– И что же получит он?
– Твое происхождение и связи, Розалин. Ты дочь джентльмена. И у тебя есть кузина, через брак породнившаяся с маркизом. И разумеется, у него будет очень красивая жена.
– Красота скоро поблекнет, а происхождение запятнано. К тому же мне не кажется, что его волнуют связи в обществе. Ты понимаешь, почему я усомнилась в искренности твоего мужа? Вне всякого сомнения, он опасается, что я отвергну эту идею, если узнаю правду, потому что это преумножит мой долг ему, который я никогда не смогу вернуть.
– Если ты права, то в долгу я, а между Хейденом и мной не может быть никаких расчетов. Мы не играем в детские игры. – Алексия поднялась и скрестила руки на груди. Она прошлась по комнате, и выражение ее лица стало суровым, пока она размышляла обо всем сказанном. – Тебе он не нравится, Рози?
– Вовсе нет. Хотя, по правде говоря, я не очень хорошо его знаю.
– Могу сказать, что ты знаешь о нем самое главное и важное. Он вызывает у тебя отвращение? – На щеках Розалин появился румянец. – Ты понимаешь, что я имею в виду.
– Нет.
По крайней мере пока она этого не чувствовала. Но не сочла возможным признаться Алексии, что ее приводила в ужас мысль о плотской стороне брака. Алексия была так страстно влюблена в своего мужа, что вообще не поняла бы ее.
– Ты надеешься на что-то лучшее? На еще одного спасителя, но на этот раз более высокого происхождения?
– Едва ли.
– В таком случае я тебя не понимаю. Возможно, ты сочтешь меня слишком практичной, однако если выбор заключается между бедностью и бесчестьем и безопасностью и спасением…
– Есть еще одно предложение.
Алексия замерла на середине шага. Ее глаза широко раскрылись от изумления.
– Еще одно предложение? Но это не другой спаситель? Умоляю, не говори, что тебя преследует еще один такой же, как Норбери, и что ты снова получила предложение стать собственностью какого-то джентльмена!
– Это предложение совсем другого рода. Я получила еще одно письмо от Тимоти. Он просит меня приехать к нему и жить там.
Лицо Алексии превратилось в маску скорби. Она закрыла глаза, чтобы удержать эту боль внутри. Рози ничего не говорила, однако и в ее сердце была та же боль, что и в сердце Алексии, та же острая печаль, вызванная упоминанием о ее брате.
– И ты подумываешь о том, чтобы поехать к нему? – спросила Алексия.
– Да. Я уже приняла решение до того, как мистер Брадуэлл заговорил со мной о браке.
Алексия снова села на диван. Ее фиалковые глаза увлажнились.
– Конечно, ты беспокоишься о нем. Особенно теперь, когда он одинок. Он всегда был самым слабым в вашей семье. А теперь… Я хочу, Рози, чтобы ты знала, что я понимаю. И понимаю также, каким соблазнительным это должно казаться тебе – отправиться путешествовать в надежде на новую жизнь. Но…
– Да. Это меня соблазняет, очень соблазняет! Я приму новое имя. Никто там не будет знать ни обо мне, ни о Норбери, ни о Тиме. Никто не узнает ни о чем.
Она слышала страсть и горечь в своем голосе. Алексия опустила голову и позволила себе поддаться сильному чувству.
– Тебе лучше знать, Рози, – сказала она нежно. – Но я ты не взяла тех пяти тысяч. Ты не приняла их от Хейдена. А теперь хочешь пожинать плоды преступления, которого не совершала?
– Этого не будет. Я смогу найти работу. Тим может стать секретарем и содержать нас обоих.
– Он никогда этого не сделает. Да, вероятно, большая часть денег уже растрачена на азартные игры и выпивку. Ты находилась в состоянии непреходящей печали, после того как он разорился, и не из-за себя. Я понимаю, почему ты хочешь бежать, но сейчас ты не можешь мыслить ясно.
– Я сомневаюсь, что ты понимаешь.
– Можешь сомневаться, если угодно, но не сомневайся в моей любви, Рози, или в моем сочувствии к твоему желанию бежать. Ты призналась, что обманывала себя относительно Норбери. Прошу тебя – не лги себе теперь.
Каждое слово Алексии добавляло еще один камень к стене, постепенно окружавшей очень маленькое пространство, откуда было невозможно скрыться. Роуз хотелось закричать, что Алексия ошибается, что она слишком самоуверена и высокомерна. Горечь в сердце поднималась к горлу, убеждая ее, что Алексия в своем счастье и благополучии слишком самодовольна и потому не способна понять все то, что испытала она.
Видя эту маячившую перед ней стену, Розалин испытывала желание бежать домой, взобраться вверх по холму и лежать под небом, и снова ощутить надежду и радость, наполнявшую ее недавно, в тот день…
Эти яростные размышления прервал слабый и нежный голосок, отметая ее гнев и раздражение.
– В карете холодно, и лорд Хейден сказал, что я могу войти в дом. Мне следовало еще подождать, Алексия?
Спокойствие Розалин было сметено бурным приливом чувств. Сквозь слезы, застилавшие глаза, она посмотрела на дверь.
В двери стояла Айрин. Ее сестра выглядела свежей, нарядной и модно одетой. Из-под прелестной шляпки выбивались длинные светлые волосы, а яблочно-зеленый ансамбль подчеркивал ее юность и красоту. Вся ее одежда была новой, и было ясно, что все это дары Алексии.
– Не смотри так сердито, Рози, – сказала Айрин умоляюще. – Я была так несчастна с самого твоего отъезда и так горевала, что мы никогда не сможем больше разговаривать, что не выдержала. Алексия сказала, что увидится сегодня с тобой, и даже Хейден согласился, что об этом никто не узнает.
– Я не сержусь, дорогая. Я так удивлена и благодарна, что у меня нет слов. – Розалин встала и раскрыла объятия.
Айрин бросилась к ней.
Она крепко прижала к себе сестру и через ее плечо посмотрела на Алексию.
Было ясно, что та приберегла этот аргумент напоследок.
Он сразу увидел ее: она стояла в своем синем плаще на берегу канала. В ее письме были даны подробные инструкции, в каком месте Риджентс-парка состоится их встреча. В этот час здесь прогуливалось не более пяти человек. Брадуэлл не знал, чего ожидать, когда мисс Лонгуорт наконец написала ему, но не предвидел, что в своем кратком письме она назначит встречу здесь, в Лондоне. В этих нескольких фразах не было ничего обнадеживающего.
Отправляясь на встречу с Роуз, Кайл сомневался, стоит ли продолжать затеянное. Если она решит отклонить его предложение, то он ничего не сможет противопоставить ее резонам.
Она его заметила. Солнце золотило ее волосы, выбивающиеся из-под синей шляпки. Ее улыбку в лучшем случае можно было бы назвать вежливой, и все же у Кайла закружилась голова. Вероятно, было бы лучше, если бы Роуз поскорее покончила с его безумной идеей.
– Благодарю вас, мистер Брадуэлл, за то, что пришли. Особенно в столь ранний час.
– Я всегда гуляю в парке в девять утра, мисс Лонгуорт, а это значит, что между нами есть что-то общее.
