Недостойные леди мысли заставили Джорджиану залиться краской именно в тот момент, когда Ник взглянул на нее. Вероятно, Росс совсем забыл о ней, и когда он снова увидел Джорджиану, на лице его появилось удивленное выражение. Тем не менее он продолжал стоять неподвижно, заведя руки за спину.
— Нам нужно вернуться в дом, — начал он.
— Мистер Росс…
— Ник.
— Она чувствовала, что ее шея и лицо пылают огнем.
— Я… Вы… Вы бы не могли…
— Что это ты там бормочешь, Джордж, дружище?
Сгорая от стыда, она выпалила:
— А как еще, по вашему мнению, леди должна просить джентльмена поцеловать ее? Она вообще не должна этого делать. И не называйте меня Джорджем.
— Вы хотите, чтобы я вас снова поцеловал? — спросил Росс тихо.
Она прикусила губу и кивнула. Он сделал шаг по направлению к ней, потом другой, пока ее юбки не коснулись его брюк.
Не останавливаясь, он наклонился к ней и пробормотал:
— Черт возьми, Джордж, лучше бы ты не просила меня об этом.
Джорджиана снова почувствовала, как его теплые нежные губы ласкают ее уста. Он прижался к ней своим телом. Кора дерева колола ей спину, но охваченная огнем и до боли приятным возбуждением, она не чувствовала этого. Она никогда не думала, что это так просто. Она попросила, и он пришел к ней, словно желая того же.
Ее руки обвили его шею, и Джорджиана осмелилась поцеловать его в ответ. Она прижалась к нему, услышала его приглушенный тяжелый вздох и почувствовала, как встрепенулось его тело и напряглись мышцы, еще сильнее прижав ее к дереву. Его руки начали поглаживать ее тело: одна задержалась на ее груди, в то время как другая обхватила ее шею. Джорджиане казалось, что она сейчас сгорит заживо.
Однако еще через мгновение, Росс с проклятием отскочил от нее.
— Нет! — крикнул он, когда она потянулась к нему. — Не дотрагивайтесь до меня.
— Но почему?
Он вытер пот с верхней губы и сделал глотательное движение.
— Черт, вы меня с ума сведете.
— Но я не понимаю.
Вновь сунув руки в карманы, он сжал их в кулаки.
— Это чертовски плохо, что вы не понимаете.
— Тогда объясните. — Его глаза расширились.
— Пожалуйста.
Он открыл было рот, но тут же закрыл его. Джорджиана подошла к нему и дотронулась кончиками пальцев до рукава его фрака. Почему-то голос его стал низким и гортанным.
— Пожалуйста, Ник.
Сделав глубокий вдох, он покачал головой.
— Мне не следовало просить вас называть меня по имени. Боже! Кто мог подумать, что лишь то, что вы произнесете мое имя, так подействует на меня? — Он отошел от нее на несколько шагов и поднял руку, чтобы она не приближалась, когда она хотела последовать за ним. — Черт возьми, Джорджиана, не подходите ко мне.
— Но я хочу…
Она не договорила, потому что он неожиданно подбежал к ней, схватил за плечи, стиснул их до боли и прорычал:
— В том-то и дело. Я знаю, что вы хотите, и знаю, что вы не понимаете, что это означает. Уходите отсюда, прошу вас, пока еще не поздно. — Он так быстро отпустил ее, что она оступилась. Все тем же гневным, напугавшим ее голосом он крикнул: — Уходите, миледи. Вы пожалеете, если не уйдете. Бегите!
Он грубо толкнул ее. Джорджиана, пошатываясь, сделала несколько шагов.
Увидев, что она остановилась и оглянулась, он подошел к ней, схватил за руку, сжал так, что она вскрикнула от боли, и прошипел:
— Зачем вы остановились, глупая? Убегайте скорее и не оглядывайтесь, не то я не выдержу. По сравнению с этим ваша попытка выскочить за графа будет невинной причудой.
В конце концов она поняла. Изумленная и напуганная одновременно, Джорджиана подняла свои юбки и побежала. Пересекла посыпанную гравием дорогу и взбежала по лестнице на портик. Она продолжала бежать по дому, пока не достигла двери своих покоев. Задыхаясь, она взялась за ручку двери.
— Джорджиана, где вы были?
По коридору на своей коляске к ней катил граф. За ним следовали его слуги. Колеса pro коляски заскрипели, он остановился и ткнул в нее своей тростью.
— Вы обещали быть сегодня на ленче после полудня. Вы только посмотрите на себя. Волосы растрепанны, на подоле какие-то пятна.
Отдышавшись, Джорджиана достала из кармана очки и надела их.
— Тетя Августа опять стреляла в меня.
— Лавиния сказала мне. Она видела, как Августа слезала с крыши с мушкетом. С вами все в порядке, моя дорогая?
— Конечно.
— Я так и думал. Августа с десяти шагов не попадет в Букингемский дворец. А теперь переоденьтесь, моя дорогая. Сегодня все должны быть на ленче. Он состоится в Рыбацком крыле. Я уже напомнил об этом Людвигу.
— Я буду там, Трешфилд.
— Отлично. — Он положил дрожащую руку на ее запястье. — Я скучал без вас, моя дорогая.
Она похлопала его по руке:
— И я по вас тоже скучала.
— Вы единственная в этом доме, кто не хочет моей смерти. Вы знаете, что Эвелин и Пруденс в прошлом году пытались добиться, чтобы меня признали душевнобольным?
— Да, вы рассказывали мне.
— И они могли бы преуспеть в этом, если бы я не нанял самых дорогих в королевстве стряпчих. — Граф провел пальцем над бровью, потом положил руки на набалдашник своей трости и наклонился к ней, хитро улыбаясь. — Мне надо было сказать Августе, что они французские шпионы.
— Как вам не стыдно, Трешфилд?! — Джорджиана улыбнулась ему в ответ.
Трешфилд положил трость на колени и подал знак своим слугам. Отъезжая, он сказал:
— Я пошлю за доктором Сандерсоном и попрошу его выписать для Августы что-нибудь успокаивающее. Она стала очень возбудимой, с тех пор как мы объявили о нашей помолвке.
Джорджиана скользнула в комнату и прислонилась к двери. Лицо ее горело, она вся дрожала — от возбуждения. Из спальни вышла Ребекка с халатом в руках и увидела ее.
— О, миледи, у вас ужасный вид.
— Я знаю, Ребекка. Я знаю. Ванна уже готова? Хорошо. Я хочу искупаться. Не надо меня беспокоить. Я боюсь опоздать на ленч.
Она погрузилась в горячую, пахнущую жасмином воду, но пребывание в ванной лишь усилило ее смятение. До сегодняшнего дня она считала Николаса Росса назойливым невежей, но потом он рассказал о своем отце, и она стала лучше к нему относиться. Когда же он поцеловал ее, все ее представления о том, что хорошо и что плохо, разрушились.
И он желал ее. Она была ошеломлена этим открытием. Росс тоже испытывал искушение. Он все еще стоял перед ее мысленным взором: напряженное тело и лицо, выражающее душевную муку, причину которой она только теперь поняла. Ему стоило больших усилий сдержать себя.
Разговаривая с графом, Джорджиана чувствовала непреодолимое желание найти Ника и снова прикоснуться к нему. По сравнению с этим все остальное казалось ей несущественным. Она никогда прежде не испытывала подобного чувства.
