Бет возвращалась домой усталая, но довольная. Солнце уже садилось. Недалеко от Нилсгаарда она с высоты заметила Анну – та шла по траве в развевающейся юбке, а вечерние лучи создавали светящийся ореол вокруг ее волос. Анна тоже заметила Бет и, когда они оказались достаточно близко, чтобы слышать друг друга, прокричала:
– Приходите к ужину! Жду вас через час!
Бет приняла приглашение и пошла дальше. Торденгорн отбрасывал длинную тень, ведущую прямо к старому дому. Она протянула руку к шали, чтобы внести ее в дом, но та вдруг стала рассыпаться под ее пальцами, словно провисела на гвозде сотни лет и была изъедена молью. С криком ужаса Бет бросила шаль на землю и отскочила. Потом снова взглянула на валявшийся у ног кусок ткани. Он был в отличном состоянии, как и утром, когда она оставила его висеть у двери, таким же белоснежным и мягким, как и раньше. В недоумении Бет подняла шаль с земли. Что это ей вдруг пришло в голову, что вещь рассыпается? Дрожащими пальцами она расправила бахрому, убеждая себя, что это был обман зрения. Несколько успокоившись. Бет вошла в дом. Сердце упало от нового потрясения: одна дверца, скрывавшая кровать в стене, была слегка открыта, словно кто-то подглядывал в щель.
«Довольно! Перестань сходить с ума! – упрекала себя девушка. – Не было никакой моли, а дверцы открываются, потому что мебель рассохлась от старости. Должно быть, я слишком долго пробыла на солнце. Не нужно было снимать шляпу, но как прекрасно сидеть с распущенными волосами!» Бет решительно подошла к дверце, закрыла ее и крепко заперла на задвижку.
Дорога через лес к Нилсгаарду вернула Бет в то блаженное расположение духа, которое она испытала, когда впервые увидела долину. Она надеялась, что Джулиане разрешат остаться к ужину, но Анна, встретив ее в холле, сказала, что девочка уже легла.
– Мне хотелось бы повидать ее. Может, она еще не спит?
Анна не успела ответить, как вошла фрекен Ларсен, одетая в лучшее шелковое платье темно-коричневого цвета. Очевидно, ее пригласили к ужину и она давала понять, что для нее это особая честь. Она слышала конец фразы. Это решило дело, и гувернантка, весело болтая, повела Бет в спальню Джулианы.
Девочка сразу села в кровати, когда они вошли. В белой ночной рубашке, с длинными светлыми шелковистыми волосами, тщательно причесанными перед сном, она больше, чем раньше, напоминала неземное существо. В руках у нее была матерчатая кукла с желтыми волосами из шерстяных ниток, с вышитыми чертами лица, поблекшими от времени. Девочка казалась особенно серьезной. Только глаза Джулианы выдавали ее радость от ожидаемого визита. Бет присела на край постели.
– Я рада, что ты еще не спишь. Хочу поблагодарить за снежные лютики. Где ты нашла их?
Джулиана указала рукой на открытое окно, давая понять, что была высоко в горах.
– Очень красивые! Хотела начать рисовать их вечером, но твоя тетя пригласила меня на ужин. Если они до завтра увянут, мы могли бы поискать их вместе как-нибудь на днях? Девочка охотно кивнула. В знак благодарности она протянула Бет куклу – для знакомства. Бет взяла ее.
– Вижу, что об этой кукле очень заботятся, – улыбнулась она. – Уверена, что у нее красивое имя. Попробую угадать…
Последовала игра в отгадки. Бет предлагала самые нелепые имена, чем вызвала у гувернантки и Джулианы приступы веселья. Наконец, Бет вернула куклу, Джулиана тут же уложила ее на подушку рядом с собой и юркнула под одеяло.
– Завтра, если не трудно, напиши мне, как ее зовут, – попросила Бет, поправляя одеяло. Джулиана кивнула. Бет поцеловала ее на прощанье:
– Спокойной ночи! Спи крепко.
Когда они спускались по лестнице, фрекен Ларсен выразила удовольствие тем, что Бет удалось заставить Джулиану смеяться:
– Бедняжка редко радуется. Это действительно сюрприз! Куклу подарила ей мать, ребенок с ней не расстается.
Ужин был накрыт на маленьком круглом столе в небольшой столовой, которая, как сообщила Анна, предназначалась специально для семейных трапез и неофициальных приемов. Бет очень понравилась эта комната округлой формы с такими же гирляндами роз на потолке, как в холле, и, хотя они относились к более позднему периоду, это их ничуть не портило. Фрекен Ларсен явно тушевалась в присутствии Анны, говорила только, когда Бет к ней обращалась. Разговор шел на самые общие темы. Бет как бы между прочим задала вопрос о том, давно ли Пауль стал судовладельцем.
– Он вырос в этой атмосфере, – сказала Анна. – Рингстады занимались морскими и речными перевозками с давних времен. Отец передал ему дело несколько лет назад. Пауль заменил большую часть быстроходных парусных лодок пароходами и переоборудовал все службы от начала до конца. Говорят, что если он не спал на одном из судов, то устраивался на ночь в конторе. Конечно, здесь есть некоторое преувеличение, но люди зря не болтают. Это доказывает, что он принес большие жертвы, чтобы сделать свое предприятие действительно доходным. Теперь время от времени он может позволить себе отдых.
Они пили кофе на веранде под отдаленный шум водопада и жужжание насекомых. Вечернее небо излучало достаточно света, чтобы при желании читать газету. Почти все время Анна вспоминала о годах, проведенных в Швейцарии, о людях, которых там узнала, о пережитых приключениях, причем часть из них явно были плодом ее фантазии. Бет не могла не удивляться тому, что Анна выдумывала свои победы, хотя казалось очевидным, что такая привлекательная женщина, как она, должна была иметь много поклонников. Затем они переключились на местные темы, и Бет улучила удобный момент и попросила у Анны ключ от чердака, сказав, что хочет перенести туда пустые чемоданы.
– На вашем месте я бы этого не делала, – поспешила вмешаться фрекен Ларсен.
Анна беспокойно заерзала в кресле и окинула гувернантку ледяным взглядом.
– Что это вы вообразили, фрекен?
Фрекен Ларсен поправила очки – у нее была привычка поправлять очки, когда она волновалась или была расстроена, – но ответила твердо:
– Мы знаем, что покойная фру Рингстад, которая по причинам, известным ей одной, никогда не подходила близко к Дому у Черного Залива, была там в ночь своей смерти. Может быть, это глупо с моей стороны, но я считаю, что из уважения к ее памяти не следует открывать чердак. Для чемоданов можно найти другое место.
Анна поставила на стол чашку с кофе; жилы на ее шее напряглись, как натянутые канаты. Она процедила сквозь зубы:
– Правила существуют для того, чтобы им подчиняться. Никто лучше вас не знает, что в доме запрещено говорить на данную тему. Спокойной ночи, фрекен Ларсен.
Гувернантку прогнали резко и в категоричной форме. Фрекен Ларсен попрощалась с ними обеими и понуро вошла в дом. Так удачно начавшись, вечер завершился для нее печально. Бет поняла, что теперь бедняжку нескоро пригласят к семейному столу.
