Ознакомительная версия.
Теперь он ненавидел себя. Это все непомерная гордыня. Да, он на высоте, он вышел с честью из того положения, в которое был поставлен графом. Но ведь Дукесса ни в чем не виновата. Каким образом теперь все можно изменить?! Он не написал ей ни строчки, ни малейшего извинения. Боже, как бы он желал, чтобы она оказалась сейчас рядом и чтобы он мог… Что бы он сделал в этом случае? Он не знал, хотя надеялся, что ему удалось бы выдавить из себя извинение за все те яд и желчь, которые он вылил на нее.
Прервали его тягостные раздумья чьи-то шаги. Подняв глаза, он увидел своего друга Норта Найтингаля, майора Хилтона. Через минуту в дверях показался еще кто-то.
— А, лорд Брукс со своими неизменными адъютантами, беспросветными пьяницами. Они следуют за тобой по пятам, Норт, — заметил Марк.
— Адъютанты всегда должны быть рядом со своим начальством, — парировал Норт, мрачно улыбаясь и окидывая взором огромные апартаменты с тридцатифутовым потолком, обставленные шикарной белой с золотом мебелью.
Марк успел уже освоиться здесь, но Норт явно находился под впечатлением от всей этой сияющей роскоши. Это были комнаты герцога Нуайе, предоставленные теперь Веллингтону с его штабом. Ниже по улице располагался русский царь Александр в еще более роскошном дворце Талейрана; царь Александр, пользовавшийся огромным влиянием в Венском конгрессе, считался его гостем, но Талейран пытался манипулировать им в своих целях;
— И они не так уж плохи, Марк, — добавил он. — У них чудесно получаются куплеты про Талейрана, старую лису, умудрившуюся сохранить монархию и притащить на трон толстяка Луи. Это самое лучшее исполнение, какое я когда-либо слышал.
— В этом Луи ума не больше, чем в старом козле, зато им легко управлять.
— Да, и он так хорош собой, что помочь ему может только горностаевая мантия. Однако план Талейрана удался, и Луи уже на французском престоле. Талейран умеет плести сети, но я не хотел бы, пожалуй, быть таким же удачливым, как он. Говорят, имя его любовницам — легион. Марк казался скучающим.
— Иногда мне хочется, — начал он, бросив взгляд в сторону лорда Брукса и его осведомителей, — чтобы Талейран был англичанином. Кэстельри — блестящий дипломат, и люди ему доверяют, но мне досадно, что в нем важности больше, чем живости и сообразительности. Я видел сам, в каком он был замешательстве, когда пришлось лгать кому-то в лицо.
— Это похоже на провал, — сказал Норт, незаметно толкая Марка под ребро, — лорд Брукс собирается вступить в беседу.
— Господа офицеры, — начал лорд Брукс, глядя на них с неподдельным дружелюбием, что составляло основной принцип его системы убеждения.
Это был пожилой человек с задорным хохолком седых волос надо лбом, большим носом и мозгами, столь же незначительными, как и его рост, составлявший около пяти с половиной футов.
— ..Мы имеем на французском престоле Луи XVIII. По-моему, прекрасно, что после отречения Наполеона в стране удалось сохранить монархию. Вам так не кажется? Он отрекся от титула императора, но оставил его Франции.
Марк, посчитав это пределом глупости, промолчал и, чтобы успокоить нервы, начал пересчитывать в уме номера военных подразделений.
Норт ответил, небрежно пожимая плечами:
— Теперь он сделался суверенным правителем бесчисленных валунов и диких пляжей на Эльбе. Марк не удержался:
— Не стоит забывать, что у него осталось немало французских и польских телохранителей. К тому же он владеет кораблем, лорд Брукс, вспомните его бриг “Непостоянный”.
— Чтобы судить о таких событиях, нужно иметь более высокий образ мышления, — выпалил вдруг лорд Брукс так, словно хотел отхлестать их перчаткой по щекам. С этими словами он отошел к своим адъютантам.
— Что он хотел этим сказать? — удивился Норт.
— Бог его знает.
— Ладно, плевать на него, но в следующий раз мы должны быть более щепетильными в подобной ситуации. Нельзя оставлять оскорбление безнаказанным, Марк. Он горд как дьявол и ненавидит тех, перед кем ему приходится обнажать свою глупость. Тупиковая ситуация.
Они рассмеялись, но не слишком громко, дабы не дразнить Брукса.
— Какая смертельная скука, — сказал Марк.
— Да, ничего, кроме дипломатических танцев одного перед другим и различных туманных версий, которые рушатся с рассветом. Ненавижу эти игры. Ах, Марк, да улыбнись же этому старому ублюдку, лорду Бруксу!
— Нет-нет, — откликнулся Марк, — побольше таинственности! Я чувствую, он пришел сюда разведать, не знаем ли мы что-нибудь горяченькое, не отстают ли его источники информации. Я уже столько раз высказывался при нем о Талейране, Меттернихе, царе Александре, разоблачая мелкие секреты и подавая свежие неожиданные суждения. Хватит, к черту все это!
— Аминь, — отозвался Найтингаль. — Зачем нарываться на неприятности? Твоя шпага успела затупиться в ножнах за те несколько недель, что минули после битвы под Тулузой.
Хватит с тебя и той пули.
— Да, теперь моей шпагой занимается Спирс. Он раз по пятьдесят в день вынимает и снова вставляет ее в ножны, протирает какой-то дрянью от ржавчины и полирует. И без конца допекает меня своими нравоучениями и предостережениями.
— Почему бы и не прислушаться к нему? Зачем искать новых приключений?
— Бог мой, Норт, да лучше бы я погиб там, чем влачить бесцветное существование на грани между явью и сном, полуживым-полумертвым, щеголяя дурацкой раной. Наши потери там составили четыре с половиной тысячи благодаря безответственности министерства. Наполеон уже четыре дня как отрекся, а мы, не имея никаких известий, еще продолжали бессмысленную бойню.
Норт наблюдал за Марком, запиравшим крохотным золотым ключиком ящик письменного стола, в котором хранились письма. Ключик выглядел скорее драгоценной безделушкой, нежели полезным предметом. Через несколько минут друзья уже шли по берегу Сены.
Болтая всякий вздор, они дошли до пересечения с бульваром Сен-Жермен, где на одной из прилегавших к нему улочек располагался в роскошном просторном особняке XVIII столетия, в отеле “Матиньон”, их штаб.
Марк приветственно махнул рукой какому-то нижнему чину в русской форме:
— Наш батальон стоит на рю Фобур Сен-Жермен.
— Не беспокойся за него, эти русские и без того чувствуют себя как дома, — сказал Норт. — Прошлой ночью я по глупости оставил окно открытым и до утра слышал, как они распевают пьяными голосами на своем невообразимом языке. Не понимаю, как им удается после таких оргий выполнять ежедневные обязанности?
Марк недоуменно покачал головой.
— А кстати, как поживает прекрасная Лизетт?
— Очень неплохо, я нанял для нее уютную квартирку на рю де Варан. Ей удалось заставить меня раскошелиться. Норт рассмеялся.
Ознакомительная версия.
