– Но ты вел себя неподобающе! Предлагал зачать от тебя ребенка!
– Некоторые женщины сочли бы за счастье!
– Так вот я к ним не отношусь.
–И с того момента ты считаешь меня похотливым животным.
– А у меня не было повода убедиться в обратном. – Ларк перешла на крик, но ей было все равно. – Я просила тебя о помощи, а ты играл в кости и обнимался с...
–С дешевой шлюхой, – закончил за нее Оливер. – Это был отличный денек, пока не появилась ты – в черном плаще, с суровым выражением лица, на котором было написано: «Горите вы все в аду».
–Чему ты немало поспособствовал. – Она ткнула пальцем его в грудь. – Ты чуть было неутопил меня в Темзе. Ты притащил меня на ярмарку, куда я не собиралась идти. Ты...
–Довольно! – Он схватил ее за руку. – Ты выиграла. Я самый распоследний грешник. – В его голосе появились тоскливые нотки, и Ларк захотелось зажать уши руками и убежать. – А то, что я отразил атаку наемных убийц и поднял толпу на мятеж, спасая преподобного Спайда, было лишь кратковременным помешательством.
Ларк испугалась, что обидела Оливера.
–Я не хочу показаться неблагодарной, – прошептала она.
Оливер заглянул ей в глаза.
–Неужели я настолько противен тебе, Ларк? Столь одержим дьяволом, что ты молишься богу, лишь бы избежать искушения?
Как ему удалось это сделать? Как он вывернул все наизнанку и заставил ее чувствовать вину за то, что она говорила в своей молитве?
Ларк промолчала, стараясь не смотреть на него.
– Искушение! – пророкотал Оливер, снова хватая ее за руки. – Да ты даже не знаешь значения этого слова.
Оливер глубоко вздохнул и ласково провел рукой по ее щеке.
– Ларк, я не претендую на знание теологии, как святой мистер Спайд, но я кое-что знаю об искушении и могу поделиться этими знаниями с тобой. Ты думаешь, что можешь победить искушение, выбросив меня из своих мыслей? Но это вовсе не будет победой. Настоящий триумф – это когда ты сопротивляешься искушению.
– Сопротивляюсь?
– Да. И исследуешь его до самых глубин. А потом, моя сладкая Ларк, находишь в себе силы, чтобы сопротивляться.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду. – Она чувствовала себя успокоенной, убаюканная усталостью и нежными поглаживаниями его рук.
– Позволь мне показать тебе, – прошептал Оливер. – Когда я коснусь твоего уха... вот так... это и есть искушение.
Влажное прикосновение его языка воспламенило ее кровь. Ларк знала, что должна бежать как можно дальше, туда, где он ее не найдет, но вместо этого стояла не шевелясь, потрясенная и загипнотизированная его прикосновениями.
– Когда я проведу рукой вниз по твоей спине, а потом прижму тебя к себе, – он прижал ее стакой силой, что она почувствовала все изгибы его тела, – вот это будет искушением.
Ларк вся пылала и, что самое удивительное, – не стыдилась этого.
Он наклонился и провел губами по ее обнаженной коже, затем поднял голову, заглядывая ей в глаза.
– А когда ты целуешь меня? – будто со стороны услышала она свой нескромный вопрос. – Это тоже искушение?
– О да, любовь моя. Самое сладчайшее. Оливер наклонил голову, и его губы оказалисьвсего в нескольких дюймах от ее лица. Ларк уже не могла сопротивляться. Страсть противоречила всему ее воспитанию, но уроки нравственности и наставления таяли, как снег весной.
– Что ты чувствуешь, Ларк? – спросил он еле слышно. – Скажи мне. Опиши свои ощущения.
– Я чувствую... жар. – Где?
– Я... везде, – озадаченно ответила она. Оливер тихонько рассмеялся.
– Ты не можешь сказать поточнее?
– Могу. Но есть некоторые вещи, которые я не... не способна назвать.
Он обнял ее и прижал щекой к своей груди.
– Милая Ларк. Тебе придется еще многому учиться.
– А если я не хочу учиться?
–Нет ничего постыдного в том, чтобы назвать части своего тела. Доверься мне. – Преждечем она успела его остановить, он скользнул рукой вниз. – Вот это...
– Нет! – Она зажала уши руками. – Это грешно.
Он отодвинул ее руки и прошептал ей на ухо:
– А как насчет...
– Перестань!
Протестуя, она невольно заинтересовалась его игрой и этим странным чувством свободы, что давало ей возможность открыто говорить о вещах, которые ее учили держать в секрете. Она чувствовала одновременно стыд и любопытство. Любопытство победило, прогнав остатки стыда.
– Я буду слушать, если ты обещаешь говорить шепотом.
– Разумеется, – совершенно серьезно ответил Оливер.
– И если пообещаешь не употреблять этих вульгарных немецких словечек.
– Очень хорошо.
Забыв про стыд, Ларк с пылающими щеками слушала, как Оливер описывает мир ощущений, искушений и чувственности. Это ничуть не походило на тот мир, который она знала. Этот был новый для нее мир – яркий, интересный и бесконечно соблазнительный.
– Я попробую рассказать о своих чувствах. Я готова к искушению. – Она приподнялась на цыпочках, чтобы Оливер поцеловал ее, и чуть было не расплакалась, когда он отодвинулся.
– Терпение, Ларк. Я еще не уверен, что ты готова по-настоящему бороться с искушением.
– Но я же сказала тебе о жаре и даже назвала то место, где я его чувствую.
– А что еще ты ощущаешь, Ларк? – Его руки продолжали дразнить и мучить ее, поглаживая лопатки и описывая легкие круги вокруг грудей.
«Я умру, если он меня не поцелует», – подумала Ларк.
– Я чувствую себя очень странно, и вместе с тем это приятное состояние, – созналась она. – Как будто стою на краю скалы и не могу решиться заглянуть в бездну.
– Но решать надо, Ларк.
Она почувствовала прикосновение его языка. По ее телу побежали мурашки.
– Смелей, Ларк. Решайся. – Его теплые губы припали к жилке на ее шее. – Будешь стоять в безопасности или спрыгнешь вниз, чтобы увидеть, что же там находится?
– Меня может ожидать большая опасность.
– Или что-то восхитительное. Она вцепилась в его рубашку.
– Тебе легко говорить, Оливер. Ты прирожденный прыгун со скал. У тебя нет обязательств, нет ответственности перед другими людьми. Ты можешь себе позволить рисковать.
– Другими словами, окружающим все равно, жив или мертв Оливер де Лэйси?
Он говорил тихо, но в его голосе прозвучала горечь.
– Все было бы иначе, будь ты человеком ответственным.
Ларк хотела отомстить ему за то, что он заставил ее чувствовать то, что она не имела права чувствовать. И за то, что не поцеловал ее, когда ей хотелось этого больше всего на свете.
– Ответственным, как наш драгоценный Ричард Спайд. Он может заставить массы рыдать, но может ли он заставить тебя чувствовать вот это?
Оливер повернул Ларк, прижав спиной к дереву, и поцеловал ее, по-настоящему поцеловал. Страстно. Глубоко.
