Бертилла ответила ему кроткой улыбкой — в благодарность за то, что он понимает и щадит ее чувства.
А он подумал, что, несмотря на одолженное ею нарядное платье, несмотря на улыбку, в растерянности этой девушки есть что-то трогательное.
Впервые в жизни он испытал желание защитить женщину и уберечь ее от тяжелых и неприятных ощущений.
В прошлом если кто и нуждался в защите, так это прежде всего он сам.
«Богини» вроде Гертруды да и прочие его возлюбленные вполне могли сами постоять за себя и своими силами добиться в этом мире всего, чего хотят.
Вопреки женственности их облика по сути они были истинными амазонками, женщинами, готовыми сражаться за все, чего им хотелось.
А Бертилла совсем другая…
Дело не просто в том, что он от души стремился успокоить ее, когда ей становилось страшно; дело в том, что она всегда казалась слишком маленькой и неуверенной в себе, чтобы оставаться одной.
Глядя, как она отворачивается от него и смотрит в сад, залитый солнцем, лорд Сэйр понимал, что она опасается, как бы не стать обузой для него.
Любая другая женщина в подобных обстоятельствах требовала бы его внимания, считала бы себя вправе повелевать им и при этом претендовала бы на лесть и на всеобщее сочувствие.
Бертилла же, напротив, старалась избежать малейшего внимания к своей особе.
Однако он заметил, что благодаря своему обаянию и тому, что она умела слушать людей не только ушами, но и всей душой, им нравилось говорить с ней и находиться в ее обществе.
— Бертилла — очень милая девушка, — сказала лорду Сэйру миссис Хендерсон в тот же вечер, когда Бертилла уже ушла к себе в комнату.
— Она еще очень молода, и все происходящее удивляет ее, — ответил он.
— Не настолько она молода, чтобы не думать и не чувствовать, — возразила миссис Хендерсон. — Она с такой радостью принимает то, что для нее делают. В наши дни это необычно. Большинство людей, старых и молодых, считают сейчас, что все им обязаны.
Именно так и поступали в прошлом все женщины, которых он знал, подумал лорд Сэйр.
— Что это за чепуха насчет того, что девушка должна ехать в Саравак? — спросила миссис Хендерсон.
— Я понял, что ее мать, леди Элвинстон, отправила дочь жить с теткой в Сараваке.
Миссис Хендерсон подняла глаза на лорда Сэйра.
— Вы имеете в виду Агату Элвинстон, когда говорите о тетке Бертиллы?
— Полагаю, что именно так ее и зовут.
— Милостивый Боже, Бертиллу ждет ужасная жизнь с этой старой ведьмой! Время от времени она приезжает в Сингапур и надоедает всем, и клянчит деньги у всех; люди готовы отдать ей что угодно, только бы отвязаться от нее!
Миссис Хендерсон помолчала и добавила:
— Теперь я припоминаю, что сэр Чарлз Брук рассказывал о ней, когда мы обедали у губернатора в прошлом году. Мы сидели за столом, и кто-то — сейчас уже не помню кто — заговорил о миссионерах.
— Я убежден, что в этой части света они совершенно не нужны, — вставил лорд Сэйр.
— Да, так они и в самом деле говорили о миссис Элвинстон. Хотелось бы мне вспомнить, что именно, однако у меня все вылетело из головы.
Лорд Сэйр ничего не ответил, и миссис Хендерсон заговорила снова:
— Вы должны удержать Бертиллу от поездки в Саравак! Ей вовсе ни к чему тратить жизнь на то, чтобы обращать в христианство охотников за головами, которые и без того счастливы.
— Боюсь, что судьба Бертиллы от меня не зависит, — улыбнувшись, проговорил лорд Сэйр, — но мне, конечно, очень жаль девушку.
Миссис Хендерсон с некоторым трудом поднялась с кресла, на котором до сих пор сидела.
— Возможно, сейчас ее судьба и не зависит от вас, лорд Сэйр, — сказала она, — но если позволите, я бы посоветовала вам принять в ней участие.
С этими словами она вышла из комнаты, а лорд Сэйр в полном изумлении уставился ей вслед.
Немного погодя он поднялся и налил себе выпить.
Лорд Сэйр окинул комнату взглядом, но не увидел Бертиллу.
Зато здесь толпилось множество народу — всех этих людей Хендерсоны пригласили познакомиться с приезжими.
Некоторые из близких соседей привезли с собой пассажиров с «Коромандела», неожиданно попавших к ним в качестве гостей.
Среди них лорд Сэйр увидел немало знакомых лиц; лорда и леди Сэндфорд не было, зато блистала своим присутствием леди Эллентон.
Плантаторы Малайи были народ веселый, они то и дело разражались громким и сердечным смехом.
Веселья добавил популярный здесь напиток под названием «пунш плантатора».
Главной составной его частью был ром, смешанный с небольшим количеством местного бренди, а также с различными фруктовыми соками, в частности, с ананасовым.
Многие из гостей танцевали в соседней комнате, крупная и очень шумная женщина аккомпанировала танцам на фортепиано.
Время от времени эта женщина принималась петь, остальные подхватывали, и танцы час от часу делались все оживленнее.
Лорд Сэйр вышел на веранду и обнаружил там такую же толпу, из которой то и дело слышались восклицания «Бой!», означавшие требование принести еще спиртного.
Он предположил, что Бертилла удалилась в сад в поисках уединенного местечка: она и на корабле избегала всякого рода сборищ.
Он побродил между клумбами орхидей и деревьями красного жасмина в цвету и в конце концов нашел девушку.
Бертилла стояла и любовалась пейзажем, таким светлым и загадочным в лунном сиянии.
Она была в новом платье, сшитом, как и обещала миссис Хендерсон, в течение суток; лорд Сэйр уже видел Бертиллу в этом наряде за обедом и нашел, что платье очень ей идет.
До сих пор он видел девушку одетой просто и даже бедно. Платье, выбранное миссис Хендерсон, снабжено было даже небольшим, но весьма элегантным турнюром.
С обеих сторон турнюр украшали букетики искусственных розовых розочек, такие же цветы прикреплены были к низко вырезанному корсажу.
Такое платье с восторгом надела бы любая из лондонских светских дебютанток; когда Бертилла вошла в комнату и посмотрела на лорда Сэйра, он понял, что она безмолвно спрашивает, одобрил ли он ее платье.
И вообще он заметил, что со времени их прихода в дом Хендерсонов она постоянно ищет его одобрения ее словам и поступкам.
Нет, она не задавала ему неловких вопросов и не ждала комплиментов, как сделала бы любая другая женщина; она просто поднимала на него свои серые глаза и по выражению его глаз узнавала ответ.
«Она нуждается в руководстве», — чуть ли не сто раз повторял себе лорд Сэйр.
Однако столь же часто он говорил себе, что было бы ошибкой слишком решительно вмешиваться в будущее Бертиллы: ведь он не властен предложить ей вместо жизни у тетки в Сараваке иной вариант.
