Стефани была бы очень удивлена, если б узнала, что Райан Корделл хаки испытывал угрызения совести.
Он украдкой посмотрел на нее. Она лежала на спине, глядя в небеса, половина лица была освещена пылающим костром. Черт! Как же искушали эти серебристые волосы и карие глаза, в бархатной глубине которых скрывалась какая-то тайна. Может, он сошел с ума? Два дня, как они уехали из форта, а он ее уже поцеловал. Но в этой женщине есть что-то такое…
Она раздражала, как пчела, жужжащая возле уха, но Райан то и дело возвращался к ней взглядом. И в некотором роде восхищался. Не тем, что она решила ни в чем от него не отставать. Господи, она, безусловно, очень привлекательна физически! Высокая, выше многих мужчин, а револьвер носит так, как будто умеет с ним обращаться. Мысль о том, чтобы проверить меткость ее «кольта», была ему отвратительна. И почему он всегда уступает ей в словесных баталиях?
Да, она его раздражает, но не своим холодным безразличием. Может, тем, как она иногда смотрит — через плечо, и в глазах светится намек на что-то, чего она сама не понимает. Это его преследовало.
Следующие несколько дней они почти не разговаривали. Райан большую часть времени изучал дорогу. Стефани, несмотря на жару, оставалась в седле. Короткие мгновения возле прохладного ручья в тени были идиллией, о которой можно только мечтать, а реальностью оставались жгучее солнце и долгие мили суровой местности. Как может быть жарко в горах? Стефани всегда считала, что горы — прохладное место, там травянистые склоны и долины. В Аризоне о таких вещах, видимо, не слыхивали. Здесь были плоские столовые горы и гребни одиноких холмов, торчавшие из земли, как зубы, а вместо травянистых склонов, о которых она грезила, попадались только пучки грубой травы.
Пурпурная дымка облаком нависла над землей, и Стефани покачала головой. О Боже, началось! У нее от солнца спеклись мозги и начались видения. Окружавшие их скалы стали вдруг всех цветов радуги, даже в тенях отражались блики красного, коричневого, пурпурного и серого. Утесы из песчаника, имевшие форму спины черепахи, меняли свой цвет по мере того, как всадники проезжали мимо. Местами земля, источенная эрозией, обрушивалась под копытами лошадей. Стефани казалось, что Создатель вылил остатки краски на этот унылый простор, чтобы подправить неудавшуюся картину.
— Не хочется показаться дурой, но что случилось со скалами? — решилась она спросить, подъехав поближе к Райану.
— Это место называется Раскрашенной пустыней. — Кажется, она его чем-то позабавила, Райан скривил рот в улыбке. — Простирается на сто миль вдоль реки Литл Колорадо, это почти что Нью-Мексико.
Стефани остановила лошадь, надвинула шляпу поглубже и подалась вперед. Оказывается, красоту можно найти везде, даже в далекой безводной пустыне.
В следующие несколько дней Аризона удивила ее еще больше. Они ехали по местности, где остались руины древней индейской цивилизации. Райан отклонился от пути, чтобы показать ей огромную каменную плиту, изрезанную петроглифами тысячелетней давности.
— Это вырезалось годами, — высказала наблюдение Стефани, пробежавшись кончиками пальцев по рисунку. На плите были выбиты человеческие фигурки, олень, бизон и другие животные, а также картины, изображавшие, видимо, важные события.
— На чем основано ваше мнение, Принцесса? — спросил Райан тоном, в котором почти не было насмешки. — Судя по тому, как они выглядят, их могли вырезать в прошлом году.
— О нет, видите вот это? — Стефани указала на фигурку. — Это тип человека времен неолита, а этот, — она показала на другую, — более современный. Я бы сказала, он сделан несколько сотен лет назад. Здесь выбита лошадь, а как мы знаем, лошади появились на континенте после тысяча пятьсот четырехсотого года, когда их привезли испанцы. А вот это…
— Достаточно, Принцесса, я не настолько туп. — Райан снял шляпу и взъерошил волосы. — Я понимаю, что вы любуетесь собой, но не могли бы мы продолжить путь? Есть еще некий пропавший миллионер, которого один из нас очень спешит найти.
— Конечно. — Стефани пошла за Райаном и высказала наблюдение, что нависающая скала должна была помочь сохранению петроглифов от стихии. — Посмотрите, она такая большая, что не дает дождю, ветру и пескам разрушить плиту с письменами.
— Интересно, в остальном вы такая же настырная? — пробурчал Райан скорее для себя, чем для нее.
— По крайней мере, мы нашли тему для беседы, которая не ведет к разногласиям, — отразила удар Стефани. — Вы должны радоваться.
— Я обрадуюсь, когда мы найдем вашего отца и я получу свои деньги. До тех пор я просто работаю.
Недолгий путь до лошадей прошел в молчании. Мысленно Стефани сосчитала до десяти — она дала себе такое обещание, чтобы удержаться от споров с Корделлом, — и даже улыбнулась, когда он протянул ей веревку, за которую была привязана вьючная лошадь.
— Ну конечно, мистер Корделл, я с радостью поведу ее. Нет, что вы, я нисколько не возражаю. Я совсем не устала.
На лице Райана отразилось изумление, но он только покачал головой. Стефани так и подмывало впасть в детство и показать ему язык, но она устояла. Тронула лошадь и почувствовала удовлетворение. Оно поможет ей перенести мерцающие жаркие дни, наполненные пылью. Господи, неужели никогда не кончится эта жара и нехватка воды?
Когда Стефани начала думать, что Аризона исчерпала свои прелести, они преодолели перевал, за которым открывалась самая прекрасная долина, которую Стефани когда-либо видела.
— Рай! Эдемский сад! — благоговейно пробормотала она. — Наконец-то можно вымыться.
Дуб и молодые хлопковые деревца вытянулись вдоль стремительной речки, переливавшейся по гладким камням, в воде отражалась яркая синева безоблачного неба. Пики рыжего песчаника обрамляли поток, создавая прекрасный фон.
— Держитесь сзади, мисс Эшворт, я проверю обстановку. — Приказ Райана прервал мечты Стефани о том, как она нырнет в холодную воду.
— Зачем проверять? Отсюда все видно на многие мили, единственное, что движется, — это птицы.
— Мне казалось, вы решили не спорить?
— Да. — Стефани закрыла рот и мысленно досчитала до десяти. Да, она говорила, что больше не будет спорить, но ей было так жарко, что даже несколько минут задержки казались вечностью.
Несколько минут растянулись на два часа. Лошади шли вниз осторожно, склон был крутой, а местность изрезана острыми зубцами скал, и всадники спускались зигзагом. Попадались поросшие можжевельником трещины и горные гребни, на которых росли елки. В глубоких каньонах густо переплелись ветки манзаниты — это маленькие деревья или кусты, о которых Райан сказал, что их иногда называют медвежьей ягодой. Трава росла пучками, но иногда была такая высокая, что доставала до брюха лошади.
