— Что? — в унисон воскликнули Гаррет, Чарлз и Эндрю.
— Ре-бен-ка, — по слогам повторила Челси. — Я только что разговаривала с ней, и она все подтвердила.
— Господи!
— Она беременна?!
— А он-то сам знает об этом?
— Нет, не знает. И именно этим мы воспользуемся, чтобы поменяться с ним местами. — Челси опять начала ходить по комнате, ее глаза сияли. — Эва приехала сюда в поисках убежища. Она рассказала мне, что он разрушил ее жизнь, но я никак не могла понять, что именно она имела в виду. Но думала об этом. Эндрю, помнишь, как прошлым вечером она выскочила из комнаты, почувствовав себя нехорошо? А как вы думаете, почему она так неестественно бледна? Сегодня на балу я видела, как она, держась за краешек стола, делала глубокие вдохи и выдохи. Она сказала мне, что ей немного не по себе от жары и тесноты в комнате, но как Джульетт и Эми вам подтвердят, это тоже признак того, что она в положении.
— Не могу в это поверить, — покачал головой Чарлз. — Люсьен не может быть таким не осторожным.
— Что ж, позвольте пояснить вам еще кое-что, — продолжала Челси. — Когда Эва приехала сюда, она рассказала мне, что «взяла вверх» над Люсьеном и привела его в совершенно беспомощное состояние. Полагаю, что если она способна сделать с ним такое, то вполне способна и поступить с ним по-своему.
— Да ладно, Челси, — беззлобно сказал Гаррет. — Мы знаем, что она в некотором Смысле шпионка и очень отважная женщина, но не думаю, что она из тех, кто охотится на мужчин таким образом.
— Да, особенно когда каждый дурак скажет, что она весь вечер изо всех сил старалась отвязаться от них, — вставила Джульетт.
Эми покачала головой.
— Может, она и впрямь изо всех сил старалась отделаться от мужчин, танцевавших на балу, но это не означает, что она изо всех сил старалась отделаться от Люсьена. — Она огляделась вокруг. — Что бы вы все ни думали о Люсьене и Эве, одну вещь никто из нас не может отрицать: они идеально подходят друг другу.
— Именно! — воскликнула Челси, торжествующе хлопнув в ладоши.
Чарлз во все глаза глядел на них.
— Уж не думаете ли вы попытаться заставить Люсьена жениться на этой женщине…
— Именно это я и планирую сделать, — повернулась к нему Челси. — Только подумайте. Многие годы мы мечтали о том, чтобы Люсьен расхлебывал кашу, которую заварил. Так вот Эва станет для него лучшей затрещиной от нашего имени.
— Думаю, что он и в самом деле разрушил ей жизнь, — сказал Гаррет, потирая подбородок.
Эндрю добавил:
— Он также добился того, что ее выгнали из Франции, стоил ей доверия американских соотечественников и обесчестил.
— Чарлз?
— Я слушаю.
— Думаю, что мы все согласны в одном, — промолвила Челси, — Люсьен свое получит…
— А Эва де ла Мурье станет бесподобной герцогиней, — закончил за нее Гаррет.
Джульетт просто сияла.
— Ой как мне нравится этот план! Продолжай, Челси.
— Хорошо. Если мы хотим соединить их, нам понадобится план, столь же дьявольский, как и его. Эва, конечно, никогда добровольно не согласится выйти замуж за Люсьена. И Люсьена будет не так просто заставить жениться. Вот что мы должны сделать. — Она остановилась у камина, приложив палец к губам. — Гаррет, ты, как член парламента, можешь убедить пэров, что Эва опасна и должна быть нейтрализована единственным человеком, который на это способен: Люсьеном.
Гаррет наклонил голову.
— С удовольствием.
— Тем временем мы с Нериссой обратимся к королю по тому же поводу, обрисовав Эву как обманутую женщину, которая заслуживает большего, чем получила от Люсьена. Если нам повезет, мы сможем убедить его величество приказать Люсьену жениться на этой женщине не только для того, чтобы не позволить ей в дальнейшем проказничать с Францией, но и для того, чтобы наконец произвести на свет наследника титула герцогов Блэкхитов.
Она помолчала, оглядев по очереди все лица.
— Итак, что вы об этом думаете?
— Полагаю, что это блестящий план, — заключил Эндрю.
— Дьявольски хороший, — добавила, кивнув, Джульетт.
— Да, настало время отмщения, — проговорил Гаррет, которого эта идея воодушевила.
— Чарлз?
Майор взглянул на сестру.
— Я ненавижу эту женщину и не собираюсь ее прощать, но если Люсьен и в самом деле виноват, даже косвенно, в смерти Перри, то эти двое чертовски здорово подходят друг другу.
Челси улыбнулась. Когда все наполнили бокалы, она подняла свой.
— Тогда тост! — сказала она. — За затрещину Люсьену!
— За затрещину Люсьену! — подхватили все.
Люсьен вернулся из Франции после неудачной попытки обнаружить следы Перри и нашел, что, пока он отсутствовал, его жизнью взялись управлять другие и она ему больше не принадлежит.
Он был вне себя от злости.
— Как кто-то смеет диктовать мне условия? — процедил он сквозь зубы, когда Чарлз вручил ему указ, подписанный самим королем, в котором содержалось требование о немедленном браке между его светлостью герцогом Блэкхитом и Эвой де ла Мурье.
— Ну же, Люс, король это тебе не кто-то, — весело проговорил Эндрю, когда Люсьен с мрачным, как туча, лицом, глядел на указ, словно это был его смертный приговор. — Думаю, что тебе придется подчиниться.
— Да, было бы крайне неблагоразумно отказывать его величеству, — добавил Гаррет, беззаботно развалившись на диване в библиотеке.
— Это было бы катастрофой, — вставил Чарлз. Поднявшись, Гаррет плеснул в стакан щедрую порцию виски.
— Получается, что у тебя нет выбора, кроме как жениться на этой леди, особенно когда она носит в себе наследника семьи Блэкхит. — Он передал стакан Эндрю.
Эндрю отдал стакан Чарлзу.
— А мы все знаем, как серьезно ты относишься к семейным делам. Род должен продолжаться, ты же понимаешь.
— Вот именно, — сказал Чарлз, поднеся стакан своему застывшему на месте брату. — А главное — твоя будущая невеста уже здесь, в Розбриаре.
— Что очень удобно, — проговорил Гаррет.
— Да, и не нужно ехать опять за ней во Францию, — добавил Эндрю.
— Мы даже позаботились о том, чтобы выправить тебе специальное разрешение. Ты можешь жениться прямо сейчас.
Люсьен опустил указ и понурился. Чарлз взял у брата указ, вместо него отдав старшему в роду стакан с виски.
— Из нее получится прекрасная герцогиня, Люс. Просто великолепная.
Люсьену удалось сохранять полное самообладание, хотя на душе у него кошки скребли. В груди его клокотала ярость какой он еще не знал. На мгновение его глаза застлало красным туманом. Он даже испугался, что его голова вот-вот взорвется. Кулаки сжались — но нет. Воспитание взяло свое. Поджав губы и сверкая глазами — нетронутый стакан с виски в руке, — он повернулся к братьям спиной, не в состоянии смотреть на эти три добродушно-невинных лица, каждое из которых выглядело слишком счастливым, слишком довольным и слишком… торжествующем.
