озадачивают ее.
Почему герцог так запугивал свою мать и чем объяснялось его поведение? Затем ювелиры, почему их не впустили в дом? И еще одно, что явно ускользнуло от орлиного взора мисс Маршбанкс или ее осведомителей: леди Шелмадин, даже если она и охотилась за герцогом, как подозревала мисс Маршбанкс, была очень увлечена капитаном Маркусом Риллом.
Сейчас, сказала себе Вирджиния, все это напоминает запутанную головоломку. Ни один из ее фрагментов, кажется, не подходит к другому, и все же она чувствовала, что где-то близко находится ключ. Внезапно Вирджинии захотелось выйти на воздух. Было что-то в этом замке, что заставляло ее чувствовать себя подавленной, к тому же она уже оказалась втянута в интриги…
Переодеваясь к обеду в простое платье из бледно-зеленого шифона, Вирджиния захватила с собой шаль такого же цвета. Сейчас она взяла ее с кресла и, выйдя из гостиной, прошла к главному холлу. Поблизости никого не было, так что она сама открыла парадную дверь и спустилась по каменным ступенькам. Она пересекла подъездную дорожку и направилась по мягкой траве к озеру.
Вечер был очень теплый, безветренный. Солнце, окруженное золотистым сиянием, садилось за отдаленный лес. Все еще было светло, но высоко в небе появилась первая вечерняя звезда. Вирджиния дошла до озера. Лебеди плавали по его гладкой поверхности; островок в центре пламенел розами, а небольшой белый храм, который она видела из окон замка, отсюда был почти скрыт цветущей жимолостью и серебристо-белыми березами.
Вирджиния обошла озеро, и тропинка привела ее к небольшой аллее, обсаженной кустарником. Птицы встрепенулись на деревьях, кролики поспешно удирали с тропинки в кусты при ее приближении. Было по-домашнему мирно, и Вирджиния почувствовала, что все переживания, которые не давали ей покоя с момента прибытия в Англию, постепенно уходят.
Она села в беседке, увитой зеленью, травянистая тропинка перед ней вела к красивой статуе танцующего фавна. Вирджиния задумалась.
– Все это так сложно, – вслух произнесла она.
– Что именно? – произнес голос, напугавший и заставивший девушку вздрогнуть. На дорожке, противоположной той, по которой она пришла к беседке, стоял герцог. Он был одет в вечерний костюм, и грудь его белоснежной сорочки ярко выделялась на фоне темных деревьев.
– На мгновение мне показалось, что вы Дама в белом, – с улыбкой произнес он. – Я с облегчением услышал, что вы говорите.
– Дама в белом?
– Она – наше фамильное привидение. Но появляется только в том случае, если предстоит умереть одному из членов семьи.
– Что ж, я рада, что не оказалась провозвестницей плохих новостей, – улыбнулась Вирджиния.
Герцог подошел и сел рядом с ней на скамью.
– Как вы нашли дорогу сюда? Очень редко люди заходят на эту маленькую полянку.
– Похоже, я случайно забрела сюда, – просто сказала Вирджиния. – Я вышла погулять, потому что… – Она умолкла, чувствуя, что было бы невежливо сказать ему, что ей захотелось убежать из замка.
– Я понимаю, почему вы пришли. Вы почувствовали, что замок слишком давит на вас, и на мгновение вам захотелось убежать из него.
– Полагаю, все большие дома заставляют человека чувствовать себя маленьким и незначительным.
– Надеюсь, мой дом не заставит вас чувствовать себя так, не слишком долго, во всяком случае, – заметил герцог. – Мне хотелось бы, чтобы вам было уютно здесь.
– Очень мило с вашей стороны, – ответила вежливо Вирджиния.
– Я говорил покровительственно, – извинился герцог, – я не хотел этого. Я просто хотел, чтобы американка увидела Англию с самой лучшей стороны. И, по моему мнению, замок Рилл одно из самых красивых мест в Англии.
– Он действительно прекрасен, – спокойно подтвердила Вирджиния.
– Забавно, знаете ли, – продолжал герцог, глядя не на нее, а на полянку, в сторону статуи, – но я нахожу, что мне легко говорить с вами, – совсем не так, как с большинством американцев, с которыми я встречался.
– А вы знакомы со многими? Он покачал головой:
– Нет, я только один раз был в Америке очень короткое время. Но у меня возникло ощущение, что ни у меня с ними, ни у них со мной нет ничего общего. Отважусь сказать, это очень глупо; они такие же люди. Но с вами совсем другое дело.
– Я стопроцентная американка, – решительно заявила Вирджиния.
– И весьма привлекательная, если мне будет позволено сказать так, – улыбнулся герцог.
Вирджиния удивилась комплименту. Она почувствовала, что, будь она англичанкой, в подобных обстоятельствах герцог не говорил бы подобным образом.
– Расскажите мне о своей работе, – попросил герцог, – и о своей стране.
– Почему бы вам снова не приехать в Америку, чтобы узнать все самому?
Ей показалось, что лицо его омрачилось.
– Возможно, когда-нибудь я так и сделаю, – ответил он. – Но в данный момент мне предстоит множество работы здесь. Наверное, вы считаете, что человек, который фактически не зарабатывает денег, не работает. Это, если так можно выразиться, очень американское представление, но оно совершенно не относится к делу. Моя работа намного тяжелее, чем у моего управляющего, которому я плачу. Моя работа намного тяжелее, чем у официанта в моем доме, которому я также плачу. Более того, я несу полную ответственность не только за то, что я делаю, но также за то, что делают они. Вы не можете назвать это работой?
