— Справедливо по отношению к Сильвестру? — Берил звонко рассмеялась. — Милая моя, ты начиталась романов мисс Берни. Сильвестр вовсе не ждет от меня искренней любви и сам не испытывает ко мне ничего подобного.
— Ты и вправду полагаешь, что это так? — спросила Клиона в изумлении.
— Ну конечно. Его светлость отдал свое сердце много лет назад прекрасной леди Джерси. Она — великосветская патронесса, я тебя как-нибудь отвезу в ее благотворительное общество. Ей нет равных по красоте, и Сильвестр, когда впервые приехал в Лондон, потерял от нее голову, словно деревенский простофиля — каким, по сути дела, и был тогда.
— И что случилось? — спросила Клиона.
Берил пожала плечами.
— Леди Джерси он скоро надоел — по крайней мере, так рассказывают все досужие сплетники. Я не осмеливаюсь говорить об этом с самим милордом. Она будто бы дарила его своим расположением некоторое время, а потом бросила и посмеялась над ним, и Сильвестр за одну ночь превратился в завзятого циника. Наверно, он страдал от чувства оскорбленного достоинства.
— Вот почему он столь невысокого мнения о слабом поле, — медленно проговорила Клиона.
— Откуда ты знаешь? — спросила Берил.
— Это… это чувствуется, — ответила Клиона. — Но, Берил! Как ты сможешь выйти за него замуж, если он любит другую? И тебе об этом известно…
— Он ее не любит, — ответила Берил. — Рейвен не любит никого, кроме себя. Но он будет вполне сносным мужем, а я постараюсь быть для него сносной женой. И еще, дорогая моя, он несметно богат.
Клионе было нечего больше сказать. У Берил в голосе слышался тот же пыл, что и у миссис Уикем, когда она рассуждала о лорде Вигоре. Отчего, думала Клиона не без горечи, она не воспринимает жизнь, как другие женщины? Но она знала — никогда деньги или положение не повлияют на выбор, который она сделает, выходя замуж.
«Просто я жадная, — сказала она себе. — Мне нужно гораздо больше, чем золото и титул. Мне нужно то, что, быть может бесценно и недостижимо, — сердце любимого».
Когда они прибыли в Милан, Берил немного повеселела и отправилась с Клионой в беломраморный готический собор, где на нее произвели должное впечатление сумрачные своды и толпы бритоголовых, длиннобородых монахов-капуцинов.
Вскоре они снова были в дороге и, миновав Парму и Медину, прибыли в Болонью, где остановились в небольшой и не очень комфортабельной, но тем не менее считавшейся лучшей гостиницей города.
Назавтра небо затянули серые тучи. Погромыхивал гром, не переставая хлестал ливень, карету, когда поднимались по дороге в Апеннинах, раскачивало, словно корабль в бурю. Берил жаловалась на головную боль, и Клиона понимала, что в такую скверную погоду всех мучат недомогания.
Ночь провели снова в маленькой гостинице, которая отнюдь не подняла их настроения. Матрасы оказались жесткими, а к столу подали такие макароны, что от одного их вида, как заявила Берил, ей стало худо.
Клиона и Берил ночевали в одной комнате, и когда Голубка пришла помочь им раздеться, она была бледна как полотно и дрожала от страха.
— Боже! Что с вами, Голубка? — удивилась Берил. — Вы словно увидели привидение.
— Вовсе не привидение, миледи. Появись кто с того света, я так не напугаюсь. На этом свете пострашнее может приключиться. Как бы нас не убили прямо в постели. Прямо нынче ночью.
— Убьют в постели! — воскликнула Берил. — С чего вы это взяли?
— Один из наших форейторов понимает по-ихнему, миледи. Он рассказывает, здесь в горах убийцы прячутся. Шайки по двадцать, а то и тридцать разбойников нападают на бедняг, что по дорогам ездят. Все с кинжалами, никто им не страшен, даже с заряженным пистолетом.
— Не слушайте этих историй, Голубка, — улыбнулась Берил. — Обычный вздор! Форейтор хотел вас напугать, чтобы у вас мурашки побежали по коже, — судя по вашей бледности, он своего добился.
Страхов Голубки, однако, унять не удалось, и Клиона подумала, что для тревоги имеются некоторые основания, — за день до того они проехали мимо девяти закованных в цепи узников, которые, как объяснил капитан Эрншоу, препровождались в Милан, где их должны были судить за грабежи и убийства.
Спали они в ту ночь плохо, однако утром ночные страхи развеялись — солнце ослепительно сияло, пологие склоны гор, казавшиеся накануне мрачными и пустынными, утопали в полевых цветах.
Им предстояло, однако, провести еще одну ночь в Апеннинах, и это снова означало ночлег в какой-нибудь плохонькой гостинице, не лучше, чем та, где они останавливались накануне. Капитан Эрншоу, однако, не надеясь на гостеприимство подобного убежища, благоразумно припас цыплят и яиц, купленных по дороге, а также свежих овощей и фруктов.
Его слуга отлично готовил, и, когда подали обед, Берил, проголодавшаяся за долгий день в пути, заявила, что лучше их не угостили бы даже в Карлтон-хаусе. Вечер был погожий, простые столы, покрытые грубыми льняными скатертями, жесткие стулья, пол без ковра — все это выглядело привлекательным и забавным, и трапеза обернулась не испытанием, а веселой пирушкой.
Берил переоделась из запыленного дорожного костюма в бледно-розовое атласное платье, и жена хозяина и хорошенькая молоденькая итальянка, которые прислуживали за столом, раскрыв рот, глядели на нее восхищенными глазами. Клиона была в своем единственном платье из белого муслина, но по крайней мере оно было новое и свежее, и, выпив бокал легкого золотистого вина, налитого лордом Рейвеном, она забыла о своей внешности и присоединилась к общему разговору, смеху и веселью.
Весь обед Берил кокетничала с женихом, болтая беззаботно и непринужденно. Его светлость это забавляло, а Клиона наблюдала за подругой с нескрываемым восхищением. Когда Берил того желала, она была неотразима, очаровательна, как никто, она игриво поглядывала сквозь длинные темные ресницы на лорда Рейвена блестящими глазами, сердито надувала румяные губки в ответ на некоторые реплики. И вдруг Клиона поняла — перед нею жених и невеста, а она посторонняя.
Полагая, что они хотят остаться наедине, она извинилась и вышла в сад.
Пообедали рано, было еще совсем тепло, солнце садилось, окрашивая сияющий небосклон в яркий пурпур. И Клиона внезапно испытала прилив счастья. Перед ней новый незнакомый мир, который ей суждено открыть для себя. Предстоит столько увидеть, столько узнать, ей почудилось на мгновение, будто она сумеет познать сокровенные тайны вселенной.
Она прошла через маленький сад и оказалась на склоне горы. Даже деревья странной формой отличались от привычных английских. Она принялась собирать цветы, некоторые из них были ей незнакомы — великолепные, яркие, они были восхитительны, и Клиона любовалась ими.
