Потом Уильям подумал о маленькой королеве Шотландии, которой тоже угрожала опасность. Он представлял, как будет обеспокоена ее мать, когда узнает об английском заговоре. Как отец, он очень хорошо ее понимал и сочувствовал. Возможно, будь он только шотландским подданным, лояльным к королеве, он не принял бы известие об этом заговоре так близко к сердцу, не сделал бы его своим личным делом.
Раньше, днем, он колебался, отправиться ли ему сначала на поиск цыганки или заехать сначала домой. Сейчас он был рад тому, что вернулся в Рукхоуп. После того как он повидает Кэтрин, мать и сестру, он явится ко двору. Уильям надеялся, что Мария хочет явить ему свою милость и, может быть, принести соболезнования в связи с трагической смертью Джен, которая потрясла их обоих. И тогда он воспользуется аудиенцией, чтобы рассказать ей о заговоре.
Ему нужны были два-три дня, чтобы съездить в Линлитгоу, встретиться там с вдовствующей королевой и вернуться назад, размышлял Уильям. А тогда он уже отправится на поиски цыганки. Можно будет даже попросить своих кузенов Джока и Сэнди Скотт составить ему компанию в поисках табора.
Так, размышляя, он ехал по широкой, поросшей травой полосе земли между каменной крепостной стеной и крутым склоном, что на протяжении веков остановил не одну сотню врагов своим неприступным видом.
Напротив замка, отделенный от него узким глубоким ущельем, поднимался холм. Одинокий дуб, широко раскинув свои ветви, венчал его вершину, лишенную растительности.
Приближаясь к подъемной решетке, Уильям бросил невольный взгляд на этот унылый холм и на дуб, одиноко торчащий на самой вершине. Отсюда ему было не видно, но он знал, что у его корней нашла приют одинокая могила.
Там не было ни камня, ни надписи, просто холмик, поросший пучками травы да кустиками вереска. Многие верили, что на этом холме у дуба появляются привидения, и никто, Уильям точно знал, туда не ходил. Никто, кроме его матери, сестры и его самого.
Уильям поклонился в знак уважения к памяти Разбойника из Рукхоупа, похороненного под дубом, и осенил себя крестным знамением.
Едва он въехал через ворота во внутренний двор, как его сестра Хелен поспешила ему навстречу, неся на руках туго спеленатого младенца.
Охваченный волнением, Уильям заглянул внутрь свертка. Малышка спокойно лежала на руках тетки и смотрела на отца широко раскрытыми голубыми глазами. И только тогда с него спало огромное напряжение, не отпускающее его последние несколько дней. С чувством тихой умиротворенности, которое всегда нисходило на него рядом с дочерью, он принял девочку из рук сестры и неловко, но бережно прижал ее к груди.
Копыта гулко стучали по мощенной булыжником улице, когда Уильям подъезжал к южным воротам дворца Линлитгоу. Он приветствовал королевскую стражу коротким кивком и натянул поводья, сдерживая своего гнедого.
– Прибыл владелец Рукхоупа! – крикнул один из стражников.
Не прошло и минуты, как заскрипел подъемный механизм и решетка поползла вверх. Стражник махнул рукой, давая Уильяму понять, что можно проезжать.
Уильям спешился, передал поводья мальчику-слуге и направился через квадратный внутренний двор во внутренние покои дворца.
Летнее солнце освещало розовые камни внутреннего фасада, сверкая в застекленных окнах. Через открытые ставни в северо-западном крыле, где находились королевские апартаменты, до Уильяма донесся громкий плач инфанты.
– Ага, королева Шотландии собственной персоной требует свой ужин, – улыбаясь, заметил вполголоса Уильям.
Сзади раздались шаги. Он повернулся и увидел Перриса Максвелла. При дворе его друг слыл франтом. В черном бархатном дублете, коротких бриджах и черных рейтузах, плотно обтягивающих мускулистые ноги, он был неотразим.
– Привет, Перрис! – Уильям с радостью стиснул протянутую руку, а потом кивнул в сторону западной части дворца. – Сама королева Мария Стюарт, не так ли? Голосок у нее довольно громкий.
– Да уж. Но тебе не привыкать. У тебя самого есть чудная голосистая дочка.
– И она вопила во всю мощь своих здоровьях легких, когда я покидал сегодня утром Рукхоуп. Я даже был рад тому, что у меня есть уважительная причина покинуть на некоторое время свой замок.
– Ха! Будто я не знаю, как тает от ее беззубой улыбки твое отцовское сердце.
Уильям улыбнулся в ответ и указал на рукав Перриса.
– Что это? Бархат? И рукава с прорезями? Ты похож на испанца!
Перрис скорчил гримасу.
– Леди Маргарет Битон уговорила меня воспользоваться услугами портного ее отца и заказать этот траурный костюм по случаю кончины короля. Я возражал, говоря, что Уилл Скотт всегда носит при дворе простые одеяния, не обращая внимания на моду, и все равно леди любят его. – Перрис почесал свою бороду. – Но леди Маргарет упорно стояла на своем, уверяя, что придворные дамы любят самого Уилла Скотта и прощают ему его одеяния. Должно быть, твое очарование слаще меда для этих пчелок.
Уильям улыбнулся, но тут же снова стал серьезен.
– Перрис, ты знаешь, что я прибыл ко двору только ради королевы. Я не собирался возвращаться в Линлитгоу. И у меня нет ни малейшего желания встретиться здесь с Малисом.
– Знаю. Но его сейчас нет. Некоторые будут неприятно удивлены, увидев тебя снова при дворе, Уилл, а кое-кто, возможно, примется выказывать жалость. Тут до сих пор не утихают разговоры о прекрасном владельце Рукхоупа, его ошибках, злодеяниях и несчастьях.
– Я уверен, что мой визит к вдовствующей королеве даст новую пищу для злых языков, – произнес задумчиво Уильям.
– Она сама вызвала тебя и не допустит скандала вокруг твоего имени, Уилл. Хотя я знаю, что тебя беспокоит… Конечно, она могла бы, но не станет ворошить прошлое.
– Я понимаю, что причинил ей немало страданий, и сожалею об этом. Но я не собираюсь приносить извинения за то, что касалось только двоих – меня и Дженни Гамильтон. Я ни у кого не стану просить прощения.
Перрис кивнул. Уильям подумал, что из всех его друзей Перрис был, пожалуй, единственным, кто не верил пустым слухам и основывал свое мнение не на глупых предубеждениях.
– Думаю, после всего, что ты сделал для вдовствующей королевы, ты можешь быть уверен в ее дружбе, – сказал Перрис. – Она все еще считает тебя одним из немногих, кому действительно может доверять.
Друзья подошли к искусно сложенному из камня фонтану в центре дворцовой площади и задержались у него.
– И все же я хотел бы знать, почему Их Величество послала за мной? В ее письме упоминается только, что дело срочное, – размышлял вслух Уильям. – Едва ли она нуждается в лэрде из Приграничья для решения государственных вопросов. Для этого у нее есть советники, судьи, священники и законники, как ты, например…
