Бьяджо тоже рывком вскочил на ноги и наклонился к ней. Теперь они почти касались друг друга носами.
— Если хочешь переспать с этим чванливым болваном — на здоровье! Но не прикрывайся какой-то благородной целью!
— Если я захочу с ним переспать, я это сделаю! И мне наплевать, что об этом подумают другие, в том числе и ты!
Напряжение между ними возрастало, грозя обернуться ссорой, но тут они услышали чьи-то шаги.
— Не спорьте, дети, — раздался насмешливый голос, и Рональд появился у открытого входа в шатер.
Он стоял, слегка наклонив голову, но не входил внутрь. Слабая улыбка играла на его губах.
Джина опомнилась первой.
— Милорд, мы не заметили твоего приближения.
— Это я понял. У вас тут, похоже, семейная ссора? — Испытующий взгляд рыцаря переходил с нее на Бьяджо и обратно.
— Нет, сэр. Хотя мы так давно скитаемся вместе, что Бьяджо мне действительно скорее брат, чем слуга.
— Понятно, — сказал Рон, но было очевидно, что толком он ничего не понял. Во всяком случае, Джина надеялась на это. Но как много он успел услышать?
Проклиная несовершенство своего дара, который не мог ей помочь проникнуть в мысли этого человека, Джина с ослепительной улыбкой обратилась к нему:
— А ты рано поднялся сегодня утром, благородный рыцарь.
— Да, но похоже, как раз вовремя, чтобы предотвратить кровопролитие, — усмехнулся он, снова переводя взгляд с нее на Бьяджо.
Полог шатра трепетал над его широким плечом, словно легкая шелковая накидка.
— Мы… и в самом деле иногда ссоримся, но не очень серьезно, — сказала Джина небрежным тоном. — Впрочем, Бьяджо всегда в конце концов извиняется… Но хватит о наших пустяковых проблемах. Мы собирались позавтракать. Ты не присоединишься к нам, благородный рыцарь?
И я накормлю тебя беленой и пижмой! — подумал кипевший от ярости Бьяджо.
Рональд опять испытующе взглянул на нее. В ответ она мило улыбнулась.
— Я велю Элспет приготовить нам угощение. А Бьяджо сходит за ним.
Зачем ты его приглашаешь? Не делай этого, bella… Дура, дура ты, если сделаешь это!
Но быстрый толчок локтем под ребра заставил Бьяджо прекратить этот мысленный спор. Он вздрогнул, коротко кивнул Рону и, проскользнув мимо него, вышел вон из шатра. Задетый им шелк заколыхался от его сердитых движений.
Рональд повернулся и посмотрел ему вслед. Потом перевел взгляд на Джину с ленивой усмешкой на устах.
— Ты очень рано ушла, прекрасный цветочек. Я проснулся — а тебя уже нет. Остались только воспоминания и вот это…
Он протянул ей пунцовую сорочку. Слава Богу, что не при Бьяджо! Тот бы сразу все понял.
Джина быстро схватила сорочку и хотела отойти подальше, но Рон сомкнул пальцы вокруг ее руки, удержав рядом с собой. Она подняла глаза, выдавила робкую дрожащую улыбку и, почувствовав стук своего колотящегося сердца, мягко высвободила руку.
— Очень любезно с твоей стороны, благородный рыцарь.
— Я принес ее не из любезности. — Рон взялся за другой конец сорочки, которую она держала, и, намотав ее себе на кулак, притянул девушку ближе. Ее руки уперлись в его широкую грудь, слегка оцарапав ладони о металлические эмблемы с грифонами на перевязи. А он обхватил ее подбородок и слегка приподнял, поглаживая ласкающими пальцами. — Я пришел повидать тебя, цветочек.
— Я польщена, милорд, — скрывая трепет, произнесла она.
Джине наконец удалось освободиться. Отпрянув на безопасное расстояние, она тщетно пыталась переменить разговор. Ей хотелось придумать что-то такое небрежное и остроумное, что заставило бы его рассмеяться и забыть о событиях прошлой ночи. Ведь это была опасная почва! Всякий раз, как она вспоминала о ночной сцене в его комнате, лицо ее начинало гореть.
Рон по-прежнему стоял перед ней, понимающе улыбаясь. Своей крупной фигурой он, казалось, заполнял небольшое пространство шатра. И зачем только она предложила ему остаться?! Но ведь нужно было наконец заговорить о соглашении, о той сделке, которую они заключили. Как бы поделикатнее напомнить ему о его рыцарской клятве?
— Присаживайся, благородный рыцарь, — сказала она, подвинув вперед складной стул, на котором он сидел прошлой ночью.
Но Рон обошел вокруг стула и, оказавшись рядом с ней, вновь поймал ее руку.
— У тебя неприятности из-за того, что ты спала со мной? — шепнул он ей на ухо заговорщическим тоном.
— Неприятности?
— Я слышал часть твоего спора с Бьяджо. Кажется, он чем-то недоволен.
— Да, немного… Но все, что касается только меня, я решаю сама! — Джина сделала глубокий вдох. Теперь или никогда, подумала и смело взглянула ему в глаза. — Я сделала то, что обещала, не так ли, милорд?
— Да. — Он легонько дотронулся до ее левого уха, но от этого прикосновения девушку пронизала острая дрожь. — Ты все сделала, цветочек. Ты пришла ко мне в постель, как обещала. И это было прекрасно!
Она вздохнула с облегчением, потом провела рукой по его груди. Ее пальцы казались темными по контрасту с белой льняной рубашкой, выглядывающей из-под его куртки.
— Значит, ты полностью удовлетворен?
Он накрыл своей рукой ее маленькую руку. Ладонь его была жесткой и сильной; Джина подумала, что такая рука способна на многое.
— Конечно, удовлетворен, цветочек. Я никогда не забуду эту ночь!
Она дотронулась до грифонов на его перевязи.
— Ночь в обмен на подвиг, благородный рыцарь! Я выполнила свое обещание. Теперь ты должен выполнить свое.
Рон весело взглянул на нее.
— Мое обещание?
— Да, милорд! Ты обещал мне победу!
Джине совсем не нравился его шутливый тон. Она вдруг с ужасом почувствовала, что готова расплакаться. Ей хотелось высказать ему все побыстрее, пока ее не покинула храбрость, но неожиданно за стенами шатра послышался шум перебранки. Рон отпустил ее, а рука его легла на рукоять меча, с которым он никогда не расставался.
Шум перепалки приблизился, стал громче, и наконец в шатер ворвались рассерженные Бьяджо и Элспет.
— Джина, скажи ты этому глупому мальчишке, что одного сыра и хлеба недостаточно, чтобы накормить голодного мужчину…
— Но это то, что мы обычно едим! — возразил Бьяджо. — С чего же сейчас менять наши привычки?
Прищурившись, Джина в упор посмотрела на них. Ее нисколько не обманывал этот спектакль. Их вторжение было так же тщательно рассчитано, как шаги танцора.
— Хлеба с сыром достаточно, — бросила она. — Принесите быстрее и отправляйтесь.
Нет уж, дитя мое! Уйти и оставить тебя наедине с этим голодным львом…
— Я так не могу. Я должна обслужить гостя, как положено, — категорически заявила Элспет с улыбкой на губах и решимостью во взоре. — Это мой долг.
