Кристина выглядела очень уставшей.
— Я заставляю вас чересчур напряженно работать, — раскаивался маркиз, — но постарайтесь простить меня, ведь иначе я даже не знал бы, с чего начинать жизнь здесь и за решение каких проблем браться первым делом.
— Нет, дело вовсе не в том, что мы так много успели сегодня сделать, — возразила Кристина. — Просто сегодня утром я очень боялась, что мистер Верли откажется уезжать. Его пребывание здесь очень опасно, и я не переставала волноваться, что он, того и гляди, совершит что-нибудь ужасное.
— Успокойтесь, сейчас он, наверное, уже в Лондоне, — попытался уговорить девушку маркиз.
Но Кристина не могла забыть, что если бы она не отправилась ночью в тайную часовню, то сегодня за обедом маркиз наверняка отведал бы суфле, приготовленное по заказу кузена, и из-за снадобья, подмешанного в это блюдо, превратился бы в пассивную марионетку в руках злоумышленника.
Маркиз приказал позвать поваренка. Когда тот явился, ему без обиняков было сказано, что заговор против хозяина дома раскрыт, равно как и его участие в неприглядном деле. Если что-нибудь подобное повторится хотя бы еще раз, то он будет уволен без предупреждения и выходного пособия. Поваренок, испугавшись, принялся извиняться и заверять, что никогда не помыслит против своего господина ничего дурного.
Маркиз по доброте душевной принял извинения и отправил парня на кухню, дав ему еще один шанс.
Тот, однако, достал из кармана соверен и, положив его на стол, еще раз пообещал не делать и даже не думать ничего, что могло бы принести вред окружающим.
— Смотри же, сдержи свое слово, — настоятельно подчеркнул маркиз, — а что касается соверена, то рекомендую положить его в ящик для пожертвований в церкви, которая стоит в дальнем конце парка. Надеюсь, ты найдешь силы сделать это.
Поваренок заверил хозяина, что поступит именно таким образом, и отправился восвояси.
Маркиз же сел за стол, собираясь обедать и ожидая, когда спустится Кристина. С некоторым облегчением он узнал, что мисс Диксон не собирается садиться вместе с ними за стол. Она написала записку, в которой просила извинить ее, сославшись на головную боль. Она хотела пораньше лечь.
— Она и вправду больна? — с волнением спросил маркиз Кристину, едва девушка вошла в столовую.
В ее глазах сверкнула озорная искорка.
— Если хотите знать правду, — ответила она, — мисс Диксон просто проявляет тактичность. Она достаточно проницательна и сумела заметить, что мы оба чем-то очень расстроены. Конечно, ей не известно, в чем конкретно заключается проблема, но ведь она знает и любит ваше сиятельство еще с тех пор, когда вы были маленьким мальчиком, и сразу замечает, когда происходит что-нибудь плохое.
— Да, вы, как всегда, правы. Дело именно в этом, — согласился маркиз.
— Она сама все мне объяснила, — продолжала Кристина, — поскольку у нас проблемы, то мы наверняка захотим обсудить их без ее участия. А миссис Дартфорд обещала принести наверх вкусный обед, да в придачу еще и бокал шампанского!
Кристина улыбнулась своим мыслям, вспоминая разговор со старушкой. А той она просто ответила:
— Ах, вы, как всегда, прелесть, мисс Диксон!
Маркиз тоже оценил проницательность своей гувернантки, подумав, что это маленькое проявление тактичности вполне в ее духе. Она просто знала, что молодой лорд захочет обсудить со своей новой подругой насущные вопросы. Да и правда, трудно было вчера за обедом не заметить раздражение и гнев маркиза, когда подвыпивший Теренс, не замолкая, рассказывал о себе.
После обеда молодые люди оставались в гостиной совсем недолго.
Кристина действительно устала, и, извинившись, сказала, что отправится спать, а по дороге заглянет к мисс Диксон, чтобы пожелать приятельнице спокойной ночи.
— Поцелуйте ее и за меня, — попросил молодой человек. — Завтра опять предстоит долгий и трудный день: я закажу лошадей к девяти утра.
— Буду с нетерпением ожидать утра, — искренне призналась Кристина.
Она направилась к двери, и когда маркиз открыл ее, заметила:
— Сегодня я не собираюсь в часовню, но обязательно поблагодарю Бога за то, что вы отправили отсюда этого мистера Верли и уже можете, не опасаясь, есть и пить все, что хотите!
Маркиз понял, что сердце девушки все еще неспокойно, и поэтому попросил:
— Забудьте об этом! Ничего подобного он уже не сделает!
Его настолько тронула забота Кристины, что он взял руку девушки и поднес к губам.
— Понятия не имею, что бы я делал без ваших умных и проницательных советов, моя милая Кристина, — добавил он.
В этот момент глаза девушки засияли, а на щеках появился нежный румянец. Маркиз закрыл за ней дверь. И тут ему в голову пришла неожиданная мысль: нельзя позволить этой девочке влюбиться!
— Она еще слишком молода, — принялся рассуждать он. — И, наверное, совсем не видела мужчин, если не считать этого отвратительного мистера Мортимера.
Действительно, оказалось бы истинным преступлением с его стороны вернуться в Лондон и оставить это невинное создание с разбитым сердцем.
Но потом маркиз успокоил себя, решив, что Кристина скорее видит в нем фигуру, подобную отцу, и поэтому волноваться совершенно не о чем. Без сомнения, в ее мечтах жених предстает совсем молодым, примерно лет двадцати — двадцати двух.
— Да, время бежит, и я старею, — со странным чувством, в котором, естественно, присутствовала и доля горечи, сказал себе маркиз. Он задумался: ведь это правда. Пришло время остепениться, завести семью, наследника.
Только это одно и может раз и навсегда уничтожить амбиции Теренса в качестве предполагаемого наследника всего огромного поместья и состояния.
* * *
Поговорив с мисс Диксон и пожелав ей спокойной ночи, Кристина отправилась к себе в спальню.
Она действительно очень устала. Несмотря на все искусство врачевания, которым обладала домоправительница миссис Дартфорд, все тело девушки болело и саднило от долгой езды верхом. Трудно было даже двигаться. Причина недомогания, конечно, заключалась в том, что с момента ее последней подобной прогулки прошло уже очень много времени. И вдруг сразу пришлось преодолевать такие расстояния!
«К утру все пройдет», — попыталась успокоить себя девушка.
Она отпустила няню, сказав, что разденется и устроится на ночь без посторонней помощи, ведь она привыкла полагаться на свои собственные силы. Звать кого-то из горничных тоже не хотелось, так как это обидело бы заботливую нянюшку.
Этой почтенной особе очень нравилась жизнь в Большом доме. Ее привлекала прекрасная пища, да и дел здесь совсем немного по сравнению с жизнью в деревне. В ее обязанности входили только стирка и глаженье белья для подопечной.
