– Приветствую вас и поздравляю, ваше величество.
Роберт, будучи знатоком придворного этикета, отметил быстроту, с какой сэр Фрэнсис опустился на колено, и грациозность, с какой он поднялся.
«Только не жди, что эти трюки принесут тебе успех, – с ехидством подумал он. – Двор полон марионеток, искушенных в подобных занятиях. Грациозным поклоном ты места себе не выхлопочешь».
– Сэр Фрэнсис, если бы ты знал, как я ждала не только возвращения моей дорогой Кэтрин, но и твоего тоже, – призналась Елизавета, сияя от счастья. – Согласишься ли ты войти в мой Тайный совет? Мне очень недостает твоих здравых подсказок.
«Его – в Тайный совет! Боже милостивый!» – едва не воскликнул вслух Роберт Дадли, остро позавидовав новоиспеченному счастливчику.
– Почту за честь, – ответил сэр Фрэнсис, кланяясь королеве.
– Что касается службы, мне хочется видеть тебя помощником лорда-камергера и начальником дворцовой стражи, – продолжала Елизавета, назвав два тепленьких местечка, где помимо жалованья можно было ощутимо заработать на взятках от всяких особ, желающих попасть на аудиенцию к королеве.
За все это время улыбка ни на мгновение не покинула лица Роберта Дадли. Казалось, он только рад щедрости королевы, проявленной ею к семейству Ноллис. Сэр Фрэнсис кланялся и благодарил Елизавету, а Дадли с Сесилом пришлось поздравить его с новыми назначениями.
– Добро пожаловать домой, – тепло произнес Уильям. – Рад вас видеть на королевской службе.
– Я тоже! – подхватил Роберт Дадли. – Поздравляю с прекрасными должностями. Насколько я понимаю, теперь и у вас начнут появляться враги.
Екатерина, заболтавшаяся с двоюродной сестрой, вдруг спохватилась, что до сих пор не познакомила ее со своей старшей дочерью, которую та обещала сделать фрейлиной.
– Позвольте мне представить вашему величеству мою дочь Летицию.
Она подала знак, и из-за портьеры вышла девушка.
Даже Сесил, человек не падкий на женские чары, при виде семнадцатилетней Летиции шумно втянул в себя воздух и изумленно поглядел на сэра Фрэнсиса. Тот улыбался уголками рта, словно точно знал, о чем сейчас думал Уильям.
– Боже, да эта девушка – точная копия нашей королевы, – прошептал он, наклонившись к сэру Фрэнсису. – Только…
Он вовремя умолк, не ляпнул что-нибудь вроде «красивее» или «совершеннее».
Вместо этого Сесил произнес другие слова, которые вполне могли сойти за придворную шутку:
– Вы могли бы утверждать, что ваша жена – незаконная дочь Генриха Восьмого, и никто не решился бы спорить с этим.
– Ни она, ни я никогда не утверждали ничего подобного и не собираемся делать это сейчас, – ответил сэр Фрэнсис, явно не желая продолжать скользкую тему.
Отец девушки словно не видел, как придворные начали подталкивать друг друга локтями и шушукаться. Щеки Летиции стремительно покраснели, но ее темные глаза были устремлены только на королеву.
– На самом деле я считаю, что дочь пошла в мою родню, – сказал сэр Фрэнсис Сесилу.
– В вашу? – Уильям чуть не закашлялся от смеха. – Да она же Тюдор до мозга костей, за исключением обаяния, перепавшего ей от женщин рода Говард.
– Я этого не утверждаю, – повторил сэр Фрэнсис. – Полагаю, что при теперешнем дворе и в нынешнее время для девочки будет лучше, если придворные не станут строить подобные домыслы.
Дадли, сразу же заметивший сходство, внимательно наблюдал за Елизаветой. Вначале королева со своей обычной учтивостью протянула Летиции руку для поцелуя. Она не видела лица девушки, поскольку та присела в глубоком реверансе, а волосы медного цвета скрывал капюшон. Но затем, когда Летиция встала и Елизавета ее рассмотрела, Роберт заметил, как улыбка на лице королевы начала медленно гаснуть. Летиция оказалась куда более юной и тонкой копией Елизаветы. Если лицо королевы уподобить фаянсу, то у дочери Екатерины оно было сработано из китайского фарфора. К тому же Елизавета отличалась излишней шириной скул, а ее нос, кое-кем именуемый лошадиным, присущий всем женщинам рода Болейн, выглядел слишком длинным. Выпученные глаза и узкий рот тоже не красили королеву. Летиция, которая была на семь лет младше Елизаветы, отличалась плавными чертами лица и совершенным наклоном носа. По-иному смотрелся и оттенок ее волос. У Елизаветы они были цвета бронзы, а у Летиции – темно-медными.
Глядя на девушку, Роберт Дадли испытал странное ощущение. Какой-нибудь пылкий и не слишком умный юнец подумал бы, что у него перевернулось сердце. Но Дадли был достаточно умен.
– Добро пожаловать к моему двору, дорогая Летиция, – без прежней теплоты произнесла королева.
Она бросила короткий раздраженный взгляд на Екатерину, словно та была виновата в том, что произвела на свет и воспитала такое сокровище.
– Летиция будет рада находиться в услужении у вашего величества, – тоном вышколенной придворной дамы заверила королеву Екатерина. – Вы убедитесь, что она славная девочка. Несколько угловата и порывиста, но быстро научится у вас изяществу манер. Дочка очень сильно напоминает мне портреты моего отца Уильяма Кэри. Сходство просто впечатляющее.
Уильям Сесил, знавший, что его тезка Кэри был таким же темноволосым, как Генрих VIII, а волосы Летиции – сплошная медь, вежливо откашлялся, дабы скрыть невольный возглас удивления.
– Теперь давай сядем, и ты за бокалом вина расскажешь мне о ваших путешествиях.
С этими словами Елизавета отвернулась от юной красавицы и поднялась на невысокий помост, где стоял ее трон. Екатерина заняла стул рядом с ним и жестом дала понять дочери, что та может удалиться. Первый трудный шаг был сделан успешно. Елизавета столкнулась с юной и более совершенной своей копией, однако сумела заставить себя любезно улыбаться. Екатерина принялась рассказывать об их возвращении на родину, говоря, что ее семье повезло. Они сумели сравнительно легко и быстро добраться до Англии.
Эми ожидала ответа от Роберта и его указаний по поводу ее дальнейших действий. Ежедневно в полдень она отправлялась за полмили к дороге, ведущей в Норвич. Ей хотелось первой увидеть посланца от мужа, если, конечно, Роберт соблаговолит ответить на письмо. Несколько минут она стояла, глядя на дорогу и окрестные стылые поля. Февральский ветер нещадно раздувал ее плащ, обдавал женщину волнами холода. Убедившись, что посланца не будет и сегодня, она поворачивалась и брела обратно.
– Я очень им недовольна, – пожаловалась за обедом леди Робсарт. – Он прислал мне деньги на твое содержание и коротенькую записку, продиктованную своему писарю. От себя – ни слова. Хорошее же у него отношение к твоей мачехе!
– Роберт тоже знает, как вы к нему относитесь, – не осталась в долгу Эми. – Когда от него все отвернулись, вам не нужны были его письма. Так с какой стати он должен писать вам сейчас, когда половина мира мечтает заполучить его в друзья?
