— Элизабет… — начал он неловко.
Она всплеснула руками и не дала ему говорить:
— Какой ты смелый!
Он удивился. Она прильнула к его руке, светясь от радости.
— Какой ты умный! Теперь все будут знать, что ты взял ее под свою защиту, и никто не посмеет потешаться над ней!
— Неужели в тебе нет ни одной недоброй жилки, Элизабет? — спросил он нежно. — Меня разозлило, как они над ней потешаются. Я всегда терпеть не мог злоупотреблений в любом виде. — Он вспомнил, как так же жестоко отец издевался над его матерью, издевался над ним, унижая его, еще маленького мальчика, на каждом шагу и высмеивая все, чем ребенок хотел гордиться.
— Я знаю, и поэтому я лю… поэтому ты мне так нравишься, — сказала Элизабет, сжимая его руку. — Люди ждут. Иди и отдай корзинку.
Аукционист уже продавал следующую из двух оставшихся корзин. Герцог почувствовал разочарование.
— Я купил ей корзинку, чтоб спасти ее, а не для того, чтобы разделить с ней обед.
— Ты должен, Хэдриан. Если ты этого не сделаешь, люди подумают, что я против или ревную. Поползут слухи. Доведи доброе дело до конца. Ты должен.
Ему опять стало страшно. Его собственная невеста толкает его в руки женщины, которую он страстно желает. Конечно, Элизабет и в голову не приходит, что мысли о Николь постоянно преследуют его.
— Мы пообедаем все вместе, — сказал он твердо, хотя такое решение было для него еще более ужасно, чем обедать с Николь вдвоем.
— Нет, нет, — решительно возразила Элизабет, — Я помогаю твоей маме здесь с самого утра и очень устала. Если ты хочешь, Хэдриан, со мной сегодня поужинать, то позволь мне удалиться. Я поеду домой.
— Я отвезу тебя.
— И оставишь Николь одну, на посмешище? Не глупи! Я пришлю за тобой карету.
Она тепло улыбнулась ему и помахала Николь. Герцог сделал еще одну попытку удержать Элизабет:
— Элизабет, если ты уедешь сейчас, люди могут подумать, что ты расстроилась.
Элизабет весело рассмеялась. Все могли видеть, что она в прекрасном настроении.
— Наоборот, они будут знать, как я тебе доверяю, а я вскоре расскажу всем, как мне приятно, что ты взял под свою опеку леди Шелтон.
Но эти слова встревожили его еще сильней. «Как я тебе доверяю».
Боже, как она ошибается! В его жизни было много женщин. Никто от джентльмена не ожидает верности жене или тем более невесте. И вообще почти каждый джентльмен содержит любовницу. Эти женщины не принадлежали к их кругу и в расчет не принимались. Большинство благородных дам мирилось с таким положением, а многие из них были даже довольны тем, что их мужья находят утешение на стороне. Жены, как правило, не отличались крепким здоровьем, и выдержать активность своих мужей им было сложно. Считалось вполне достаточным иметь от них детей. С Николь интрижка не удастся. Во-первых, он не мог не оправдать доверие Элизабет, а во-вторых, нельзя было нарушать кодекс джентльмена: леди Шелтон принадлежит к высшему аристократическому кругу.
Хэдриан провел Элизабет через толпу, стараясь не обращать ни на кого внимания и не думать о предстоящей встрече. Но мысли его были рядом с высокой, стройной девушкой в полосатом платье персикового цвета.
— Встретимся вечером, Хэдриан, — сказала Элизабет, подходя к карете.
Герцог кивнул ей, помог устроиться в карете, сказал что-то кучеру. Элизабет махнула ему на прощание рукой.
Николь видела, как они уходили. Она с трудом понимала происходящее. Зачем он купил ее корзину, да еще за такую огромную цену? Как мог он так поступить на глазах у Элизабет? Что это могло значить и что предвещало? Она уговаривала себя не делать глупых предположений, но нервы ее были так расстроены, что она не могла себе ничего приказать. Великодушный поступок герцога потряс ее.
И вот он уходит. Конечно, уйдет, а что она могла ожидать? Что он подойдет к ней и пригласит ее с ним отобедать на пикнике, как это делали другие молодые люди? Неужели она до сих пор питает в отношении его романтические иллюзии? Да сколько же можно быть такой дурой!
