Татьяна тряхнула головой, отчего вспыхнули огоньком блестящие украшения на сетке, прикрывающей ее прическу.
— А если я не прислушаюсь к совету?
— В таком случае мне придется постоянно находиться рядом с вами. — Заметив ее возмущение, Лукас рассмеялся. — Но поскольку вам такая перспектива не по душе, я уверен, что вы последуете моему совету.
— А что, если вашей драгоценной мисс Борнмут такое внимание с вашей стороны к моей особе покажется странным? — ядовито спросила Татьяна.
— Думаю не покажется. Вы не зря заверили се мать, что на континенте девушкам моложе двадцати трех лет не положено выходить замуж.
Он так похоже изобразил интонации леди Борнмут, что Татьяна чуть не рассмеялась.
— Итак, если я приму приглашение его высочества на танец…
— То мы будем танцевать танец втроем, что обычно выглядит крайне неуклюже.
— Но ведь он почетный гость графини…
— Я восхищаюсь своей матерью, однако наши вкусы в выборе друзей не всегда совпадают. Ну что, мы можем идти к гостям?
Татьяна неохотно оперлась на руку Лукаса.
— Если его высочество пригласит меня в павильон, я не смогу ему отказать, — упрямо заявила она.
— Только попробуйте это сделать, и я позабочусь о том, чтобы каждая досужая кумушка в Брайтоне немедленно узнала, где и как я вас впервые встретил.
Татьяна остановилась как вкопанная.
— Мерзавец! Ты не осмелишься!
Он усмехнулся:
— Попробуй — узнаешь. И запомни: никогда не бросай вызов человеку, которому нечего терять.
Несмотря на отвратительное поведение Лукаса, последствия раута графини оправдали и даже превзошли надежды Татьяны, потому что среди множества букетов, полученных на следующее утро, были снежно-белые орхидеи и при них карточка с именем принца-регента.
— «Ваш преданный слуга Георг Август Фредерик», — тихо произнесла девушка, водя по карточке пальчиком, словно желая убедиться, что все это происходит наяву.
— А кроме этого, — с довольным видом сказала Далси, — получено приглашение на ужин в павильоне, в четверг на следующей неделе. — Она улыбнулась Татьяне. — Я довольна, молодая леди, очень довольна. Это лишь подтверждает, что Лукас…
— Продолжай! — потребовал джентльмен, о котором шла речь, спускаясь к завтраку.
— Подтверждает, что ты глупец. Взгляни, какие милые цветочки прислал Принни нашей кузине.
Лукас взглянул на букет.
— Боже! Орхидеи. Терпеть их не могу. Они пахнут человеческой плотью.
— Спасибо за такое отвратительное сравнение, — недовольно сказала графиня.
Но Татьяна, еще раз понюхав цветы, подумала, что он, пожалуй, прав.
— Мог бы по крайней мере поздравить кузину.
— С чем? Я удивился бы, если бы он не прислал ей цветы. Знаешь, у него существует постоянный заказ у Бинчли: двадцать букетов в день.
— Не все, наверное, такие дорогие, — сказала Далси. — И не все сопровождаются приглашениями на ужин в павильоне. — Она помахала перед его лицом кусочком веленевого картона.
— Надеюсь, я тоже приглашен?
— По-видимому, нет. И это совсем неудивительно, учитывая твое возмутительное поведение вчера вечером. Боже мой! Мне показалось, что ты готов позаимствовать у капитана Роули его шпагу и вызвать принца на дуэль.
— Это было бы совсем неплохо, — заявил Лукас, отрезая кусок говядины и щедро сдабривая его соусом из хрена. — Но поскольку я не приглашен, она туда не пойдет.
— Черта с два! — сердито воскликнула Татьяна.
Лукас спокойно взглянул на нее.
— Именно от черта я и намерен тебя оградить.
— Полно, Лукас, — нахмурилась графиня. — Я, конечно, знаю, что у вас с ним в прошлом были разногласия, но зачем же лишать девушку открывающейся перед ней перспективы?
— Совсем наоборот, я охраняю ее перспективу достойно выйти замуж.
— Принни все равно что король Англии!
— Ошибаешься, — решительно заявил Лукас.
Далси покраснела.
— Я хотела сказать… когда-нибудь он станет королем. Не могу понять, каким образом репутация Татьяны может пострадать от его благосклонности.
— Если ты действительно так думаешь, то почему больше не принимаешь миссис Биверс?
Графиня покраснела еще сильнее.
— Но ведь я не предлагаю ей стать его… интимным другом!
— Просто добрым другом, как ты, например? Послушай, мама, ты либо не видишь, либо умышленно не желаешь видеть некоторых сторон поведения членов королевской семьи, тогда как нашу кузину они могут затронуть самым непосредственным образом.
— Позволь спросить — почему?
— Да потому, — сказал он не слишком вежливо, — что ты вдова пятидесяти пяти лет, правда, следует добавить, очень хорошо сохранившаяся, а Татьяна — девятнадцатилетняя девчонка.
Графиня была крайне возмущена тем, что сын столь безжалостно обнародовал ее возраст: Татьяне даже показалось, что Далси вот-вот расплачется, и она поспешила вмешаться в разговор:
— Упрямство, которое проявляет кузен Лукас в этом вопросе, позволяет сделать единственный вывод: он не верит, что я способна контролировать свое поведение…
— И не без оснований.
Она предпочла пропустить его слова мимо ушей.
— Принц-регент может заинтересоваться мной безо всяких низменных побуждений. И не стоит, дорогой кузен, приписывать другим людям те же мысли, которые занимают вашу голову.
Лукас покраснел.
— Кузина, если вы воображаете, что у меня есть подобные мысли относительно вас…
Татьяна пожала плечами и поправила орхидеи в вазе.
— Несомненно, его светлость считает себя более порядочным, чем все остальные люди. Интересно, что могла бы сказать на этот счет некая леди, остановившаяся в отеле «Савой»?
Лукас сердито выпятил челюсть.
— Да как вы… — начал было он.
Графиня прервала его, рассмеявшись:
— Полно, не дури. Ты действительно считаешь, что у бедного Принни есть шанс устоять против нее?
Глаза Лукаса сверкнули.
— Я не могу сбрасывать со счетов некоторые обстоятельства. Кто поручится, что твой дядя послал меня за тобой не с этой самой целью, зная, что я привезу тебя сюда, устрою и представлю окружению принца-регента?
— Мне ничего не известно о таких намерениях, — холодно сказала Татьяна. — Прошу прощения, я, пожалуй, пойду к себе.
Когда Татьяна поднялась по лестнице, она была настолько сердита, что чуть не расплакалась. «Как он смеет! — думала она. — Клянусь, я поеду в павильон! По крайней мере там мне удастся побыть в обществе благовоспитанных людей!»
В дверь постучали, и тут же в комнату вошла графиня.
— Оставь нас, Каррутерс, — приказала она.
Горничная вышла из комнаты, с непривычной осторожностью прикрыв за собой дверь.
