Пришла его очередь отвечать на вопросы.
— Мистер Магуайер, как вы охарактеризуете ваши отношения с братом?
От бессилия Камерон скрипнул зубами. Полицейские сидели тут и вынюхивали все об их безумной семейке вместо того, чтобы искать его родителей. Но где искать? Где?
Подбородок Шона слегка подрагивал, и Камерон понял, что дядя испытывает такое же нетерпение. Шон глубоко вздохнул.
— Мы единоутробные братья. У нас общая мать. Отец Дерека умер в шестидесятых, и наша мать вышла за моего отца. Мы оба выросли здесь, в Комфорте. Оба играли в гольф, оба стали профессионалами. Я участвовал в Азиатском турнире, а Дерек получил карту «Пи–Джи–Эй». Потом я вернулся сюда и теперь работаю в местном гольф–клубе.
Камерон знал, что этим история не исчерпывается. Чего стоило, например, то, что отец его отца, Дерека, не был женат на его матери, а перед самой смертью разорился. Или то, что бабушка вышла за Патрика Магуайера через полгода после смерти первого мужа, и дядя Шон родился спустя несколько месяцев после свадьбы. Однако все это уже не имело значения. Вряд ли эта информация поможет полицейским разыскать его родителей.
Было нечто более важное, что терзало его. Он не должен был знать об Эшли, однако новость дошла до него, и теперь Камерон нес на себе тяжкий груз этого знания. «Не мое дело говорить об этом, — подумал Камерон, — особенно незнакомым людям».
— Когда вы в последний раз видели брата? — спросил полицейский у Шона.
— Прошлым вечером. Он зашел в клуб пропустить стаканчик, и мы с ним поговорили.
— Вам не показалось, что у него есть какие–то проблемы? — спросила офицер Франклин. — Например, с бывшей женой?
«Пожалуй, только то, что они ненавидели друг друга, — с горечью подумал Камерон. — И что у них были друг от друга секреты».
— Нет, — ответил Шон. — Кристел — мать его детей, и он всегда хорошо относился к ней.
Возражения чуть не сорвались с губ Камерона, однако он промолчал. Он не мог так поступить. Не представлял себе, как сказать посторонним то, о чем сам почти не осмеливался думать. Кроме того, он мог ошибаться.
Теперь Лили проявила скептицизм. Она поджала губы, словно говоря: «Ну да. Так я и поверила».
Внезапно телефон взорвался оглушительным звоном. Сердце Камерона подпрыгнуло. Все, кто сидел вокруг стола, бросились к трубке, но Камерон схватил ее первым. Как–никак, это он жил в этом доме.
— Алло!
— Камерон, это Джейн.
«Великолепно», — подумал он. Потом обвел взглядом четырех человек, выжидающе смотревших на него.
— Джейн, — сказал он.
— Девушка Дерека, — объяснил дядя Шон полицейским.
— Ты не знаешь, где мой отец? — спросил у нее Камерон.
— Вообще–то я хотела задать тебе этот же вопрос. Камерон почувствовал, как его надежды улетучиваются.
— Пожалуй, тебе стоит приехать сюда, — сказал он Джейн бесцветным голосом. — Они с мамой не вернулись домой, и у нас сейчас полицейские, задают вопросы.
После короткого молчания Джейн издала такой страшный звук, словно ее душили.
— Джейн? — окликнул Камерон.
— Я…ох… я сейчас выезжаю.
— Девушка? — спросила офицер Франклин.
— Они с ней очень близки, — объяснил Шон и посмотрел на Камерона.
— Вы можете говорить об этом при мне. Я все знаю. — Камерон пытался прийти в себя после телефонного звонка. Он предпочитал прямоту опасным умолчаниям. — Она собиралась переехать к нему.
— Твоя мать знала об этом? — спросила Лили.
Камерон пожал плечами.
— Я не говорил ей. Думаю, отец собирался сказать в ближайшее время.
Очень скоро, не постучав, вошла Джейн с коротко подстриженными белокурыми волосами и резкими чертами лица; от нее слегка пахло табачным дымом. При Камероне и девочках она никогда не курила.
Он знал, что его мать тоже иногда курит. Прошлой осенью, когда заканчивался бракоразводный процесс, Камерон как–то вечером заметил ее на заднем крыльце: она курила «Мальборо» и щелкала зажигалкой, глядя на пламя.
Она повернулась к нему — никогда еще он не видел такой печальной улыбки.
— Никогда не кури, малыш, — сказала она усталым, глухим голосом. — Иначе все поймут, как ты несчастен.
— Ясно. Нужно всегда притворяться, что ты очень счастлив. Я запомню.
Камерон понял, что его сарказм достиг цели. Хотя на улице было темно, он заметил выражение боли на лице матери.
— Я говорила с ним около трех часов, — сказала Джейн. — Мы обо всем условились. Он должен был забрать Эшли до половины пятого и отвезти домой, к матери. Я спешила на занятия, поэтому мне пришлось самой привезти ее сюда.
«И бросить тут, как мешок с ненужной почтой», — добавил про себя Камерон. Вообще–то он неплохо относился к Джейн, но в этот момент ему нужно было вылить на кого–то свое раздражение.
Джейн ничего не добавила к тому, что они уже знали. Из школы Дерек и Кристел уехали вместе, очевидно, потому, что ее машина не завелась. Оба не отвечали на звонки. Несмотря на плохую погоду, сообщений об авариях не поступало. Полицейские объяснили, что на некоторых мобильных телефонах есть специальное GPRS–устройство, позволяющее отслеживать местонахождение человека, однако на телефонах его родителей такого устройства не было.
Внезапно, не дав Камерону возможности обдумать ответы, офицер Франклин стала спрашивать его.
— Сегодня утром, перед тем как уехать в школу, ты говорил с отцом?
— Да, мэм.
«Ругался с ним, если быть точным, но это им знать не обязательно».
— Вы говорили о чем–нибудь конкретном?
— Да нет. Мы переезжаем из дома в дом каждую пятницу по постановлению суда. Поэтому я сказал, что после школы поеду в гольф–клуб, а с ним увижусь через неделю.
На самом деле Камерон сказал совсем другое: «Ненавижу тебя, сукин ты сын! Никогда больше не хочу тебя видеть!» — вот какие это были слова.
Отец ответил ему в том же духе: «Можешь ненавидеть меня, маленький засранец. Главное, не облажайся на турнире в этот уик–энд». «Можно подумать, ты только того и хочешь», — мелькнуло в голове у Камерона.
— Потом я собрал вещи, — продолжил он, — и пошел к школьному автобусу.
— А мать ты сегодня видел?
— Нет. Она должна была забрать меня из гольф–клуба, но так и не приехала. — Камерон подошел к окну и стал смотреть в него, хотя видел только свое расплывчатое отражение. Очень страшно было думать о том, какие предположения полицейские строили насчет его родителей. Наверное, подозрения, что они валяются в кровати в каком–нибудь грязном мотеле или напились и теперь орут друг на друга. — А вы не можете просто начать искать их? Здесь вы ничего больше не узнаете.
