– Значит, Люси. Уместность меня интересует меньше всего.
Люси окончательно растерялась. Уж не пытается ли он ее соблазнить? Да это же нелепо! Однако именно это желание горело в его немыслимо голубых глазах. Он смотрел на нее так, словно собирался испепелить на месте!
Люси чуть отодвинулась и отвела от него взгляд, лихорадочно думая о том, как сменить тему разговора. А главное – потушить этот странный огонь, внезапно вспыхнувший у нее в груди.
– Очень интересное замечание. Вы вновь напомнили мне племянника. Он постоянно цепляется к брату, дразнит его, пока тот не разозлится. А однажды он пытался проделать то же самое со мной, но у него ничего не вышло. Он понял, что со мной шутки плохи. И у вас тоже ничего не получится, милорд!
Она обогнула широкий дубовый стол и почувствовала себя в относительной безопасности, хотя и понимала, что несет чушь, совсем как Гортензия, когда нервничает. Но Гортензия интересовала ее сейчас меньше всего. Ее беспокоил Айвэн Торнтон.
Надо попытаться отвлечь его и вернуться к Валери. Призывая на помощь все свои силы, Люси улыбнулась ему.
– Я предлагаю вам уговор, лорд Уэсткотт. Уговор, от которого можем выиграть мы оба.
– Вот как? – Он с откровенной насмешкой разглядывал ее. Она и не подозревала, что голубые глаза могут быть такими жгучими. – Дорогая Люси, вы делаете мне предложение?
– Что? – Она мгновенно забыла о цвете его глаз. – Предложение? Вам? Господи! – Люси почувствовала, что щеки ее горят, так что скрыть смущение ей не удастся. Но это только подлило масла в огонь. – Если вы и впредь будете вести себя как капризный ребенок, то нам разговаривать не о чем!
С наигранной наивностью Айвэн развел руками.
– Как ребенок? Вы меня убиваете! Неужели я похож на ребенка?
Люси была настолько взвинченна, что уже сама не понимала, что говорит.
– Нет, что вы! Вы похожи на мужчину, который не сомневается в своей власти над женщиной. Но где-то в глубине души в вас прячется перепуганный маленький мальчик, так и не сумевший переступить через свое одинокое грустное детство.
Айвэн нахмурился, и Люси вдруг показалось, что в библиотеке стало холодно, как зимой.
– Я подозреваю, в мальчиках вы разбираетесь лучше, чем в мужчинах, мисс Драйсдейл. Именно отсюда ваши ошибочные суждения. Я перестал быть мальчиком в тот день, когда меня выкрали у матери. Я перестал быть мальчиком, когда попал в интернат для незаконнорожденных. Я перестал быть мальчиком, – продолжал он ледяным тоном, – когда узнал, что я член безнравственной семьи и безнравственного общества. Все, что во мне было от мальчика, умерло много, много лет назад.
В гневе он выглядел грозно, но было в нем что-то уязвимое. И именно это тронуло сердце Люси. Она поняла, что не может бросить его здесь одного после всего, что так необдуманно сказала ему.
– Вы имеете полное право злиться на вашу бабушку, – пробормотала она, пытаясь успокоить его. – Она действительно поступила с вами бесчеловечно.
Но слова утешения ему сейчас были вовсе не нужны. В три шага Айвэн обогнул стол и схватил ее за плечи.
– Запомните: та злость, что я испытываю к бабке, направлена только против нее. Но то чувство, которое я испытываю сейчас, предназначено исключительно для вас, Люси.
– Вы что?! – испуганно вскрикнула она.
– Ничего особенного. Я просто выплескиваю на вас свою злость. Злость мужчины, а не мальчика. А вы – женщина, а не наивная институтка.
Сердце у Люси забилось так, что ей стало трудно дышать. И все-таки каким-то чудом она выдавила из себя:
– Если вы думаете, что я позволю вам поцеловать меня, то вы сильно заблуждаетесь!
Айвэн склонился над ней.
– Дорогая мисс Драйсдейл, просто поцелуй меня не удовлетворит.
Люси целовали и раньше. И даже не раз. Правда, это было довольно давно, и подробности уже как-то забылись.
Однако поцелуя Айвэна ей не забыть никогда.
Это было первое, о чем она подумала, когда туман, обволакивавший ее мозг, начал рассеиваться. Поцелуй его был нежным и жгучим, осторожным и требовательным, щедрым и жадным. Он наполнил ее нежностью и страстью. Когда Айвэн отодвинулся – совсем чуть-чуть, чтобы посмотреть ей в глаза, – она поняла, что взгляда его она тоже не забудет никогда.
Люси отдавала себе отчет в том, что его чувства к ней не были искренними – так же, впрочем, как и ее чувства к нему. «Так что ничего страшного не произошло», – успокаивала она себя, но впервые в жизни почувствовала потребность ответить поцелуем на поцелуй. И потребность эта была такой сильной, что, не думая о последствиях, она приподнялась на носки и потянулась к нему губами.
А последствия не заставили себя ждать. Айвэн обхватил ее одной рукой за талию и крепко прижал к себе. Другой рукой он поддерживал ей голову так, чтобы она не могла спрятаться от его настойчивых губ. В этом, втором, поцелуе нежности было меньше, зато в нем было больше напора и жадной требовательности. Айвэн уже не осторожничал. Но был по-прежнему щедрым.
Внезапно язык его скользнул между ее губ, и у Люси перехватило дыхание. Она, конечно, слышала о подобных поцелуях, хотя о них всегда рассказывали шепотом, а она никогда особенно не прислушивалась. Однажды она даже читала о таком поцелуе в какой-то книге, которую нашла в библиотеке подруги. Это была французская книга о здоровье и гигиене, где коротко описывались физические отношения между мужем и женой.
Но по тому сухому и неуклюжему описанию представить что-то подобное было просто невозможно. Кстати, они ведь не муж и жена и никогда ими не будут…
Уже одна эта мысль должна была бы заставить ее задуматься. Но поскольку губы Айвэна в этот момент скользили по ее шее, она не могла думать больше ни о чем. Ее шатало и кружило – в прямом и переносном смысле. Его прикосновения вызывали целую бурю различных ощущений. С ней творилось нечто невообразимое, нечто такое, о существовании чего она прежде и не подозревала.
Нет, этого поцелуя ей не забыть никогда, даже если она доживет до ста лет.
– Ты целуешься как куртизанка, – пробормотал Айвэн, касаясь губами мочки ее уха.
Люси поняла, что он снова дразнит ее, подсмеивается над ее неопытностью, но почему-то совсем не обиделась.
– Извини, что разочаровала, – едва слышно пробормотала она. – Если бы я знала о твоих намерениях, непременно попрактиковалась бы заранее. Пусти, пожалуйста! – потребовала она и отвернулась, но в голосе ее не было искренности.
– Это трудно назвать разочарованием, – прошептал он, снова прижимаясь губами к ее мочке. – Неопытность ты восполняешь страстью. Я знаю, тебе понравилось целовать меня. Не сопротивляйся, Люси. Я хочу вновь почувствовать твой вкус. Ты меня так возбуждаешь…
