– Но я не верю в то, что мистер Пай убивает несчастных животных. Думаю, ты меня понимаешь.
Настал черед Вайолетт удивиться.
– Что ты имеешь в виду? Джордж встала и подлила себе чаю.
– Я считаю, что такой человек, как мистер Пай, не может совершить подобного преступления.
Она вернулась к столу. Вайолетт сидела с выражением ужаса.
– Он что, околдовал тебя, этот мистер Пай? Это так ужасно, когда женщина твоего возраста вдруг теряет разум из-за мужчины.
Теряет разум? Лицо Джордж сделалось непроницаемым.
– Что бы ты ни думала, в двадцать восемь лет еще не впадают в старческий маразм.
– Да, но в этом возрасте леди перестают быть легкомысленными.
– Что ты хочешь этим сказать?
– У тебя уже должно появиться чувство собственности. И чувство собственного достоинства.
– Чувство собственного достоинства!
Вайолетт ударила ладонью по столу, да так, что столовое серебро зазвенело.
– Ты не заботишься о том, что скажут люди! Ты не…
– О чем ты говоришь? – искренне удивилась Джордж.
– Почему ты поступаешь так со мной? – зарыдала вдруг Вайолетт. – Это несправедливо. Тетя Клэр оставила тебе в наследство деньги и землю, и теперь ты считаешь, что вправе поступать, как тебе вздумается. А тебе нельзя думать только о себе. Ты должна думать о тех, кто рядом, и о том, как твое поведение может повлиять на них.
– Да что с тобой? – Джордж поставила чашку. – Я уверена, что моя личная жизнь, какой бы она ни была, никак не может тебя касаться.
– Она может меня касаться, если она касается положения нашей семьи. Моего положения. – И Вайолетт так резко встала, что перевернула чашку. По скатерти стало расползаться уродливое коричневое пятно. – Ты прекрасно знаешь, что оставаться наедине с таким человеком, как мистер Пай, нельзя. И все же бегаешь к нему по ночам!
– Вайолетт! С меня довольно! – Джордж сама удивилась своему гневу. Никогда раньше она не повышала голос на сестру. Она тут же протянула к ней руки в знак примирения, но было уже поздно. Лицо Вайолетт пошло красными пятнами, в глазах стояли слезы.
– Ну и, пожалуйста! – кричала она. – Можешь выставлять себя на посмешище, путаясь с деревенщиной! Ему все равно нужна не ты, а твои деньги!
Последние слова повисли в воздухе.
Вайолетт замерла, ошарашенная собственными словами, и вылетела из комнаты.
Джордж отодвинула тарелку и закрыла лицо руками. Нет, этот день не был предназначен для такого лакомства, как копченый лосось.
Вайолетт неслась вверх по лестнице, буквально ослепшая от слез. Ну почему, почему все меняется? Почему не может все оставаться как раньше? Поднявшись, она повернула направо и пустилась по коридору так быстро, как только возможно в этих пышных юбках. Дверь комнаты Юфи открылась. Вайолетт хотела скрыться, но не успела.
– Вы вся горите, дитя мое. Что случилось?
Лицо Юфи было обеспокоенным. Она встала на пути к комнате Вайолетт.
– Я… У меня немного болит голова. Я хочу прилечь, – ответила Вайолетт, выдавив из себя подобие улыбки.
– Мигрень – это ужасно, – воскликнула Юфи. – И прикажу принести в вашу комнату таз с холодной водой. Вам необходимо менять компрессы каждые десять минут. И куда я положила свои порошки? Они прекрасно снимают головную боль.
Вайолетт хотелось закричать. Казалось, рассуждениям Юфи не будет конца.
– Спасибо, но, думаю, мне надо просто полежать. – Вайолетт наклонилась к ее уху и тихо добавила: – Это обычное женское недомогание.
– Ах, конечно, я все понимаю. Тогда вам действительно надо просто полежать. А я все же поищу свои порошки. – Она прикрыла рот рукой и зашептала: – От этого они тоже прекрасно помогают.
Девушка вздохнула, понимая, что лучше принять помощь Юфи.
– Очень мило с вашей стороны. Может, вы отдадите их моей служанке, когда найдете?
Юфи кивнула, и после подробных инструкций, как следует принимать лекарства, Вайолетт была, наконец, отпущена. Она скрылась в своей комнате, заперла дверь и села на подоконник.
Ей принадлежала одна из самых уютных комнат Уолдсли, хотя и не самая большая. Стены в ней были обклеены шелковыми обоями в голубую и бледно-желтую полоску, на полу лежал старинный персидский ковер с голубым и красным орнаментом. Вайолетт обожала свою комнату. Но сейчас шел дождь, дул ветер, и капли дождя барабанили в оконное стекло. Солнце вообще хоть раз выглядывало с тех пор, как она приехала в Йоркшир? Она прислонилась лбом к стеклу. От ее теплого дыхания на стекле появился матовый влажный круг. Огонь в камине потух, и комната погрузилась в холод и темноту: как раз под стать ее настроению.
Жизнь превратилась в бардак, и виновата в этом только она сама. В глазах снова защипало, и Вайолетт недовольно потерла их. За последние два месяца она выплакала такой поток слез, что он мог смыть всех овец Йоркширского графства. Но плакать бесполезно. Если бы повернуть время вспять и все исправить! Она никогда бы не сделала этого, если бы можно было вернуться на несколько месяцев назад. Она бы знала, что эти чувства – такие сильные и, как тогда казалось, долговечные – вскоре ослабнут и совсем исчезнут.
Она обняла голубую шелковую подушку, и глаза опять заволокло слезами. Ее побег в Уолдсли ничего не исправил. Она надеялась, что сможет все забыть, уехав из Лестершира. Но не тут-то было. Все ее проблемы последовали за ней сюда. А Джордж – всегда такая благоразумная Джордж, ее милая и смешная сестра, твердо стоящая на ногах, с ее летящими волосами и любовью к сказкам – ее Джордж ведет себя так странно, едва замечает свою Вайолетт и дни напролет проводит с этим ужасным человеком. Джордж такая наивная, ей наверняка и в голову не приходит, что этот мерзкий мистер Пай охотится за ее капиталами.
Или того хуже…
Ну, хоть здесь Вайолетт могла принять меры. Она спрыгнула с подоконника, ринулась к письменному столу и выдвинула все ящики. Порывшись в них, она выудила пачку бумаги для писем. Она сняла с чернильницы колпачок, и устроилась за столом. Пускай Джордж не принимает ее всерьез. Но есть человек, которого она не может ослушаться.
Она окунула перо в чернила и начала писать.
– Почему вы не женаты мистер Пай? – Джордж специально сделала ударение на вежливую форму обращения, чтобы позлить его.
Сегодня на ней было желтое платье со сказочными птицами: некоторые имели по три крыла. Надо признать, леди Джорджине очень шло это платье. И еще она надела косынку, обвязав ее вокруг шеи, а кончики, направив за корсаж. Под прозрачной тканью угадывались ее женские прелести. Это возмутило Гарри. И еще то, что она снова сидела бок о бок с ним в этом кабриолете, несмотря на все его возражения. Хоть дождь этот бесконечный прекратился! Правда, небо все равно затянуто тяжелыми тучами. Остается только надеяться, что они доберутся до первой фермы прежде, чем промокнут до нитки.
