— Но это слишком очевидно, — возразила Елена. — К тому же я вовсе не хочу, чтобы он помнил обо мне.
— Не хочешь? — Миа лукаво улыбнулась. — А мне кажется, что эти твои слова — просто девичьи ухищрения.
— Я вовсе не девица, — заявила Елена, нахмурившись. — И если бы я захотела узнать его получше, то действовала бы более решительно.
Тут в комнату вошла Тина, сообщившая о приезде лорда Уильяма. Когда она удалилась, Елена проговорила:
— Миа, эта дискуссия бессмысленна и бесполезна. Я объясню герцогу все, когда увижу его. Ты поставила меня в неловкое положение, и я скажу тебе то же, что уже говорила Уильяму. Так вот, если у тебя есть потребность вмешиваться в мою личную жизнь, то я буду вмешиваться в твою. Понимаешь?
— А что сделал Уильям? — спросила девушка.
— Примерно то же, что сделала ты.
Миа молча прикусила губу.
— Надеюсь, дорогая, что ты кусаешь губы не для того, чтобы сдержать смех? Все это вовсе не для смеха!
В комнату вошел лорд Уильям, и Елена сказала ему:
— Объясните ей, милорд, насколько серьезно я отношусь к подобным делам.
Виконт улыбнулся и проговорил:
— Да-да, конечно, Миа, Елена совершенно серьезна, хотя я не знаю, о чем речь, зато я знаю другое: когда она повышает голос, то говорит вполне серьезно. Так что же ты натворила?
— О, Уильям, речь идет о герцоге Мерионе, — ответила девушка. — Он позволил нам вернуться домой в его карете. Мы встретили его у поставщика тканей, когда выбирали материю. Все, кто был на улице, заметили, что мы в его карете, и позеленели от зависти. А потом я оставила в экипаже платок Елены, чтобы герцог не забывал про нее.
— Какая ты умница! — улыбнулся виконт.
— Уильям, не поощряйте ее! Пойду наверх и пришлю твою гувернантку, Миа, чтобы она присмотрела за тобой, — пригрозила Елена.
— Но как же…
Елена закрыла дверь, несмотря на протесты Мии, Она подумала, что девушке еще повезло. Наверное, следовало отправить лорда Уильяма домой.
Мериона не слишком часто приглашали поужинать с принцем-регентом. Поэтому он одевался с особой тщательностью, хотя и без особой радости. Вечера в обществе принца почти всегда бывали скучными, если только кому-нибудь не приходило в голову заговорить о новых фасонах нарядов или же не завести речь о том, кто с кем спит и чьи дочери впервые появятся в свете в этом сезоне.
Бликс, казалось, слишком уж тщательно подбирал галстук, и Мериону пришлось поторопить его довольно резким замечанием:
— Принцу-регенту будет гораздо интереснее посмотреть, как одеты леди, чем разглядывать мой галстук.
Одевшись, Мерион заглянул в библиотеку, где застал Гаррета за чтением. Он пожелал ему доброй ночи и сообщил:
— Мне предстоит посетить ужин, которому я предпочел бы обсуждение последнего эссе Хэзлитта.
Гаррет отметил закладкой место, где остановился, и отложил книгу.
— Посмотри, Линфорд, на это с другой стороны. Возможно, леди, которую ты навестил вчера вечером, будет среди гостей.
— Полагаю, что едва ли, — ответил герцог. Однако эта мысль уже приходила ему в голову.
— Едва ли? Вот как? Значит, этот обед не из тех фривольных сборищ Принни, которые он так любит? А я-то так рассчитывал на какую-нибудь непристойную сплетню.
Мерион закрыл дверь и, понизив голос, проговорил:
— То, что я тебе рассказал о ней, вызывает у тебя предположение, что она принадлежит к полусвету?
— Нет, ничего такого ты не говорил. Сказал лишь, что нанес ей визит в такой час, когда визиты наносить не принято. Если, конечно, лондонские обычаи не изменились с тех пор, как я уединился в Дербишире, — добавил Гаррет с усмешкой.
Герцог рассмеялся и сказал:
— Почему-то я всегда испытываю такое чувство, будто исповедуюсь тебе! Неужели тебе неизвестно, что титулованные особи не заслуживают упреков?
— Но похоже, ты сам не очень веришь в это. Помнится, прежний викарий говорил мне, что это как-то связано с твоим отцом. Якобы он «правильно понимал обязанности и ответственность герцога», и поэтому он прививал эти правила тебе.
Мерион не был расположен вступать в дискуссию. Он прошелся по комнате и пробурчал:
— Вчера я был ужасно зол. По крайней мере мне казалось, что я зол. И потому я отправился поговорить с леди о деле, которое, по моему мнению, не терпело отлагательств. Так что сам понимаешь, мне было не до правил хорошего тона.
Внимательно посмотрев на него, Гаррет спросил:
— Она очень хороша собой, не так ли?
— Она редкостная красавица, — ответил Мерион со вздохом.
— В таком случае готовься к тому, чтобы оскорбить ее поздним визитом еще дюжину раз… или признать правду, заключающуюся в том, что ты покончил со скорбью и в тебе проснулись фривольные побуждения, свойственные мужчинам.
Герцог рассмеялся и проговорил:
— Да поможет мне Бог, если ты, идиот, не прекратишь свои разглагольствования…
Гаррет тоже засмеялся.
— А ты, ваша светлость, самый многоуважаемый идиот на земле.
— Это выступление по приказу, синьора?!
— Ничего подобного, Тина. Это выступление для принца-регента и его гостей, вот и все.
— Ах, сядьте же, синьора, и позвольте мне причесать вас как следует и сделать вам прическу. Я хочу воспользоваться для этого вон теми заколками, украшенными драгоценными камнями.
— Нет. Сегодня никаких драгоценностей. — Елена покачала головой. — Я ведь не принадлежу к числу знатных гостей, приглашенных на ужин. Поэтому просто зачеши волосы наверх. На сегодня этого будет достаточно.
Тина подчинилась, и обе они остались довольны результатом. Серьги с топазами вполне подошли к темно-зеленому платью, а длинные белые перчатки были совершенно новыми и выглядели весьма элегантно. Елена надела черный бархатный плащ, и к тому времени, когда за ней заехал Уильям, она испытывала приятное возбуждение.
— Я рад сообщить, дорогая, что принц поручил мне сопровождать вас во дворец, — сказал Уильям, вручая ей небольшой букетик фиалок.
— Благодарю, милорд. — Елена улыбнулась и, сделав глубокий вдох добавила: — Я так люблю запах весны… Даже в Лондоне она чувствуется.
Уильям подсадил ее в карету и сказал, что поездка во дворец займет довольно много времени.
— Да, знаю. К тому же представитель принца-регента объяснил мне весь ритуал, — ответила Елена. — В моем распоряжении будет гостиная. Синьор Тинотти уже поехал туда. Он будет ожидать меня с дворцовой горничной, а если я проголодаюсь, то для меня сервируют трапезу. Должно быть, до полуночи меня не представят. — Елена помолчала, потом со вздохом продолжала: — Слишком много суеты из-за трех песен, но с принцами не спорят. Если все пройдет хорошо, это станет прекрасным вступлением в общество. А мне это совершенно необходимо, чтобы и Миа имела успех.
