— Тогда примите мои соболезнования. — Герцогиня с трудом встала и легонько похлопала веером Камиллу по плечу. — Помните, что я вам сказала, а когда вам наскучит Мельденштейн, приезжайте погостить ко мне со своим мужем.
Камилла сделала реверанс.
— Благодарю за приглашение, мадам.
Герцогиня взглянула на ее улыбающееся лицо.
— Вы напоминаете меня в молодости, — произнесла она с легким вздохом. — Постарайтесь полюбить собственного мужа, дитя мое. Это решит множество проблем в будущем.
Тяжело опираясь на трость с ручкой из слоновой кости, она удалилась. Хьюго вопросительно посмотрел на Камиллу:
— Что она имела в виду?
— Она дала мне хороший совет, как женщина — женщине. Это — секрет, и я не хочу его раскрывать.
— Но она говорила, что вы должны полюбить своего мужа, — настаивал Хьюго.
— Она сказала, что это будет лучшим выходом из ситуации, — ответила Камилла. — Вы не согласны?
Хьюго помедлил. В его глазах появилось странное выражение, и он ответил:
— Думаю, что…
— Хью-го.
К нему подошла Анастасия. Камиллу и Хьюго окутал необычный аромат ее духов.
— Ты покинул меня, — надула она губки. — Пойдем, мы играем в фараона в соседнем зале.
— Думаю, что мне не следует оставлять мисс Ламбурн, — ответил Хьюго, не сводя глаз с Камиллы.
Девушка отвела взгляд в сторону.
— Благодарю вас, капитан Чеверли, но я устала.
Мне кажется, будет лучше, если я пойду спать. Как я понимаю, завтра нам предстоит долгий день.
— Действительно, — согласился Хьюго, — но еще рано. Не хотите ли?..
— Нет, нет, Хью-го, — вмешалась Анастасия, не уговаривай мисс Ламбурн. Пусть идет отдыхать.
Она правильно говорит, что завтра нас ждет тяжелый день. Без сомнения, она ужасно волнуется перед встречей с мужчиной, который станет ее мужем.
— Вы правы, мадам. — Камилла сделала изящный реверанс. — Я немедленно иду спать.
Она пошла прочь, но успела расслышать последние слова Анастасии:
— Не валяй дурака, Хью-го, я хочу, чтобы ты был рядом.
Слова повторялись в ее сознании снова и снова, пока она поднималась по большой дворцовой лестнице к себе в спальню.
«Почему леди Уилтшир считает капитана своей собственностью?» — спрашивала она себя. Ее сердце подсказывало ответ, но она не хотела его знать.
«Должно быть, он любит ее», — решила она и удивилась, отчего внезапно у нее разболелась голова. Ей казалось, что на нее обрушилось какое-то несчастье.
Роза ждала ее в спальне.
— Приятно провели вечер, мисс? — поинтересовалась она.
— Роза, кто такая графиня Уилтширская? спросила Камилла. Вопрос сорвался с ее губ прежде, чем она сумела сдержать себя.
— Она прибыла сегодня, мадам, вскоре после нашего приезда.
— Это я знаю.
— У нее английская служанка, настоящая болтушка. С ней гораздо приятнее общаться, чем с надутой фрейлейн Йоханн.
— Она рассказывала что-нибудь о графине? — допрашивала Камилла Розу, пока та расстегивала платье на спине.
Камилла знала, что ей не следует задавать подобные вопросы. Ее мама вовсе не одобрила бы подобного поведения, но девушка не могла удержаться. Ей нужно было поговорить с кем-нибудь, а с кем еще она могла обсудить графиню, кроме Розы?
— Ну, я недолго разговаривала с мисс Эндрюз, — ответила горничная, — но она сказала мне, что они мчались как ветер. Ее хозяйка решила ехать в одну минуту. «Упаковывай вещи, Эндрюз, да поживее, — приказала она. — Мы едем в Мельденштейн». Мисс Эндрюз добавила, что ее как громом поразило, когда она услышала это. Ее милость собиралась остаться в Лондоне на все лето.
— Мне показалось, что она знакома с капитаном Чеверли, — тихо заметила Камилла.
— Думаю, что да, мисс, — отозвалась Роза, — потому что мисс Эндрюз спросила у меня, не капитан ли Чеверли сопровождает вас в Мельденштейн. Когда я ответила, что он, она сказала: «Ну, тогда все понятно!» Мне показалось, что за этим что-то кроется!
— Она не говорила, что они близкие друзья? — осведомилась Камилла.
