Он рядом с ней, он любит ее, а все остальное ничего не значит.
Но она тут же опомнилась: ей следует думать не только о себе, но и о детях.
— Это все… герцогиня, — произнесла она еле слышно.
— Я предполагал это, — кивнул Торквил. — Что же она сделала теперь?
— Я не могу рассказать тебе здесь, — быстро молвила Пепита, — но я должна каким-то образом поговорить с тобой.
Девушка понимала, что они сейчас в пределах видимости, и если герцогиня увидит их вместе из окна замка, она может стать еще более злобной и грубой, чем в самый первый день, когда обвинила их во флирте.
Торквил понял ее без лишних слов.
Он обошел фонтан и взял Жани за руку.
— Я должен показать тебе кое-что в лесу, сказал он. — Рыбку мы поймаем в другой раз. Они, наверное, перепугались теперь, потому что ты уже поймала одну.
— А что ты хочешь показать мне в лесу? — Малышка отвлеклась от рыбок.
— Маленький дом на дереве, который я соорудил для себя много лет назад, когда был в таком же возрасте, как Рори, — ответил Торквил. — Он, наверное, обветшал и разваливается потихоньку, но если он тебе понравится, я починю его, и ты сможешь играть там.
Жани не скрывала своего восторга.
Торквил вывел их из английского парка, и они направились в лес, который окружал замок с одной стороны, защищая его от ветров, бушевавших зимой.
Как только троицу не стало видно из замка, Торквил сказал Жани:
— Беги по этой тропинке и попробуй сама найти мой дом на дереве. Смотри внимательно, потому что он хорошо спрятан.
Малышка послушалась и побежала что было духу, а когда она уже не могла слышать их, Торквил произнес:
— Любимая моя, ты выглядишь такой беспокойной, а я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Как я могу быть счастлива, если здесь происходят странные вещи, — покачала головой Пепита.
— Расскажи мне об этом, — попросил Торквил.
Ей стало так радостно от того, что он рядом и внимает ей, что она не смогла удержаться и вложила свою руку в его ладонь.
Его пальцы сомкнулись, и она почувствовала трепет, охвативший все тело, как в ту ночь, когда он целовал ее в лунном свете.
И в этот миг его глаза остановились на ее губах, как будто он читал ее мысли.
— Если б ты знала, какое мучение не иметь возможности целовать тебя, повторять без конца, как ты прекрасна и как я стремлюсь к тебе!
От его страстного, завораживающего голоса у нее перехватило дыхание.
— Подожди… — с усилием промолвила Пепита, — мне нужно… сказать тебе, что… произошло.
— Расскажи мне, — ободрял он ее, — и не бойся. Я с тобой, значит, тебе ничего не грозит.
Однако, когда она рассказала о предложении герцогини, он ясно представил себе, до какой степени она напугана.
— Эта женщина ничего не может сделать, — заключил он, дослушав до конца. — Я совершенно уверен, — что бы она ни говорила, — если дети исчезнут, герцог предпримет все, чтобы найти их и привезти обратно в замок.
— Ты действительно так думаешь? — замерла Пепита.
— Я видел его вместе с Рори, когда мы были на охоте, и у меня нет сомнения, что он восхищен мальчиком и гордится им.
— Это именно то, что я хотела услышать.
— И все же я не склонен обольщаться: он непредсказуем, и то, как он обошелся с Алистером, невероятно. Но у него было тогда два сына.
— У него и теперь может появиться другой сын, — тихо произнесла Пепита, — и тогда он… потеряет интерес к Рори.
— Мне кажется, он смягчился с возрастом, заметил Торквил. — И я совершенно уверен, — хоть сам он скорее умрет, чем признает это, — когда погиб Юэн, он хотел, чтобы Алистер вернулся в замок, но он был слишком упрям и горд, дабы попытаться найти его.
— Но теперь у него есть… Рори.
— Ты права, теперь у него есть Рори, — согласился Торквил, — и я не верю, что он так просто расстанется с ним или — будучи приверженцем традиций — позволит заменить его любым сыном, рожденным герцогиней.
— Суть проблемы не только в законных правах Рори, — грустно промолвила Пепита, — но также в атмосфере, отравленной неприкрытой ненавистью к детям со стороны герцогини. Пребывание здесь не принесет им ничего, кроме вреда.
Тяжело вздохнув от волнения, она продолжала:
— Стоит только увидеть, как она смотрит на них, не говоря уже о том, как она обращается к ним, чтобы понять: от нее прямо-таки исходит злоба, как от какого-то дикого, бешеного зверя. Она убила бы их, если б однажды решилась на это!
Торквил рассмеялся.
— Дорогая, — твое воображение слишком разыгралось!
Я знаю, герцогиня крайне груба и может быть чрезвычайно неприятной, но не поверю, что даже члена клана Мак-Донаванов могут опуститься до убийства!
— В этом нельзя быть абсолютно… уверенным, — пробормотала Пепита.
— Я могу лишь поклясться, что буду оберегать не только тебя, но и детей. Пока я здесь, им никто не причинит вреда.
— А если тебя… не будет?
— Пока нам это не грозит. Тебе хорошо известно, что герцог полагается на меня в своих делах и относится ко мне так, будто я — его наследник.
Но теперь, когда Рори здесь, я с удовольствием буду помогать ему, выполняя роль регента при Рори.
— Без всяких… сожалений?
— Без малейших! — заверил он девушку. — Мои амбиции ничуть не пострадают. У меня нет желания стать вождем клана со всеми его проблемами и трудностями, с бесконечными жалобами со стороны тех, кому больше некуда пожаловаться.
Эти слова развеселили Пепиту.
— Тогда к чему же ты стремишься?
Она спросила это шутя, но Торквил ответил ей очень серьезно:
— Жениться на тебе, моя радость, чтобы мы жили в мире и покое вместе с нашими детьми и были счастливы до конца наших дней!
Он так говорил и так смотрел на нее, что девушке казалось, будто он обнимает и целует ее.
Радость пульсировала в ней подобно морским волнам, и она больше ни о чем не могла думать.
Потом, очнувшись и отринув несбыточные иллюзии, поскольку высказанное им желание никогда не осуществится, она услышала, что их зовет Жани.
— Я нашла его! Я нашла его! — кричала малышка. — Дядя Торквил, пожалуйста, можно я залезу в него?
Это был маленький деревянный домик с тростниковой крышей, в который мог забраться любой ловкий ребенок.
Он показался Пепите отличным местом для игр.
После того как Торквил забрался в него сам и убедился, что, несмотря на прошедшие годы, домик хорошо сохранился и даже пол, сделанный плотником из поместья, достаточно крепок, чтобы выдержать его, он поднял туда сначала Жани, а потом Пепиту.
Домик был сооружен из деревьев, стоявших на краю леса, и из него открывался великолепный вид на залив и замок, возвышавшийся над ним, а также на ряд утесов, которые простирались вдоль моря по направлению к северу и поднимались намного выше над морем, чем утес, на котором находились сейчас они.
