— О, простите, я не хотела оскорбить вас! Дело в том, что лорд Карн уже давно стал мишенью для самых искусных свах, но до сих пор никому не удавалось завладеть его вниманием.
— А я не стану и претендовать на сенсационный успех — звание лучшей дебютантки сезона предоставлю мисс Кэнфилд. Но я должна признаться еще кое в чем…
Миссис Кэнфилд насторожилась, и Франческа поспешила успокоить ее:
— Надеюсь, моя беда поправима. Видите ли, миссис Кэнфилд, до сих пор я вела затворническую жизнь. Как ни досадно признаваться в этом, но я ухитрилась дожить до двадцати пяти лет, не имея ни малейшего представления о том, как следует вести себя в светском обществе, не говоря уже об изысканных манерах, танцах и так далее. Вероятно, ваша дочь не нуждается в подобных уроках, но мне придется как можно скорее приступить к обучению…
— Моей дочери настоятельно необходимы уроки хороших манер, мисс Бодон…
— Мама!
— …и не только манер. К сожалению, Лидия никогда не училась ни иностранным языкам, ни рисованию. Это всерьез огорчает меня.
— Я буду рада помочь вам в этом. В сущности, я надеюсь, что вы примете в дом мою бывшую гувернантку, а мадам де Ромэн с удовольствием начнет давать уроки мисс Кэнфилд. Думаю, до следующего мая мы обе сумеем достигнуть значительных успехов.
— Превосходно! Пожалуй, мы найдем с вами общий язык, мисс Бодон. А Лидия обретет светский лоск, о котором я всегда мечтала.
— Так решено, мама?
— Что скажете, мисс Бодон? — с улыбкой осведомилась миссис Кэнфилд.
Франческа молча кивнула.
— Итак, если вы согласны, нам предстоит много хлопот: прежде всего необходимо подыскать приличное жилье и нанять слуг. Подобные поиски занимают больше времени, чем можно предположить. Кроме того, после смерти вашей тетушки прошло совсем немного времени — покамест вы в трауре, вам не стоит появляться в обществе. И все же мы могли бы устроить один-два скромных приема до Рождества. У вас обеих появилась бы возможность познакомиться с лондонским светом еще до начала сезона. Ну и, разумеется, нам предстоят визиты к модисткам и портнихам.
— Заманчивая перспектива!
Франческа пересказала этот разговор своему отцу, с юмором упомянув о воодушевлении Лидии, и поблагодарила его за новых знакомых.
— Я не прочь навестить тебя в городе, дорогая, и полюбоваться тобой во всей красе.
— Пусть краса останется другим, папа. Кстати, ты слышал о человеке по фамилии Карн, лорд Карн? Ты знаком с ним?
— С Карном? Нет, лично мы не знакомы, но я наслышан о нем. Карн давно стал притчей во языцех. Иной раз мне кажется, что только благодаря ему во Франции была восстановлена монархия! В кампании союзников против Бонапарта он сыграл скрытую от многих, но весомую роль.
— Но ведь кампания была выиграна давным-давно, еще при Ватерлоо!
— Она продолжалась и после войны. Бурбоны не пользуются любовью у жителей Франции. Лишь некоторые французы откровенно заявляют, что будут рады восстановлению на престоле короля Людовика и его приспешников. А кое-кто предпочел бы привезти Наполеона с острова Святой Елены, представься им только случай… Словом, это запутанная история, Франческа!
— Я и понятия не имела… Но при чем тут лорд Карн?
— Разумеется, переговоры ведут дипломаты, но Карн пользуется доверием представителей всех сторон — Франции, Пруссии и, конечно, Англии. Можно назвать его своего рода связующим звеном. Видишь ли, ему доверяют все. Но почему его деятельность так заинтересовала тебя?
— Миссис Кэнфилд старательно восхваляла его на протяжении всего разговора, а Лидия заявила, что лорд Карн будет подходящей парой для меня.
— Карн? Девочка моя дорогая, да ведь он Несравненный! Предел марьяжных мечтаний! У тебя больше шансов выйти замуж за человека с луны, чем за лорда Карна! Все дамы Лондона готовы на любые жертвы, лишь бы привлечь его внимание! Вдовушки, дебютантки, богатые наследницы — красавицы на любой вкус! А Карн игнорирует их всех. Разумеется, для тебя это был бы триумф, но… нет, тебе придется довольствоваться меньшим. Боюсь, Карну и в голову не придет просить твоей руки.
Жизнь Франчески в корне изменилась. Ее дни по-прежнему были наполнены хлопотами, но в основном она проводила их в обществе Кэнфилдов, выбирая шелк, муслин и модные украшения, осматривая элегантные особняки в лучших кварталах города, беседуя со слугами, которых любезно подыскал для нее поверенный отца.
А затем она возвращалась в Хартфордшир и целыми часами училась у миссис Кэнфилд и отца тонкостям светского обхождения, которых ей недоставало. Учеба оказалась нелегкой. За считанные недели Франческе требовалось усвоить то, к чему большинство девушек привыкало за годы обычной жизни с родителями, но приобретенное в предыдущие годы усердие сослужило ей хорошую службу. Результаты были поразительными. Сирота Фанни Шелвуд, бестолковая, неряшливая, замкнутая и неловкая в обществе, бесследно исчезла, а ее место заняла Франческа, дочь лорда Бодона.
Эта метаморфоза свершилась не за одну ночь и прошла отнюдь не без осложнений. Но Франческа быстро научилась радоваться обществу Кэнфилдов, живости и остроумию Лидии, ее желанию ладить с целым миром, в том числе и с Франческой, которую она считала своей подругой. Эти перемены согревали одинокое сердце Франчески, и вскоре она понемногу начала смеяться и поддерживать веселые беседы, не утихающие в комнатах особняка миссис Кэнфилд.
Но отношения между отцом и дочерью были совсем иным делом. Франческа до сих пор не могла простить его за все горести, испытанные ею в Шелвуде. Со своей стороны лорд Бодон подчас с трудом скрывал разочарование, наблюдая за вновь обретенной дочерью. Он тщетно искал в ней черты своей порывистой, смешливой, любящей жены. Его огорчала непроницаемая стена сдержанности, которой Франческа окружила себя, он осуждал ее практичность, полное отсутствие романтической струнки и холодный, циничный расчет в выборе мужа.
Но вскоре он понял, что нежелание Франчески полагаться на кого-либо, кроме самой себя, вызвано многолетним отсутствием любви и заботы. Лорд Бодон и не подозревал, что Кассандра Шелвуд возненавидит ребенка своей сестры, что Франческа станет невинной жертвой ее мести, и был потрясен, когда выяснил — в основном через беседы с мадам Элизабет, — какой горестной и полной лишений была жизнь Франчески в Шелвуд-Мэноре после смерти деда. Это помогло лорду Бодону лучше понять дочь. Он слишком сурово винил себя, чтобы попытаться завоевать ее доверие, и печально смирился с мыслью, что может помочь Франческе лишь в одном — до возвращения в Париж найти для нее покровительницу.