— Нет, мисс, но я слышала, как она сказала мистеру Харпену, что его хозяин потерял цепочку от часов за особняком леди Уилтшир. Она добавила, что спрятала ее в надежное место, чтобы никто не увидел, и мистер Харпен поблагодарил ее.
— Что она имела в виду? — озадачилась Камилла, но, увидев выражение лица Розы, покраснела.
Она вспомнила истории, услышанные в Лондоне о внебрачных связях, модных в светском обществе: какой скандал разразился, когда стало известно про интрижку принца Уэльского с Мэри Фитцгерберт; слухи о череде любовников леди Джерси; шепотки о принцессе Уэльской и сэре Сиднее Смите, а также ее предполагаемом романе с ее приемным сыном Уилликином. Все эти рассказы вызывали смех, презрение, насмешки, пересуды и сплетни с утра до ночи.
Она вспомнила, как ей было ненавистно чувство, что вокруг происходят одни интриги, которые порочат и чернят настоящую любовь. Тогда она мечтала, что когда-нибудь обретет счастье в объятиях человека, который полюбит ее так же сильно, как она его, и вместе они забудут про все на свете.
Она возмущалась посягательством грязных интрижек на ее мечту, и сейчас она думала о графине Уилтширской с ее миндалевидными глазами и ярко накрашенными губами и ненавидела ее. Как она смела взять письмо из кармана Хьюго без его разрешения?
— Графиня очень богата, — услышала она голос Розы. — А красивее ее экипажа я не видывала. Мисс Эндрюз говорит, что в Англии у них полные конюшни чистокровных лошадей.
Услышав это, Камилла почувствовала комок в горле. Так, значит, из-за денег леди Уилтшир Хьюго Чеверли говорил с нею так зло. Вот почему простое упоминание о богатстве вызвало его негодование, вот почему он насмехался над бриллиантами, присланными ей в подарок. Ясно, почему он пришел в ярость, когда она отказалась вернуться на яхте назад.
«Должно быть, он сильно любит ее», — сказала себе Камилла. Она легла в постель, и по ее щекам полились слезы.
Она чувствовала себя одинокой и несчастной.
Жизнь казалась ей уже не приключением, а кошмаром. Что-то холодное и острое кололо у нее в груди.
Роза задула все свечи, оставив лишь одну, и тихо вышла из комнаты. Камилла поняла, что больше нет нужды скрывать от себя правду — она любит его!
Ни к чему притворяться, что это чувство — всего лишь мимолетная прихоть: она полюбила его с первого взгляда, с того момента, как впервые увидела его на скачках в день своего тринадцатилетия, с тех пор, как молилась за него и Аполлона, как желала им победы.
«Я люблю его», — проговорила Камилла и в отчаянии зарылась лицом в подушку.
Внизу Хьюго Чеверли послушно последовал за леди Уилтшир в комнату для игр. За карточным столом сидели пожилые джентльмены, и перед ними уже высились стопки золотых монет.
— Видишь? — с горечью в голосе проговорил Хьюго. — Мне недоступно подобное развлечение.
— Я знаю, — спокойно ответила Анастасия. — Мне просто хотелось вырвать тебя из лап этой бледной неженки. Ты, должно быть, ужасно устал играть в няньку.
— Напрасно ты так выражаешься в кругу незнакомых людей, — резко ответил Хьюго, — особенно если учесть, что здесь все — иностранцы. Ты знаешь, какое значение они придают этикету.
— Хо-хо! — рассмеялась Анастасия. — Не корчи из себя поборника нравов. Не забывай, Хью-го, что я сама иностранка.
— Я помню, — отозвался он.
— Пойдем куда-нибудь, где мы сможем остаться одни, — тихо проговорила Анастасия. — Я хочу поговорить с тобой.
— Нет, Анастасия, это будет верхом неприличия, — отказался Хьюго.
— Ты боишься за свою репутацию? — уколола его графиня. — Ты не думаешь, что о нас уже говорят? А если и так, мне все равно.
— Но мне не все равно. Ты замужем за англичанином, Анастасия, и я не хочу, чтобы мой соотечественник выглядел идиотом.
— Ты хочешь сказать, что беспокоишься за репутацию Уилтшира? — недоверчиво поинтересовалась Анастасия.
— Вовсе нет, — пояснил Хьюго. — Скорее за репутацию его жены. Не хотелось бы, чтобы эти люди говорили, что ты приехала в Мельденштейн не потому, что хотела присутствовать на бракосочетании кузена, а потому, что полетела за своим любовником.
