Всю недолгую жизнь к Лиззи относились как к рабыне. Она никогда не ходила в школу, не знала, что существует другая жизнь, без постоянных совокуплений, пьяных драк и женских склок. Лиззи выжила только потому, что ей достался выносливый организм. Выживание было единственным, что она делала на этом свете.
Ее мамочка обратила на Лиззи внимание, когда девочка стала наливаться и хорошеть.
После того памятного первого свидания с мужчиной ей выделили отдельную комнату, но денег у нее никогда не было. Их забирала мать.
Лиззи научилась отключаться, как только в дверях появлялся мужчина. Она снова стала подумывать о побеге, но вспомнила, как ее приволокли домой и закрыли в комнате. Что же ей делать? Мать без устали твердила Лиззи, что она никчемное существо, не пригодное ни к чему другому, кроме как служить подстилкой посетителям.
Итак, ей оставалось только воображать, что она находится где-то в другом месте, а тело ее принадлежит не ей, а кому-то другому. Однажды Лиззи видела пейзаж с морем, и теперь, во время встреч с мужчинами, она воображала себя в море, потому что оно казалось глубоким и чистым. И пока мужчина был с ней, она думала о море.
Спустя некоторое время ее стал регулярно навещать Джеймс Кэхун. Похоже, денежки у него водились: он приходил несколько раз в неделю. Кроме того, он старался вести себя прилично. Лиззи было около пятнадцати, когда Джеймс предложил ей убежать с ним и стать его женой. Он даже пообещал заботиться о ней.
Он любил ее.
Впервые в жизни у Лиззи появилась надежда, но… скоро пропала.
Каталина отогнала воспоминания. Прошлого больше нет! Она не желает вспоминать, что вступила в жизнь как Лиззи Джонс, сначала несчастный, маленький гадкий утенок, потом шлюха.
* * *
Марша разбудила собака, и он инстинктивно потянулся к винтовке у изголовья.
Он почувствовал себя идиотом: солнечные лучи падали только на четвероногого захватчика, больше никого в помещении не было. Еще он почувствовал признательность к собаке. Должно быть, он стареет. Он привык реагировать на легчайший шорох: скрип ветки, трение лошадиных копыт о сосновые иглы, скрип половиц.
Марш уставился на собаку, она — на него. Было ясно, что животное рассержено, очевидно, тем, что вчера из-за столпотворения ему пришлось убраться.
— Это то, к чему тебе следует привыкнуть, — проворчал Марш, удивляясь вежливости, с которой он обращался с проклятой псиной.
Его подтачивало чувство неуверенности. Кантон достал винтовку, примерился к ней, подладился, погладил ствол, вспоминая ощущение сродства с оружием, которое делало винтовку частью его самого. Не следует пренебрегать предосторожностью. Как бы далеко он ни уехал, недоброжелатели всегда найдутся. Или те, кто ищет славы. Они могут разыскать его.
Куда подевалась его былая осторожность, предвидение того, что случится через секунду. Где умение, приобретенное им за три года службы в качестве разведчика под началом генерала Ли, которое он затем отточил, выбрав путь наемного убийцы?
Марш потянулся, проверяя силу мускул, сильных и гибких, как всегда, и одним махом соскочил с кровати. Кантон был обнажен и наслаждался чувством полной свободы и раскованности. Так он не спал со времен обучения в университете. Почти всегда он спал полностью одетым, так как не мог позволить застать себя врасплох. Возможность спать раздетым была для Марша своеобразным символом прощания с прежней жизнью и освобождением от прошлого. Но… Все равно, следует быть настороже, нельзя позволить себя убаюкать ложному чувству безопасности. Для него нет понятия «безопасность». И никогда не будет. Именно поэтому сам факт крепкого сна так встревожил Кантона.
Солнечные лучи играли на начищенных половицах, а это значило, что время близится к полудню. Скоро должен появиться Хью, чтобы готовить заведение к вечернему приему гостей.
Марш услышал глухое рычание и взглянул на собаку. Он еще ни разу не дотронулся до нее, хотя разговаривал часто. Винчестер соблюдал дистанцию, но пищу иногда брал.
— Ты становишься жадным, не так ли? — пожурил Марш, прекрасно понимая, что в еде, а не в его обществе нуждается животное. Мысль эта поразила Марша. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, когда кто-либо нуждался в нем, в его поддержке, в его обществе?
Очень много.
Пятнадцать лет назад, стоя над безоружным человеком, Кантон медленно убивал его. Пуля за пулей. В самые больные места. Он даже получал от этого удовольствие. Конечно, у него были причины для убийства, но в эти минуты он хорошо понимал, что продает душу дьяволу. Это было последней каплей, которая вывела его за рамки человеческой природы.
Переступив черту, Марш сознательно не позволял себе никаких привязанностей. Ни к человеку, ни к месту, ни даже к животному. Он не давал кличек своим лошадям и часто менял их. Немногими удовольствиями, которым Кантон предавался, были изысканные вина и кушанья да еще час-другой с роскошной, раскрепощенной женщиной.
Когда же ему перестало этого хватать?
Собака снова зарычала. Пора положить конец этому… этому самокопанию. Все еще обнаженный, он подошел к окну и бросил взгляд на окно комнаты Каталины. И улыбнулся. Проклятие! Как хороша она была вчера! Хороша и опасна. Т ю тотчас же отреагировало на воспоминание о женщине: сердце забилось быстрее, кровь с бешеной скоростью побежала по сосудам. Такое не удавалось ни одной женщине. Жаль, что она хотела расправиться с ним. Было бы интересно узнать, как далеко он может зайти. А может быть, он перегорит, подобно встречному огню <Встречный огонь — средство борьбы с лесными пожарами.> , или выжжет в себе влюбленность. А потом он раз и навсегда забудет о своем увлечении.
Марш медленно облачился в рабочую одежду, помедлил секунду, но потом все-таки потянулся за ремнем и пристегнул винтовку. Сегодня она ему понадобится. Чтобы не забывать, кто он.
Кантон направился к выходу. На некотором расстоянии от него плелся Винчестер.
Теперь бы чашечку кофе и что-нибудь перекусить. Возможно, сегодня вечером ему предстоит пройти через соблазн. Любовно-романтические сцены ему всегда удавались.
* * *
Тедди вошел в дом Хью О'Коннелла без стука, как делал всегда. Он и Хью выросли вместе. Родители Хью умерли, когда мальчик был совсем маленьким, и ребенка взяла на воспитание мать Тедди.
В пору, когда Тедди боксировал, Хью был у него менеджером, но блестящих результатов Тедди так никогда и не добился. У него начисто отсутствовал инстинкт убийцы, и через несколько лет спортивной карьеры Тедди окончательно убедился в том, что среди лучших ему не быть никогда. К тому времени Хью влюбился и стал нуждаться в источнике постоянно дохода. Тедди оставил спорт, потому что иначе его бы никогда не оставил Хью.