Николь стояла там же, под огромным раскидистым дубом, где была и во время аукциона, не в силах оторвать взгляд от уходящих герцога и Элизабет.
Регина взяла ее за руку и держала, чтобы напомнить Николь, что она рядом.
— Я не могу поверить… — шептала она возбужденно. — Герцог Клейборо купил твой ленч. О, Николь! Это прекрасный знак! Он всем показал, что с тобой нельзя обращаться неуважительно!
«Неужели только это он хотел доказать? — все еще дрожа от пережитого волнения, подумала Николь, слабо улыбнувшись Регине. — Или… может быть, что-нибудь другое?» Надежда впорхнула в сердце Николь, но она постаралась не поддаваться ей. Регина не могла знать, сколько раз она была у него в объятиях и как чуть-чуть не отдалась ему. Может быть…
— Послушай, Регина, лорд Хартенс ждет тебя. Иди к нему, а я поеду домой. Карету я пришлю за тобой.
— Ты в самом деле так хочешь? — спросила Регина и сильно дернула недоумевающую Николь за руку. — Николь, смотри!
Николь увидела герцога. Возвышаясь на целую голову выше толпы, он шел к аукциону. Аукционист давно уже был внизу, и на площадке среди цветов и всякой мишуры стояла только одна корзинка с нелепо красной коробкой. Герцог взял корзину, поискал глазами Николь, увидел и направился к ней. Обе девушки завороженно смотрели на него. Регина высказала догадку:
— Я думаю… я думаю, что он намерен пообедать с тобой.
— Не может быть, — неуверенно протянула Николь, а сердце ее зачастило, как капли дождя по кровле. Тем временем герцог подошел к сестрам.
— Леди! — обратился он официально.
Регина первой пришла в себя и, посмотрев попеременно то на герцога, то на сестру, сделала великолепный реверанс.
— Ваше сиятельство, меня ждет лорд Хартенс, прошу извинить. — С этими словами она исчезла.
Глядя друг на друга, они напряженно молчали. Между ними стояло их непростое прошлое и очень неясное настоящее. Николь нарушила молчание:
— Все смотрят. Что вы делаете?
— Пусть смотрят. — Он протянул ей руку, при этом выражение лица его было мрачно. Однако пришлось улыбнуться. — Пойдем?
Николь тупо уставилась на его руку.
— Я… я не понимаю…
Тут он процедил сквозь зубы:
— Мы вместе обедаем, леди Шелтон, так как я купил вашу коробку.
— Как же… Элизабет? — подняв глаза, робко спросила она.
— Элизабет полностью согласна, и если бы она чувствовала себя лучше, присоединилась бы к нам.
— Понятно, — сказала Николь и, не взяв протянутую ей руку, пошла вперед. Неожиданно пришло чувство разочарования, и она сразу же обругала себя. На что она рассчитывала? Уж не на то ли, что ради нее он расстанется с Элизабет? Да она для них обоих только предмет благотворительности и ничего больше, хотя цели герцога могут вызвать подозрение.
— Вы принесли подстилку?
— Что?
Он резко повторил свой вопрос.
Николь покачала головой.
Тогда герцог снял свой охотничий зеленый плащ и постелил его.
Вместо того чтобы поблагодарить, Николь молча смотрела на плащ.
— Уверяю вас, блох у меня нет.
Ее взгляд метал молнии.
— Это же смешно! Вы действительно полагаете, что мы можем здесь сидеть и мирно обедать вместе?
— Я не полагаю, а — требую, чтобы именно так и было! — сверкнув глазами, отрезал он.
Инстинкт бойца проснулся в Николь, и она приготовилась к борьбе.
— Я не нуждаюсь в вашей благотворительности.
— Напротив, — спокойно ответил он, — очень даже нуждаетесь.
— Я не просила вас покупать мою коробку!
— Да. Не просили.
— Тогда зачем вы это сделали? — выкрикнула она.
Он молчал, на шее от гнева пульсировала тонкая жилка.
— Потому что у вас не оказалось других спасителей, — наконец ответил он.
— Ах, как вы любезны! Меня не нужно было спасать, и уж во всяком случае не вам! — крикнула Николь, обиженная до слез.
— Николь, может быть, вы забудете о своей гордости хоть на некоторое время. Сколько раз она толкала вас на опрометчивые действия? Как часто она создавала вам большие проблемы?
